Захар Прилепин: «Иногда правильная жизнь дороже принципиальной смерти»
19 марта политзаключенный Спартак Головачёв, которого власти сочли одним из самых опасных участников харьковских протестов, объявил о прекращении голодовки.
Спартак Головачёв
25 дней длился этот протест Спартака, проигнорированный «прогрессивным человечеством». А дело Головачёва требовало неподдельного сопереживания и участия. Тем более, когда 17 марта он перешел на сухую голодовку и отказался от воды. Случилось это после того, как Киевский районный суд г. Харькова отказал ему, Дмитрию Пигореву и Валерию Калугину в удовлетворении ходатайства об изменении меры пресечения на более щадящую, не связанную с содержанием под стражей.
Спартак не раз подчеркивал, что он решился на голодовку, прежде всего, ради своих товарищей, «апрельских» политзаключенных: они уже почти год находятся в СИЗО, а процесс искусственно затягивается. Свидетели то и дело не являются на заседания. Ни один из милиционеров, дававших свидетельские показания, не опознал ни Головачёва, ни Пигорева, ни Калугина.
Каждое судебном заседание погружает присутствующих в атмосферу мрачного безумия. Следствие и суд делают всё для того, чтоб ни у кого не оставалось сомнения в заказном характере этого процесса. В одной клетке находятся три человека, проходящие по одному делу — о массовых беспорядках 6-7 апреля 2014 года у здания Харьковской облгосадминистрации (ХОГА). Спартак, известный спортсмен, активист движения «Юго-Восток», был арестован 30 апреля 2014 года, на следующий день после поездки в Славянск с гуманитарным грузом (изначально его задержали, чтоб допросить как свидетеля по событиям 6-7 апреля, — но с тех пор он на волю не выходил). Валерий Калугин был задержан 8 апреля в здании обладминистрации. А журналист Дмитрий Пигорев попал под раздачу, находясь у здания ХОГА по редакционному заданию газеты «Современность и объективная реальность». Это подтверждал на суде и редактор издания.
Пигорев оказался первым из шести десятков людей, схваченных в то апрельское утро бойцами винницкого спецподразделения «Ягуар». На предпоследнем судебном заседании он рассказал: «Меня задержали на улице. Мы пролежали на асфальте около получаса, потом нас завели в автозак». То есть, в то утро мог попасть в автозак и загреметь в СИЗО как минимум на ближайший год любой журналист и блогер, которого под стены ХОГА привело профессиональное любопытство: будь то Дмитрий Пигорев или условная Божена Рынска. Выгрузившись из автобуса, люди в черном хватали всех, кто оказался в зоне видимости. При этом в показаниях бойцов «Ягуара» говорится, что активисты, задержанные в здании, оказывали сопротивление и угрожали им. Механически попали в разряд якобы «оказывавших сопротивление и угрожавших» и Дмитрий Пигорев, которого задержали на улице, и активисты, находившиеся в здании: всех задержанных смешали, как шары в лото. Восстановить картину уже невозможно: свидетели из спецподразделения «Ягуар» сейчас находятся в зоне «АТО»…
Калугин и Пигорев содержатся под стражей с правом внесения залога. Но их родственникам не по карману астрономические суммы, заломленные судом. Мать Пигорева получает пенсию до 1000 гривен, а для залога требуется около 150 тысяч гривен.
За год пребывания в СИЗО у Дмитрия Пигорева обострились хронические заболевания.
С самого начала, когда Спартак Головачёв объявил голодовку, было понятно, что освещение этого жеста отчаяния и этого духовного сопротивления не может тягаться — по масштабам — с тем либеральным флеш-мобом, который люди с хорошими «отфотошопленными» лицами называют «поддержкой Надежды Савченко». И всё же… Адвокаты и Виктория Головачёва, жена Спартака, передавали ему в СИЗО ИК-100 многочисленные послания друзей и соратников со словами поддержки и просьбами прекратить голодовку.
Среди них было и обращение писателя Захара Прилепина:
«Спартак, иногда правильная жизнь дороже принципиальной смерти. Это не стопроцентный закон, но точно ваш случай. Живите. Ждём вас на воле».
Протоиерей Владимир Вигилянский, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ, написал: «Дорогой брат во Христе, Александр (христианское имя Спартака Головачёва), мы все переживаем за Вашу судьбу… Ваше мужество и терпение — это настоящие православные добродетели, которые важны не только для Вас в Вашей ситуации, но и для всех тех, кто переживает за те чудовищные обстоятельства, в которые попали жители всей Украины. Но Вы нужны нам всем! Вы нужны живой! Вы нужны своему народу, тому, который является солью земли и нации и который должен возрождать страну после периода страшного духовного упадка, рек крови, озер слез. Вы нужны им и всем нам. Самоубийство — страшный грех, который прерывает связь между человеком и Богом. А в Вашем случае — еще и повергает в пучину отчаянья людей, любящих, верящих и надеющихся на Вас, и может послужить соблазном для немощных и малодушных. Будем молиться за Вас! Да вразумит Вас Господь, чтобы Вы, ради тех людей, Ваших ближних, прекратили голодовку и послужили Господу нашему Иисусу Христу всей дальнейшей отпущенной Вам жизнью! Да благословит Вас Бог!».
Спартак в своем письме на волю так объяснял, почему продолжает голодовку: «Благодарю всех за поддержку, сопереживание. Но по-другому не могу. Вопрос очень прост: или я, или, вскоре, без голодовки начнём физически терять Диму Пигорева, затем Радера, Олейника, Калугина — и так, по очереди… Все они — на грани своих сил и здоровья».
Между тем, украинское правосудие новейшего образца всячески доносит до непонятливых главный тезис нынешней власти: здоровье и жизнь политзаключенных не представляют никакой ценности. 18 марта активисту-инвалиду Олегу Новикову (как задержание этого опаснейшего одноногого инакомыслящего проводилось под личным руководством министра Авакова) была продлена мера пресечения в виде содержания под стражей до 19 мая 2015 года. Состояние здоровья, наличие несовершеннолетних детей (один ребенок родился буквально накануне ареста Олега) — всё это не берется в расчёт следственным судьей. Хотя, казалось бы: куда мог бы убежать из-под домашнего ареста одноногий инвалид?!
Примечательно, что харьковские политзаключенные, проходящие по ведомству Авакова, хотя и вносятся во все обменные списки, но на обмен ни разу не попадали. Как правило, харьковские политзаключенные, освобожденные при обмене военнопленными, значились по линии СБУ. При этом родственники пленных украинских солдат, возможно, и не подозревают, где главная причина задержки обмена. (Например, жена харьковского «апрельского» заключенного Сергея Юдаева еще с прошлого года пытается организовать обмен мужа на нескольких раненых украинских военнослужащих — конкретных людей, которых она лично «опекала» в Донбассе. Задержка — именно за украинскими силовиками.)
Невооруженным глазом заметен и абсурдный «хронометраж» судов над харьковскими политзаключенными. Дело Спартака Головачёва, как и другие дела по «массовым беспорядкам у ХОГА 6-7 апреля 2014 года», искусственно затягивается и искусно растягивается (за многие месяцы процесса не прозвучало ни одного свидетельства, подтверждающего вину Головачёва, Пигорева, Калугина). А судебный процесс над активистом Алексеем Макаровым, арестованным за участие в «массовых беспорядках у ХОГА 1 марта 2014 года», напротив, прошел в поразительно рекордные сроки.
11 февраля 2015 года он был задержан (тогда же советник министра внутренних дел Антон Геращенко заявил, что харьковской милиции надлежит к годовщине событий 1 марта наказать виновных), а 5 марта 2014 года получил пять лет… (Разумеется, осужденный на пять лет Алексей Макаров представляет тех харьковчан, которые освобождали ХОГА 1 марта, а не тех евромайдановских туристов, которые ее захватывали 22 февраля.)
18 марта адвокат Спартака Головачёва и многих «апрельских» активистов Дмитрий Тихоненков встретился с Верховным комиссаром по делам национальных меньшинств ОБСЕ Астрид Турс. Обсуждались вопросы, связанные с обеспечением прав человека и предупреждением возможных конфликтов в Харькове в контексте резонансных политических дел. Особый разговор зашёл о деле Спартака Головачёва. Дмитрий Тихоненков говорит: «Спартак за время пребывания в СИЗО стал выразителем интересов всех политзаключенных. И голодовка, объявленная при аресте, и нынешняя голодовка имели четко озвученную цель: облегчить положение арестованных активистов. Находясь в СИЗО на территории исправительной колонии, Спартак обратил внимание на такой еще факт: он общается там со множеством людей. И все они — говорят по-русски. Странно, не правда ли?»
19 марта Спартак Головачёв передал на волю свое заявление:
«Страдания людей, проживающих на Украине и подвергающихся за свои убеждения преследованиям, пыткам, казням, факты которых игнорируются общественным мнением, побудили меня начать бессрочную голодовку, чтобы привлечь внимание мировой общественности к тому преступному беззаконию, которое творится на моей родине. Я готов продолжать ее даже до собственной смерти, если это может послужить тому, чтобы эта трагическая ситуация в моей стране переломилась, и стать той жертвой, которая остановит дальнейшее кровопролитие. Ибо, как сказано в Евангелии, «нет той любви, как если кто положит душу свою за други своя» (Ин. 15, 13).
Однако мы, христиане, ищем не своей воли, но воли Божьей и не своей правды, а правды Христовой. Мой духовник напомнил мне об этом и попросил прекратить голодовку. Он благословил меня отказаться от своего замысла и прервать голодовку, вопреки моему собственному стремлению. «Ибо послушание превыше постов и молитв». Идя наперекор себе самому, я покорно склоняю голову перед Словом Божием, возвещенным мне иереем Православной Церкви, и говорю: «Да будет воля Твоя». В связи с вышесказанным я прекращаю голодовку.
Я благодарен братьям и сестрам по духу из Харькова, Одессы и многих городов Украины, из Москвы, Санкт-Петербурга, Курска, Белгорода, Томска, Якутска, Ярославля и других городов России, из Армении, Абхазии, Германии, Чехии, Китая, Латвии, Египта — за ощутимую поддержку. Десятки писем мне передали в камеру. В том числе письмо протоиерея Владимира Вигилянского, известного публициста и настоятеля храма святой мученицы Татианы при МГУ; обращение писателя Захара Прилепина. Я чувствовал эту поддержку и убедился, что мой голос услышан. Я увидел результаты. Меня, во время голодовки, посетили представители ООН, ОБСЕ и Красного креста. Мой адвокат встречался с еврокомиссаром. И моя позиция, через моего адвоката, была донесена до европейской общественности.
Удалось достучаться из камеры-одиночки до широких масс населения и рассказать о судебном произволе, гонениях на неугодных в нашей стране. Впервые за все месяцы удалось добиться встречи с православным священником и совершить обряды таинства — исповедание и причастие. Сотни политзаключенных укрепились духом, увидев широкую поддержку моего поступка, в том числе международными организациями. У их родственников появилась надежда на возможное справедливое правосудие, когда проблема получила широкую огласку в мире. Спасибо всем, кто помогал мне, моим близким, моим товарищам в это нелегкое время».