Четверть века назад Латвия предъявила России территориальные претензии, что надолго определило тональность в отношениях между двумя странами. Речь идет, в частности, о городе Пыталово, взамен которого Владимир Путин пообещал подарить латышам «от мертвого осла уши». Юридически этот конфликт уже улажен, но тема живет до сих пор. На что же надеются латыши?
Ровно двадцать пять лет назад Верховный Совет Латвийской Республики принял решение о непризнании «аннексии города Абрене и шести волостей Абренского уезда». Абрене латыши называют российский городок Пыталово в Псковской области. И хотя к настоящему моменту Латвия официально от него отказалась, реваншистская часть общества продолжает лелеять мечты о «нашем Абрене».
Квашня раздора
Данный населенный пункт, основанный в 1863 году, невелик – менее пяти с половиной тысяч населения. По легенде имя свое городок якобы получил в память гвардейского поручика Пыталова, владевшего здесь землями в эпоху Екатерины II. Впрочем, латыши доказывают, что данное название – производное от «Талава»: было когда-то неподалеку еще в XIII веке латгальское княжество с таким названием.
Спустя столетия по условиям подписанного в Риге 11 августа 1920 года мирного договора большевики отдали новообразованной Латвийской Республике значительную часть Островского уезда вместе с Пыталово. «На переговорах, которые латвийская сторона вела с советскими представителями, претензии на Абрене выдвигались по одной единственной причине – там располагался железнодорожный узел, который закольцовывал пути, идущие через Латгалию. Именно поэтому советское правительство решило его отдать», – рассказывал позднее историк Константин Гайворонский. Новые хозяева переименовали селение в Яунлатгале («Новая Латгалия»), дали ему статус города и административно причислили к Лудзенскому уезду.
В 1938-м город обрел новое имя – Абрене. Сей топоним ассоциируется с латышским словом abra («квашня»), употребляющимся в применении к заболоченным, переувлажненным полям и лесам. Позже, когда Латвия вошла в состав СССР, Абрене, по просьбам его жителей, включили в Псковскую область – на основании того, что население Абрене оставалось преимущественно русским. Город вновь стал называться Пыталово.
В начале 90-х Латвия, вырвавшись из советских объятий, отказалась признавать «отъем Абрене». Именно из-за этих претензий стороны в течение полутора десятилетий никак не могли подписать пограничный договор. В самой Латвии, впрочем, кипели по этому поводу яростные споры. «Не болит ли у меня сердце за Абрене? Конечно, болит! Я баллотировался в Латгалии, сам оттуда родом, поэтому очень переживаю за ту ситуацию, которая сложилась в Абрене. Мое мнение – это латвийская земля, которую Россия насильственно отобрала. Абрене – это часть Латвии, там живет много латышей. Обрусевших, но с латышскими корнями. То, что произошло с этой территорией – это и есть пример оккупации, по-другому просто не назовешь. Поэтому отказываться от Абрене и отдавать латвийскую территорию России на веки вечные ни в коем случае нельзя», – страстно призывал праворадикальный политик Петерис Табунс.
Ему оппонировала евродепутат Татьяна Жданок:
«Латвия никому ничего не отдает: границы зафиксированы, и территориальное разделение проведено. Считаю, что актуализация этого вопроса – пороховая бочка. И если уж говорить о мирном договоре 1920 года и о территориях, которые сейчас принадлежат Латвии, то очень больно смотреть на ситуацию, сложившуюся в Латгалии. Там восемьдесят процентов населения говорят по-русски и не могут использовать этот язык на официальном уровне».
Действительно, какой тогда смысл присоединять Пыталово? Для того, чтобы сделать тамошних жителей негражданами и напустить на них языковую инспекцию?
В свою очередь, председатель парламентской комиссии по иностранным делам Александр Кирштейнс сослался на главу комитета по международным делам Совета Федерации РФ Михаила Маргелова, якобы сообщившему ему о готовности России откупиться от Латвии деньгами. «Маргелов заявил мне, что Россия вполне может обсудить данный вопрос и несколько миллионов долларов – это не такая уж огромная для нее сумма. Позднее эту свою позицию господин Маргелов подтвердил и в Совете Европы», – рассказывал Кирштейнс. Впрочем, по его мнению, для латышей желательно получить территорию, а не деньги.
С российской же стороны наиболее ярко выступил вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский. Ярко в том смысле, что латышам его выступление запомнилось особенно хорошо. «Латвия никогда никакой Пыталовский район не получит. Пыталово всегда было частью Псковской губернии и Российской империи. Мне известно о разработках, которые ведутся нашей стороной в отношении Даугавпилса. Этот город раньше носил название Борисоглебск. Нам было бы желательно вернуть его в состав Российской Федерации, ибо никогда он латвийским не был – все было сделано в рамках СССР. И этот вопрос надо решать. Так что Кирштейнс ошибся. Речь могла идти именно об этом. Латвия должна понять: если она вступила в ЕС и НАТО, то ей предстоит освободить все территории, которые ей не принадлежат. А дальше мы уже будем исходить из этих перспектив и смотреть, какие могут быть уступки со стороны Латвии в пользу России», – провозгласил лидер ЛДПР.
От мертвого осла уши
Официальная позиция Кремля заключается в том, что после вступления Латвии в СССР договор от 1920 года перестал действовать – и точка, предмет для дискуссии отсутствует. Именно затянувшейся тяжбы из-за Пыталово обязана своим появлением одна из крылатых фраз президента Владимира Путина. Встречаясь с прессой в марте 2005-го, он заявил: «Не Пыталовский район они получат, а мертвого осла уши». При этом Путин напомнил, что во времена распада СССР Россия и так пошла на беспрецедентные территориальные уступки, дабы не допустить повторения югославского сценария, но больше казенными территориями разбрасываться не след. В общем, утритесь, не получите вы Кемску волость!
В Латвии путинская фраза породила тогда бурю негодования – в ней усмотрели акт унижения со стороны восточного соседа. «Господин Путин сделал первый шаг. Два ослиных уха за Абрене у нас уже есть. Теперь нам остается ждать, когда размер компенсации за потерянную Абренскую волость увеличится», – заявлял парламентарий от праворадикалов Юрис Добелис.
Казалось, что теперь-то эта ссора не закончится никогда, но уже в 2007 году Латвия вдруг согласилась отказаться от своих притязаний, и многострадальный пограничный договор-таки заключили. Позже тогдашний президент Вайра Вике-Фрейберга объясняла, что на этот шаг пришлось пойти, дабы урегулировать положение Латвии в ЕС и НАТО – членство в этих организациях предполагает отсутствие неурегулированных территориальных споров с третьими странами. «Я бы хотела удержать Абрене, но это оказалось невозможно», – сетовала Вике-Фрейберга. По ее словам, она долго сомневалась в правильности этого решения – ведь Кипр сумел вступить в ЕС даже невзирая на оккупацию части его территорий Турцией. «Но так или иначе у Латвии не было шансов вернуть Абрене», – признала Вике-Фрейберга. Ее сожаления понятны, ведь заключенный в период ее президентства пограндоговор привел к серьезному падению популярности президента у «национально сознательной» части общества.
Со «сдачей Абрене» согласились в Латвии далеко не все. Почти сразу же Конституционный суд взял в рассмотрение дело о законности подписания пограничного договора. Это было сделано по запросу большой группы латышских политиков, усмотревших здесь, ни много ни мало, нарушение конституции. Один из них, бывший министр Айнар Латковскис, доказывал, что если бы не поспешность правительства, Латвия могла бы рассчитывать на крупную компенсацию за Пыталово – в будущем, «когда Россия станет демократической страной». Впрочем, по мнению Латковскиса, мог быть и другой выход: «Если Россия отдаст нам Абрене и увезет оттуда свое население, то это станет одной из возможностей решения проблемы».
В начале 2007-го, за несколько месяцев до подписания договора в Риге состоялись крупные митинги радикалов из националистической партии «Все – Латвии!». Дюжие молодчики на сильном морозе разделись по пояс и демонстрировали журналистам как бы вырезанные на теле и истекающие кровью названия латвийских городов, при этом на груди вождя партии Райвиса Дзинтарса красовались крупные буквы «ABRENE». При этом митингующие распевали народные песни и скандировали: «Моя честь – мой народ!» и «Свободу Абрене!». Плакаты же сообщали: «Пограндоговор с путинской Россией – смерть независимости Латвии», «Новый пограндоговор – пролог последнего акта расхищения государства», «Сегодня Абрене – завтра гражданство». Последним лозунгом выражалось опасение, что власти вдруг «за так» раздадут гражданство страны трем сотням тысяч латвийских неграждан. «Мы хотим показать депутатам, что есть люди, которые могут не думать лишь о своем личном комфорте и благосостоянии», – патетически заявил Дзинтарс. А тогдашнего главу МИДа Артиса Пабрикса митингующие встретили воплями: «Предатель!»
В тот момент все эти политиканы воспринимались безнадежными маргиналами – и мало кто предполагал, что всего через несколько лет данная партия не просто пройдет в парламент, но и войдет в правящую коалицию, а те самые молодчики займут кресла депутатов и крупных чиновников. Но и с повышением респектабельности от своих лозунгов радикалы не отказались. Буквально на днях Янис Домбрава – депутат Сейма от Национального блока, в который вошла «Все – Латвии!», озвучил в эфире передачи «Утренняя панорама» на «Латвийском телевидении» список «агентов влияния России», окопавшихся, по его мнению, в госорганах и в негосударственном секторе. В частности, прозвучало имя нынешнего главы концерна «Латвийский газ», экс-премьера Айгара Калвитиса, в эпоху правления которого как раз и подписывался пограндоговор с Россией.
«Латвия дергает тигра за усы»
Пыталово до сих пор вспоминают в Латвии по любому поводу, а то и вовсе без повода. Те же радикалы упрямо клянут власти за излишнюю уступчивость. «В Латвии думали: отдадим России Абрене – и Россия станет хорошая. Но этого нет и не могло быть. Россия только навязывает Латвии свою волю, а мы ей уступаем», – заявил скандально известный публицист Айвар Гарда, призвав добиваться отъезда из республики живущих тут «русских оккупантов». По его словам, «Абрене это наша Родина, а отдать часть Родины, это все равно что отдать часть своего тела – отрезать руку или ногу». В свою очередь, журналистка Элита Вейдемане сравнивала состоявшийся в начале 2014-го отказ от национальной валюты лата и переход на евро именно с отказом от Абрене – дескать, в обоих случаях мнение народа не спрашивали.
В прессе нередко писали об уроженцах Пыталово, которые не хотят, чтобы в их паспортах страной рождения значилась Россия (РСФСР). Идя им навстречу, МВД в 2009-м подготовило поправки к правилам выдачи паспортов: всем, кто родился до октября 1945 года в Абрене, Аугшпилсе, Гаврской, Каценской, Линавской, Пурвмальской или Упмальской волостях, разрешили указывать в паспорте местом своего рождения Латвию. Между тем, данные территории сейчас входят в состав Российской Федерации.
Оппозиционный активист Эдуард Гончаров возмущался по этому поводу: «В ряде случаев Латвия целенаправленно дергает тигра за усы. Да, эти люди формально родились в Латвии. Но сейчас, когда договор о границе уже подписан, такой шаг попросту не имеет смысла. Это то же, что печатать карты, которые включают Абренский уезд в состав Латвии, или пытаться переписать историю».
Напротив, политик Дайнис Иванс с возмущением писал о встрече экс-премьера Калвитиса с Путиным, предложившим гостю сытный обед. «Трудно сказать, что кормежкой Калвитиса хотел сказать Путин народу России. Вероятно, то же, что и латышам. Видимо, Кремль хотел показать, что за дохлого осла уши и бесплатный обед можно купить любого осла нашей политической элиты». Иванс добавил, что Путин, вероятно, хотел поблагодарить Калвитиса за «безоговорочную капитуляцию в вопросе Абрене».
Моджно упомянуть и то, что 1 апреля 2015 года один из наиболее посещаемых латвийских порталов опубликовал статью «Няш-мяш, Пыталово – наш!», автор которой искрометно шутил насчет присоединения к Латвии этого вожделенного куска земли. То, что тема потихоньку перемещается в разряд юмористических, свидетельствует о том, что всерьез вернуть «Абрене» в Латвии уже мало кто надеется. Но, несомненно, периодически этот вопрос еще будет всплывать. Причем, на протяжении многих лет.
Вячеслав Вишневский, ВЗГЛЯД