Политическая этнография и выживание народа
Оживилась дискуссия о прибалтийских русских. Главный предмет спора: кто они все-таки — русские, ничем существенно не отличающиеся от граждан России, или русскоговорящие европейцы? Между этими полярными мнениями находится ряд промежуточных: да, русские, но… да, европейцы, но… Выскажу свою точку зрения.
Никакой принципиальной разницы между русскими, живущими в Прибалтике, и россиянами, на мой взгляд, нет. Есть бытовые нюансы, некоторые малозаметные отличия в поведенческих реакциях, имеются речевые особенности, немножко больше практических знаний о Европе. Ну и что? При желании подобные отличия можно отыскать и внутри России: например, между москвичами и питерцами, между сибиряками и жителями европейских областей РФ, и т.д. Это может быть интересно филологу или этнографу, но в политическом плане — несущественно.
А вот что существенно. Русский язык остается родным для 37−38% жителей Латвии. И речь идет не только о языковом комфорте, вполне осознается и идеологическое, консолидирующие значение языка. Если бы было иначе, мы бы не собрали в 2012 г. почти 300 тысяч голосов на референдуме за государственный статус для русского языка. Люди понимали, что арифметически на референдуме победить нельзя, и тем не менее шли подписываться и голосовать. Шли, чтобы сделать громкое коллективное заявление: мы — русские, мы существуем, мы никуда не исчезли, не растворились в «интеграционных» программах.
Второй существенный критерий — массовое празднование Дня Победы. Пока все попытки латвийских властей переместить пик празднования с русского 9 мая на европейское 8 мая успеха не имели. Люди по-прежнему отмечают именно День Победы, а не День окончания Второй мировой войны, как это принято в Европе. И пока это так, они — русские, а не европейцы.
Наконец, отношение к Крыму и Донбассу. Официальные опросы, проведенные в 2014 г. по заказу латвийского правительства, дали четкую картину: большинство русских жителей Латвии одобряют присоединение Крыма к России и сочувствуют борьбе Донбасса против киевского режима. При этом надо учесть специфику опроса. Когда человека останавливают на улице или звонят по телефону и по-латышски (или по-русски, но с латышским акцентом) спрашивают: «Одобряете ли вы аннексию Путиным Крыма?», далеко не каждый рискнет сказать то, что думает. Поэтому стоит внести поправку: пророссийские настроения среди русских Латвии еще выше, чем показывают результаты опросов.
Помимо опросов, есть и другие объективные факты. По моим данным, около 40 жителей Латвии отправились на помощь народу и ополчению Донбасса. Почему-то, когда я называю это число, все удивляются: так мало? на всю страну всего сорок героев?! Люди забывают, что в этой «всей стране» живет где-то 700 тысяч русских. Примерно столько же, сколько в Псковской или Новгородской области. Не думаю, что число добровольцев из этих областей было намного выше. Скорее всего, показатели приблизительно такие же.
Если мы хотим замерить реальный уровень русского патриотизма, то опираться надо на конкретные факты и цифры, а не на умозрительные построения, которые так же легко доказать, как и опровергнуть. Я привел три основных и при этом актуальных (а не архаичных) критерия «русскости»: 1) родной язык — русский, 2) восприятие Великой Отечественной войны именно как Отечественной войны, а не схватки двух тиранов, как это трактует новейший европейский ревизионизм, 3) отношение к Крыму и Донбассу как к русским, «своим» территориям. По этим фундаментальным критериям большинство прибалтийских русских практически ничем не отличается от большинства жителей России.
В бочонок меда приходится добавить, увы, очень крупную ложку дегтя. Я описал ситуацию такой, какой она является сегодня. Все еще является… Но динамика неблагоприятная. Политические партии и организации, ставящие во главу угла русский вопрос, вытеснены на обочину общественной жизни. Русскоязычные СМИ из организующих центров русского сообщества Латвии все более трансформируются в мнимо-объективные «источники информации», для которых судьба русских жителей страны — вопрос второстепенный. Русская молодежь, сохраняя негативное отношение к латышскому национализму, постепенно разворачивается в сторону европейского космополитизма, превращаясь в улыбчивых «европеоидов».
Если негативная динамика сохранится, то уже лет через десять русские Латвии перейдут ту роковую черту, которая отделяет политически активное национальное меньшинство от музейного реликта. Писал неоднократно, но повторю еще раз: изменить эту динамику без участия России невозможно. Поскольку умом планы российского руководства в отношении миллионов русских, оставшихся за пределами РФ, мне не понять, остается только верить. И, конечно, поддерживать тлеющий костер сопротивления, насколько позволяют силы.