Одним из главных (хоть и неявных) итогов выборов в США стал полный провал мейнстримных СМИ. Со времени создания современной американской пропагандистской машины такого еще не было, кажется, никогда.
Перед нами событие поистине революционное, эпохальное и заслуживающее самого тщательного исследования ничуть не менее, чем выбор самого Трампа в президенты Соединенных Штатов.
Против Трампа выступила вся армия официальных СМИ, укрепленная медийными фигурами высшего «градуса посвящения», такими как Мадонна и Роберт де Ниро. Настоящая «стена звука».
За Трампа же позволяли себе высказываться более-менее нейтральный консервативный Fox News, Los Angeles Times да несколько несистемных интернет-изданий.
Среди последних назовем прежде всего, конечно, протрамповский Breitbart News Стивена Бэннона, который недоброжелатели называли «конспирологическим» (а теперь в панике от того, что Бэннон получил пост главного советника в кабинете Трампа).
И такой совсем уж неожиданный ресурс, как Infowars техасца Алекса Джонса (выросший вообще из личного блога, а к концу президентской гонки насчитывающий до 20 млн подписчиков).
Несколько утрируя, можно сказать, что Трамп переиграл всю грандиозную пропагандистскую машину официальных СМИ, десятилетиями форматирующую сознание американцев, фактически одним своим «Твиттером».
Обнаружив, таким образом, что вся эта титаническая система, создававшаяся как тоталитарная машина власти над умами, потеряла всякую эффективность.
Итак, произошло событие, которое еще совсем недавно невозможно было себе помыслить, последствий которого еще никто не осознал.
И которое означает, что мы действительно оказались в новом мире.
Интернет изменил нашу реальность. Жизнь переместилась в соцсети. И множество людей, получив доступ к громадным резервуарам информации (до сих пор мало доступной), библиотекам в миллионы томов, получив возможность добывать информацию сами, перестали быть всецело управляемыми телевидением и центральными газетами.
Пропаганда владела миром весь ХХ век. Все прошлое столетие она была даже не «четвертой», а фактически первой властью. Но прошедшие американские выборы показали, что манипулировать массами так централизованно, как это делалось прежде, уже невозможно.
Символично и то, что возможности новой информационной матрицы первыми опробовали именно американские элиты, использовав ее для совершения «оранжевых революций» по всему миру. Но вот теперь сами попали под ее сокрушительный удар.
Едва ли мы готовы ответить на вопрос, что же теперь со всем этим рекламно-пропагандистским монстром (пожирающим до 90% человеческих ресурсов в крупных мегаполисах) делать.
Скорее всего, он найдет возможности перестроиться в новой реальности. Однако вопрос далеко не праздный. И кинуть взгляд на историю американской пропаганды кажется теперь весьма своевременным.
2.
Пропаганда в современном смысле рождалась в горниле Реформации, а ее первым успешным мегапроектом стала Английская пуританская революция.
Реформация несла с собой полный слом мировоззренческой парадигмы.
Если прежняя католическая церковь представляла собой по сути государство-пирамиду с высшим чиновником-папой во главе, правительством кардиналов и властью князей-управляющих (епископов) на местах, то новая «реформистская церковь» представляла собой нечто совершенно новое – по сути, сеть революционных ячеек.
Во главе каждой из таких ячеек-церквей стоял пропагандист-проповедник. Его главным оружием было слово, его атмосферой – паника, его человеческим материалом – люди, взбудораженные приметами скорого конца света.
Действительно, Реформистская революция в Европе проходила на фоне панических эсхатологических настроений.
Во всем христианском мире начало восьмого тысячелетия (7000-й от сотворения мира или 1492 год от Р. Х. был также годом знаменитой экспедиции Колумба) было воспринято как начало эсхатологической эры.
Весь христианский мир был взбудоражен ожиданиями апокалиптических бедствий, скорого Второго пришествия, Конца света и Страшного суда.
На этом фоне и действовали реформаторы-революционеры. Не удивительно, что если прежняя церковь была настроена на углубленное созерцание и покой, то новая обернулась революционным митингом и необоримым стремлением в некую светлую даль.
Реформистский проповедник называл папу и весь прежний имперский мир «антихристом», призывал вернуться к «евангельской простоте» (где все было общее, не было ни богатых, ни бедных) и звал в будущее «эсхатологическое царство» истины, которое «избранным» не нужно было ждать, они должны были добыть его сами.
Но если в Германии в XVI веке все кончилось погромами церквей, монастырей и богатых поместий крестьянами, взбудораженными своими буйными вождями-апокалиптиками, то сто лет спустя Англия была взорвана изнутри тщательно подготовленной в кулуарах реформистских сект пуританской революцией.
Здесь главным лицом революции также был проповедник-пропагандист. Но он не звал на непосредственный бунт, как Мюнцер в Германии, а тщательно готовил его в закрытых ячейках пуританских сект.
К началу XVII века вся Англия покрылась густой сетью «народных клубов», в которых крестьяне тревожно внимали откровениям новых мессий, которые убеждали: старый мир обречен Геенне, спасется лишь горстка святых, избранных Богом.
Важный нюанс!
Согласно «Доктрине предопределения» Кальвина, эта горстка «святых» (изначально избранных Богом к спасению) обладала особой харизмой, некой печатью избранности, в частности – их можно было распознать по успеху, который сопутствует им в жизни.
Отнести невзрачные толпы нищих английских крестьян к «избранным» в этом контексте было, конечно, нелегко. Но поскольку пуританские вожди нуждались в армии, необходимой им для свержения существующего строя, они благоразумно умалчивали о неоднозначной и пугающей сущности кальвинистской доктрины.
Идите на революционную войну против узурпаторов, записывайтесь в «красную армию» Кромвеля, и царство небесное откроется вам – такова была суть непритязательной проповеди пуритан.
Так в пуританском мире изначально сложилась система эзотерического знания для посвященных в суть доктрины – и экзотерического знания для прочего бессмысленного большинства.
Американская система власти, созданная пуританскими конгрегациями и унаследовавшими им масонскими клубами Новой Англии, полностью восприняла и эту двуединую структуру знания (идеологии).
Типичная «двухслойная» модель пуританской конгрегации-секты была положена в основу устройства американской машины власти.
На вершине стояли «высшие святые» (духовная партийная элита и олигархия – самые успешные, а значит, явно избранные), внизу – масса рядовых членов, связанных с высшей кастой договором, обязывающим подчиняться, и законом, обязательным к исполнению.
Заметим лишь, что не одними пуританами-нонконформистами полнилась американская земля. И влияние Юга Америки, воспитанного (в отличие от пуритан-кромвелистов) на других, более консервативных, рыцарских началах и принципах верности королю, также было сильно.
Силен был и демократический элемент, большая доля независимости, народных масс, способных к самоорганизации (вспомним хотя бы историю Антимасонской партии).
История Америки и есть во многом столкновение этих начал и тенденций: Вирджиния и Массачусетс, Юг и Север, консерваторы и либералы… И, в конце концов, народ и элита.
3.
Уже в войне Севера и Юга пропагандистская машина северян сработала в высшей степени эффективно. Современная же американская машина пропаганды, как мы ее знаем, рождалась в горниле Первой мировой.
Самые важные имена здесь, конечно Эдвард Бернейс и Вальтер Липпман. Про Липпмана (одного из автором терминов «общественное мнение» и «холодная война») нам уже приходилось говорить в связи с его ролью в рождении неолиберализма.
Остановимся поэтому на втором члене этого замечательного тандема. Эдвард Бернейс был племянником Зигмунда Фрейда и его литературным агентом. Культом Фрейда и распространением его идей Америка обязана в первую очередь именно ему.
Самого Бернейса влекла идея управления массами с помощью влияния на их бессознательное, их низшие инстинкты (наиболее сильными из которых Бернейс считал страх и сексуальное влечение).
Бернейс приехал в Америку из Вены в 1914 г. и принялся за создание новой дисциплины по манипуляции общественным мнением, того, что зовется сегодня PR (связи с общественностью).
Этим термином Бернейс решил заменить показавшееся ему неудобным слово «пропаганда».
Таланты Бернейса скоро были замечены и оценены.
Окружение Вильсона готовило в это время Америку к вхождению в Европейскую войну и озабочено было необходимостью переломить общественное мнение страны, настроенное резко изоляционистски. (В 1916 году Вильсон смог победить на выборах только под лозунгом «Он удержит нас от войны».)
В 1917 г. команда Вильсона создает «Комитет общественной информации», в работу которого привлекает протеже JP Morgan Chase журналиста Вальтера Липпманна, который, в свою очередь, вводит в комитет своего коллегу Джорджа Крила (друга Вильсона) и Эдварда Бернейса.
Вдохновленная идеями Бернейса (человек – существо иррациональное, поэтому для его убеждения необходимо обращаться не к разуму, а воздействовать на его инстинкты) троица приступает к работе.
Прежде всего, необходимо было внушить ужас и отвращение к немцам.
И в последующие недели все ведущие американские газеты наполнились потоками историй о «немецких зверствах»: немцы – это исчадия ада, это гунны и варвары, настоящие людоеды…
Они накалывают на штыки бельгийских детей, и разрывают пополам младенцев просто для смеха, для своего звериного развлечения они отрезают у бельгийских детей руки, и от лютой злобы – отрезают груди у бельгийских женщин…
Разумеется, все это от начала до конца было одной чудовищной ложью.
Но американская публика знать этого, разумеется, не могла. Она была оглушена, шокирована и подавлена беспрецедентной атакой…
Друзья же продолжали раскручивать маховик «зверств» до запредельных высот, выдумывая на ходу все новые и новые ужасы. В ход пошли леденящие кровь истории о ведрах, наполненных глазными яблоками, вычитанные из каких-то средневековых легенд…
Вогнав публику в состояние оцепенения, шока и моральной контузии, мастера пиара начали следом погружать ее в атмосферу истерии и военного психоза.
Теперь американские газеты наполнили лозунги вроде: «Истекающая кровью Бельгия», «Преступный Кайзер», «Сделаем мир безопасным для демократии». Тогда же был рожден образ доброго Дядюшки Сэма в звездно-полосатом цилиндре, с указующим перстом и призывом: «Дядя Сэм нуждается в тебе!».
Всего за несколько месяцев друзьям удалось добиться блестящих результатов. Еще недавно отшатывающиеся от всякого упоминания о войне американцы, теперь возмущенные до глубины души, уже пылали жаждой мщения и готовы были ринуться в бой…
Америка вступила в войну. Американские банки овладели финансовой системой Европы. Бернейс и Липпманн оказались в числе почетных делегатов на Версальской мирной конференции и в числе первых приглашенных к столу при разделе поджаренного войной тела Европы.
Несколько позднее Бернейсу и Ко пришлось все же признаться в своих наглых выдумках и извиняться перед немцами. Дело, однако, было уже сделано. А наработанные во время войны приемы и техники снова пошли в ход.
Если можно продавать страх, ужас и ненависть, то так же точно, воздействуя на человеческие инстинкты, можно продавать и обычные товары, сделал вывод Бернейс. И создал то, что известно сегодня как Мэдисон-Авеню – целая армия рекламщиков с их изощренными техниками влияния на подсознание масс, принуждающих их покупать и потреблять.
Классическое в этом смысле достижение Бернейса – создание по заказу табачных корпораций моды на женское курение. На политической стезе столь же классическим достижением мэтра стала организация переворота в Гондурасе в 1954 г. по заказу банановой торговой компании United Fruit Company.
В 1928-м Бернейс написал замечательную по своей откровенности книгу «Пропаганда», которая начиналась эффектно:
«Сознательное и умелое манипулирование упорядоченными привычками и вкусами масс является важной составляющей демократического общества. Приводит в движение этот невидимый общественный механизм невидимое правительство, которое является истинной правящей силой в нашей стране.
Нами правят, наше сознание программируют, наши вкусы предопределяют, наши идеи нам предлагают – и все это делают в основном люди, о которых мы никогда и не слыхивали. Таков логичный результат организации нашего демократического общества. Именно такое взаимодействие необходимо для мирного сосуществования людей в эффективно функционирующем обществе».
При президенте Гувере (1929–1933) идея «Общества потребления» становится официальной американской доктриной: массы должны перманентно стимулироваться к выработке желаний, которые должны тут же удовлетворяться – вот ключ к экономическому прогрессу, так будет создано динамичное и стабильное общество управляемой демократии.
А после Второй мировой войны на страже демократии становится также фрейдизм.
Дочь Зигмунда Фрейда Анна Фрейд, будучи бессменным гуру фрейдистского движения в Америке, была убеждена в роли психоанализа как идеального средства для контроля и управления человеческим сознанием.
Психоанализ должен контролировать сущность человека так, чтобы тот никогда не стал фашистом, но навсегда оставался демократом, считала она (т.е. сама демократия не способна защитить демократию. Это должен делать психоанализ).
Так, с идеологией «общества потребления», конвоируемая психоанализом и «машиной пропаганды» официальных СМИ, Америка уверенно зашагала в сегодняшний день.
Однако, как видим, несмотря на весь блеск этой волшебной системы, рано или поздно случаются вещи, неожиданные и для самих «волшебников». Такой неожиданностью стала революция Трампа, вдруг разбудившая на миг население огромной страны от многолетней спячки.
Выльется ли это пробуждение в контрэлитную революцию? Или разбуженную Трампом энергию удастся поймать в капканы новых PR-технологий?
Это, как убедила нас революция Трампа, зависит от каждого человека. И это станет ясно уже совсем скоро.
Владимир Можегов, ВЗГЛЯД