После ужесточения блокады Донбасса, проводимой украинскими нацбатальонами, руководство ДНР и ЛНР выставило Киеву ультиматум, предполагающий введение внешнего управления на заводах киевской юрисдикции и прекращение поставок угля.
Порошенко, неоднократно вещавший о проблеме с энергоресурсами, похоже, оказался в западне. Глава МВД Арсен Аваков показал, кто на Украине главный: «На силовой разгон такой операции нужно будет пять минут времени и очень малое количество подготовленных людей. Я хочу, чтобы все разобрались в том, что происходит реально, и каждый сделал свою работу». Может министр, да не хочет. Украинцы останутся без отопления, но, видимо, как поётся в известной песне с Майдана, «у них молчание — золото». Молчать, заметим, придётся гражданам не России, а Украины. Ведь какие же они патриоты, если не хотят потерпеть ради общего дела и помёрзнуть месяц-другой в своих отныне не столь уютных квартирах?
ДНР и ЛНР же способны переориентировать экспорт угля в Россию. Тем же самым придётся заняться и олигарху Ринату Ахметову, чьи горнодобывающие предприятия были вынуждены прекратить работу из-за блокады железнодорожных путей. Хотя, честно говоря, в общем шуме вокруг сложившейся ситуации не понять, чего больше опасаются украинские бизнесмены: срыва поставок своей продукции на рынок или национализации республиками предприятий. Грядёт ещё один раскол?
Но больше всего поражает позиция украинских чиновников. Вот недавнее замечание Авакова: «Нужно ли запретить товаропоток? Да, я считаю, что нужно его запретить в полном объёме, за исключением, как я говорю, критического импорта. Критический импорт, который касается только энергетического угля, только продуктов и полуфабрикатов металлургии, чтобы заводы (украинские) работали».
Аваков, как и многие другие, думает, что он умный: и блокаду обеспечит, и углём страну снабдит. Дальше своего носа эти люди ничего не видят. Им просто повезло, что внешняя политика России не принимает формы внешней политики Турции, с которой Порошенко теперь так крепко дружит, ведь тогда лишиться угля Донбасса пришлось бы ещё в 2014 году. И на чём бы тогда эти три года работали украинские ТЭЦ?
Захарченко делает всё совершенно правильно. Россия должна поддержать Донбасс, обеспечивая его предприятия добывающим оборудованием и крепёжными материалами. В то же время это форма давления на Украину. Киев может завозить южноафриканский уголь, который ему обойдётся в разы дороже, но донецкий он не получит до тех пор, пока конфликт не будет окончательно урегулирован.
Ещё один важный момент: по сути, из уст официальной власти прозвучал отказ от Донбасса. Потому что какие же вам жители Юго-Востока украинцы, если вы готовы их скорее голодом уморить, чем согласиться на автономный статус их региона? Есть ли план по возвращению Донбасса или нет, о чём комментаторы с упоением спорят в эти дни, не имеет значения: от вашего подхода сильно несёт геноцидом.
Поражают и противоречия внутри украинской власти. Заместитель министра Украины по делам временно оккупированных территорий Георгий Тука призывает наказать националистов, устроивших блокаду Донбассу. «Я вообще не могу себе представить, каким образом 10-15 депутатов „Самопомощи“ ставят на рачки всю страну», — утверждает он. Революционная ситуация не устаканилась, Майдан не пережит. Одним подавай драйв и хардкор, другие подумывают о термидоре.
В числе зачинщиков обострения — помимо Авакова и руководителей нацбатальонов — глава Совбеза Украины Турчинов, который на полном серьёзе утверждает, что ВСУ способны за месяц «очистить» Донбасс от ополченцев. Кому-то трибунал, кажется, улыбается. Туда же на подножки вскочил премьер Владимир Гройсман, который, как и Аваков, за блокаду, но отказ ДНР поставлять уголь считает шантажом. Пусть называет это как угодно, но украинская власть наконец-то обратит внимание на то, что у Донбасса есть собственное руководство, которое Киев в упор не видит и не признаёт.
Мёрзнуть, впрочем, придётся не Авакову и не Турчинову, а простым жителям украинского государства, которым остаётся только уповать на скорейшее наступление весны. И от осознания этой вещи становится печально: мы знаем, когда наступит весна, но даже предположить не можем, когда — мир.