В Донецком городском суде заканчивается уголовный процесс над Надеждой Савченко, которая обвиняется в пособничестве в убийстве корреспондентов ВГТРК Антона Волошина и Игоря Корнелюка. Обвинение запросило для Савченко наказание в виде 23 лет лишения свободы. 21 марта суд начал оглашать приговор подсудимой. Юрист Илья Ремесло, опираясь на материалы суда, объясняет, почему вероятный жесткий приговор останется на совести адвокатов Савченко – Марка Фейгина, Ильи Новикова и Николая Полозова.
Доказательства
Обвинение утверждало, что Савченко выполняла функции наводчика, а местом преступления в Луганской области могла быть обзорная вышка. Местонахождение Савченко и ее действия во время минометного обстрела обвинение подтверждало данными биллинга и показаниями свидетелей.
Наконец, сама Савченко под видеозапись рассказала журналистам, чем именно она занималась в “зоне АТО”.
Это интервью стало предметом исследования психолого-лингвистической экспертизы, которая подтвердила достоверность слов Савченко.
Более того, аналогичный вывод сделала и криминалистическая экспертиза: имея при себе топографическую карту местности, бинокль, мобильную радиостанцию и сотовые телефоны, Савченко была способна корректировать артиллерийский огонь.
Кроме того, на месте преступления были проведены два следственных эксперимента, которые подтвердили версию обвинения.
Мотивируя законность преследования Савченко, ссылавшейся на статус члена ПАСЕ (депутатом она стала заочно, пройдя в Раду по спискам партии Тимошенко), обвинители отмечали, что законы РФ и Устав Совета Европы не допускают освобождения от уголовной ответственности за убийство в связи с членством в ПАСЕ. Тем более, что Савченко совершила то, в чем ее обвиняют, задолго до старта политической карьеры.
“Не выиграть суд, а дискредитировать его”
Прежде чем оценить реакцию защиты Савченко на эти доказательства, коснемся их стратегии ведения процесса. Еще в начале разбирательства никто не скрывал, что оправдание подзащитной не является целью защиты.
Из поста адвоката Новикова в Facebook:
“Задача – не выиграть суд, а дискредитировать его… сделать абсолютно неприличным для европейских политиков вежливо кивать головами, когда Путин говорит “это дело суда, не вмешивайтесь в правосудие”.
Изначальным приоритетом для адвокатов стала не судьба подсудимой, а работа в интересах заказчика. Гонорары защите Савченко платил польский фонд “Открытый диалог”, который оказался аффилированным с активистами “евромайдана” и близкими к американскому правительству фондами. Президент фонда Людмила Козловска сообщила, что адвокат, сотрудничающий с Фондом, обязан действовать согласно инструкциям этой НКО.
Таким образом, Савченко оказалась лишь разменной монетой в игре адвокатов, задачей которых было не смягчить участь клиента, а при помощи постоянных скандалов дать повод для новых санкций и давления на Россию в отношениях с Западом (чем, кстати, открыто хвалился адвокат Новиков во время поездки в США). Возможно, представители защиты забыли, что законодательство об адвокатуре и кодекс этики предписывают адвокату исходить исключительно из интересов клиента и запрещают вступать в соглашения, противоречащие его интересам.
Скандалы в суде и фиктивная голодовка
Визитной карточкой Савченко и ее адвокатов стали постоянные нарушения порядка в ходе судебных заседаний. Практически на каждом заседании Савченко оскорбляла либо суд, либо обвинителей, либо свидетелей.
Вот например, Савченко в ответ на отказ суда удовлетворить очередное ходатайство перебивает и возмущается: “За меня вся Украина встанет, за меня сейчас сюда вся Украина приедет!” (здесь и далее цитаты из текстовой трансляции издания “Медиазона”).
По ходу процесса Савченко регулярно кричала на суд и отчитывала его, за что столь же регулярно получала предупреждения об удалении из зала.
Во время допроса следователя Дмитрия Маньшина Савченко заявляет ему следующее:
“Маньшин, если тебя спросят, как тебя зовут, а ты скажешь “дважды два четыре” — это не ответ! Сидеть тебе в украинской тюрьме долго, пока не сгниешь. Мразь ты и дрянь, Дима!”
Не отставали и защитники, которым суд неоднократно делал замечания: адвокат Полозов угрожает Маньшину, что когда следователя будут судить на Украине, местные силовики непременно выяснят цвет его диплома.
Наконец, в своем последнем слове Савченко превосходит саму себя:
“Майдану в России быть! Я хочу показать своим примером, что в России тоталитарный режим можно скрутить в бараний рог. Вот мое последнее слово!”.
Политические прогнозы Савченко решила подкрепить активной жестикуляцией.
Подобное поведение явно шло не на пользу Савченко, которая не только показала дурные манеры, но и настроила против себя суд и обвинение. И это тоже на совести адвокатов, не объяснивших подзащитной о недопустимости таких действий в суде. Худшей линии поведения в условиях российской судебной системы нельзя представить – зачастую адвокаты советуют не вступать даже в малейшие перепалки с судьями и прокурорами, дабы избежать непредвиденных последствий. Действия Фейгина, Полозова и Новикова в этом смысле схожи с членовредительством, в пользе которого они убедили своего клиента.
В результате ко всем заявлениям и ходатайствам адвокатов суд стал относиться критически. Он стал рассматривать их не как реализацию права на защиту, а как очередной повод для публичного скандала. Адвокаты просто-напросто лишили Савченко возможности представлять доказательства в свою защиту.
Ставшие легендарными “голодовки” Савченко находятся в этой же плоскости. Она постоянно угрожала суду и обвинению, то начиная, то прекращая отказываться от пищи. При этом по настоянию обвинения регулярно проводились проверки здоровья Савченко, которые показали, что со здоровьем у нее все в порядке, и жалоб она не предъявляет (что не оспаривала и подсудимая).
Под конец процесса вновь была объявлена “сухая” голодовка, которая завершилась благодаря фальшивому письму “от президента Порошенко”, которое адвокат Фейгин принял за чистую монету. Вдобавок ко всему выяснилось, что защита Савченко придерживается особого понимания голодовки: это отказ от твердой пищи в пользу детского питания.
Голодовка действительно может быть “последним средством” защиты прав заключенного. Но к этому средству можно прибегнуть всерьез лишь один, максимум два раза. А “последние китайские предупреждения” и бесчисленные псевдоголодовки девальвировали все заявления защиты об угрозе здоровью Савченко.
Тайное орудие защиты
Довольно своеобразно проявили себя адвокаты и во время уголовного процесса, доказывая невиновность подзащитной. Защита не снизошла до опровержения доводов обвинения по существу, проведения экспертиз, внимательного допроса свидетелей и прочей адвокатской рутины. Вместо этого адвокаты прибегли к помощи соотечественников Савченко.
С целью доказать алиби подзащитной адвокаты пытались приобщить в дело заключение украинского астронома из Киевского НИИ, который исследовал видеозаписи взятия в плен Савченко и “определил по солнцу” время взятия ее в плен. Дополнительно был допрошен астроном из Москвы – как оказалось позднее, ее никто не уполномочивал давать экспертное заключение, а руководство не давало разрешения на выступление в суде от имени института, в котором она трудится.
Защита вошла во вкус и решила использовать “украинский ресурс” на постоянной основе. В суд был вызван некто гражданин Украины Иванов, якобы работающий в компании “МТС-Украина” (никаких документов о месте работы не представивший). Суд согласился допросить Иванова, но его “экспертное заключение” к материалам дела приобщать отказался, резонно указав, что у “эксперта” нет патента трудового мигранта для работы в России.
Аналогичными “трудовыми мигрантами” оказались и другие эксперты защиты, что предопределило судьбу представленных ими доказательств. Адвокаты не постеснялись пригласить в суд даже представителя украинского Минюста Тимко, принимавшего участие в “расследовании СБУ о похищении Савченко”.
К трем уже нанятым адвокатам вскоре добавился вызванный с Украины некто г-н Плохотнюк. Он был приглашен не в качестве адвоката, а на роль “общественного защитника”. Суд отказал в удовлетворении ходатайства и провел ликбез для адвокатов Савченко:
“УПК не предусматривает такого понятия как общественный защитник. Это старое понятие, а его использование в современном процессе тянется по инерции”.
В ответ на заявление суда Савченко в очередной раз нарушила общественный порядок, начав кричать, что за нее “вся Украина встанет, вся Украина сейчас приедет!”.
“Правильный обстрел”
Кто же, по мнению адвокатов, виновен в гибели журналистов ВГТРК Корнелюка и Волошина, если не Савченко?
Как заявил адвокат Полозов, “обстрел был хороший, правильный обстрел, но Корнелюку и Волошину не повезло там оказаться”.
Другими словами, погибшим просто не повезло, а обстрел мирных граждан и журналистов – это правильный обстрел.
Но истинный виновник трагедии все-таки был найден.
Из поста адвоката Полозова в блоге на “Эхо Москвы”:
“Насколько сильно сам Дмитрий Киселев ощущает степень своей личной ответственности, как один из руководителей ВГТРК, за гибель своих коллег — журналистов Игоря Корнелюка и Антона Волошина?”
Оказывается, в гибели журналистов виноваты не те, кто наводил и обстреливал минами, а ведущий “Вестей недели” Дмитрий Киселев. И еще сами журналисты, которые “не получили аккредитацию в зоне АТО”.
Подводя итог процессу над Савченко, следует честно признать: ее адвокаты, ставившие задачу “дискредитировать суд”, справились с ней лишь частично. В первую очередь они дискредитировали сами себя, нарушив все мыслимые нормы этики и неписаные правила адвокатского сообщества, сознательно подставив подсудимую.
Это стало понятно даже на Украине – как отмечает главный следователь СБУ Василий Вовк, адвокатам Савченко “ради пиара” выгодно, чтобы она оставалась за решеткой как можно дольше. Своими действиями тройка адвокатов осложнила переговоры с Украиной о возможном обмене Савченко, чем остались крайне недовольны ее родственники.
Фейгин, Полозов и Новиков сделали то, о чем обвинение могло лишь мечтать – никто бы столь эффективно не справился с задачей уничтожения репутации и судебных перспектив их подзащитной.