Наиболее вероятным последствием «национализации предприятий» в ДНР и ЛНР станет обострение военного конфликта, вплоть до выхода Киева из минского процесса. В то же время, Донецк и Луганск сделали важный шаг, который пытались сделать уже давно – и сделали бы, если бы не фигура Рината Ахметова. Он теперь главный пострадавший. Но именно его ничуть не жаль.
В первый день весны батальон специального назначения 1-го корпуса ВСН блокировал здания тех промышленных предприятий на территории ДНР, что были переданы под «внешнее управление» после невыполнения Киевом ультиматума Донецка и Луганска. Те же мероприятия, только с меньшим размахом проходят и на территории ЛНР. Представители правительств обеих народных республик уже приступили к работе с документацией и бухгалтерией этих предприятий. Были заблокированы счета, с которых проходили выплаты в головные офисы в Киеве. Также начался аудит, а на местах подчас буквальный пересчет вагонов с углем, ранее предназначенных для отправки за линию фронта.
По словам лидера ДНР Александра Захарченко, в некоторых случаях имел место быть мелкий саботаж, для пресечения которого и потребовалось силовое подкрепление. Основанием же для этих действий стали новые законы ДНР и ЛНР «О налоговой системе», которые обязывают все предприятия республик перевести налоговые платежи в местные бюджеты. Кто этого не сделал или – хотя бы – не изъявил желания, и переведены под «внешнее управление».
По сути, под этим экономически нейтральным термином имеется в виду национализация, то есть, перевод ранее частных предприятий под полный или частичный контроль правительств народных республик. Вопреки расхожему мнению, в их число попали не только активы олигарха Рината Ахметова, но и Виктора Нусенкиса («Донецксталь»), Сергея Таруты, Виктора Новинского. Полный список «национализированных» предприятий может составить честь средних размеров европейскому государству. Это Алчевский, Енакиеевский и Макеевский металлургические заводы и их же коксохимические производства, Харцызский трубный завод, «Ровенькиантрацит», «Краснодонуголь», ЧАО «Аквасервис», ЧАО «Экоэнергия», «Свердловантрацит», Зуевская ТЭЦ, Макеевский филиал ЕМЗ, Докучаевский флюсо-доломитный комбинат, шахта «Комсомолец Донбасса», Комсомольское рудоуправление, ветряные парки Краснодонский и Лутугинский. Суммарно все это превысит металлургическую и добывающую промышленность такой, например, высокоразвитой и традиционно ориентированной на добычу и переработку руды и металлов страны, как Швеция (включая прибрежные «ветряки»).
Но и это не всё. Еще раньше были национализирована знаменитая на весь мир шахта им. Засядько, после чего ее начали регулярно обстреливать с украинских позиций. В государственную (ДНР) «Республиканскую топливную компанию» уже два года как сведены сети заправок, ранее принадлежавшие все тому же Ахметову. «Национализированы» Амвросиевский цементный завод (один из крупнейших в Восточной Европе), донецкий мини-металлургический завод «Истил». Создано государственное предприятие «Теплицы Донбасса». Кроме того, с целью контроля над ценами под управление правительств народных республик попали практически все оптовые рынки и часть торговых центров, управлявшихся ранее с Украины. А вот у завода «Стирол», обстрелы которого грозили экологической катастрофой, пока что неопределенный статус.
Наконец, под «внешнее управление» переведены несколько знаковых, но непромышленных активов Ахметова, важных для него психологически. Подчеркнуто демонстративно (в других кругах сказали бы «с особым цинизмом») это было сделано с футбольным стадионом, знаменитой «Донбасс Ареной», построенной в 2009 году, ставшей четвертой в СНГ по вместимости зрителей и обошедшейся Ахметову в 400 миллионов долларов. Этот стадион был задействован на Евро-2012, считается одним из наиболее благоустроенных в Восточной Европе, а на церемонии его открытия выступила американская певица Бейонсе. Для Ахметова «Донбасс Арена» что-то вроде любимого ребенка, детище всей жизни. С начала войны он не функционировал, на нем даже было отключено электричество, а дезертировавшая часть футбольной команды «Шахтер» переехала в крошечный Львов. И вот, ровно в полночь 1 марта на стадионе была включена вся подсветка и иллюминация как символ национализации столь знакового объекта (к слову, все это чудо обслуживают две городские электроподстанции).
Эксперты путаются в попытках по-бухгалтерски обсчитать финансовые результаты этой революции (а это именно революция). Называются цифры от одного до двух миллиардов долларов. Но есть, в том числе, мнение, что, поскольку национализируются исключительно частные объекты, а не принадлежащие непосредственно украинскому государству (например, Укрэнерго, «Вода Донбасса» и Донецкая железная дорога – производная от Укрзализницы), то потери для Киева будут минимальны, а вот Ахметову и прочим грозит крах (как будто финансовая группа ДТЭК не в Киеве налоги платит).
Тут нужно понимать, что экономическая система Украины держится на старых, советского происхождения производственных цепочках. 90-е годы внесли в эти цепочки разве что систему вывода капиталов и перекрестного финансирования с целью украсть побольше. Сам же процесс отгрузки антрацита на Украину и получения оттуда коксующегося угля и железа для предприятий металлургии и коксохима не изменился со времен сталинско-хрущевского министра угольной промышленности Засядько. И когда Киев приводит свой главный аргумент против национализации на Донбассе («им будет некуда продать»), нужно отвечать – «так и вам того же; с праздником». Кстати, еще месяц назад проходила информация о том, что предварительные договоренности о поставках антрацита в Россию уже есть, осталось их до ума довести.
Стоит также напомнить, что в разгар боевых действий Россия «в порядке исключения» перешла на поставки газа и электроэнергии в Донбасс напрямую, минуя Киев. Украина же покупала антрацит в Южной Африке. Это тоже, кстати, при некотором желании можно прекратить. Механизмы есть, президент Джейкоб Зума в помощь.
Сложно даже приблизительно оценить общее число работников на всех этих активах и прочих, от них зависящих. Называются цифры в диапазоне от 100 до 200 тысяч рабочих и служащих, к которым нужно прибавить членов их семей и сотрудников сопутствующих предприятий, особенно железной дороги, которая понесет потери и без ее национализации. Все они до сегодняшнего дня получали заработную плату в гривнах на банковские карточки (в основном государственного «Ощадбанка» и национализированного Киевом «Приватбанка»), для чего им приходилось регулярно выезжать на подконтрольную ВСУ территорию (в «Новороссии» банкоматы «Приватбанка» работают, мягко говоря, не везде). И если ЛНР с 1 марта официально перешла исключительно на российский рубль, в ДНР, еще некоторое время сохранится многовалютность (перевести все выплаты на рубль не составит больших трудов, но нужен называемый технический кредит – груз наличных денег).
Это точка невозврата, последствия которой сейчас еще трудно оценить в полной мере, но уже понятно, в обратном направлении система не заработает. Экономический разрыв Донбасса с Украиной в таком виде, в котором он произошел в первый день весны, означает окончательный выход региона из украинской системы жизнеобеспечения.
Вообще, это стоило сделать на второй день после проведения референдума и провозглашения ДНР и ЛНР, не дожидаясь начала полномасштабных военных действий, которых, кстати, в 2014-м году никто и не ждал – у всех перед глазами стоял бескровный Крым. Тем более, значительная часть революционных настроений в Донбассе была не только антимайдановской или – в широком смысле – антиукраинской, но и антиолигархической. Среди первой волны донбасских революционеров вообще преобладали леваки, порой – радикальные, а значительная часть потока добровольцев из России тоже шла за счет левацких организаций. Но современная коммунистическая и анархистская молодежь не очень-то воинственна, потому приживалась в основном на административных должностях. Их стараниями в 2014 году на свет родились несколько «программ экономического развития» Донбасса разной степени невменяемости – написанные с точки зрения ленинизма и троцкизма, они неизменно начинались с требования национализации всех крупных промышленных активов.
Однако здесь дело не в «детской болезни левизны», а в том, что ориентация на независимость нового государства не могла сожительствовать со странной системой экономических отношений с Киевом, при которой у Новороссии практически отсутствовала бы собственная экономическая и финансовая база. Создание собственной государственной инфраструктуры и называется «госстроительством», это неотъемлемый элемент такого рода событий, какая бы идеология ни господствовала в регионе. Так что никто не говорит о том, что на каждом углу нужно вывешивать флаги с Троцким или Че Геварой, тем более, что большинство представителей левацких движений по тем или иным обстоятельствам Донбасс быстро покинуло – кто добровольно (разочаровавшись), а кто-то не очень. Местные идеологи, склонные к борьбе с олигархами, например, Алексей Мозговой, и вовсе погибли. А пришедшие к власти военные прагматики куда больше, чем романтики первой волны (от монархистов до леваков), заинтересованы в создании полноценной государственной структуры. Помимо прочего, это выбивает из системы бандитизм и контрабанду, которые на начальном этапе действительно были серьезной проблемой. Сейчас многие говорят о том, что контрабанда якобы расцветет именно в результате национализации, но это скорее пропагандистский ход, чем реальность. Установление государственного контроля над крупной промышленностью как раз-таки стимул к борьбе с контрабандой в обстановке (по сути) военной диктатуры.
Но с самого первого дня противостояния всю систему «госстроительства» в Донбассе накрывала собой тень Рината Ахметова. Ахметов как наиболее крупная олигархическая фигура региона и Украины в целом террора не устраивал, батальоны национальной гвардии не финансировал, гражданскую войну не разжигал. Он просто стремился поддержать жизнедеятельность своих активов «на земле», одновременно сохранив финансовую систему в Киеве и в оффшорах. Уголь, металл, труд шахтеров Донбасса сперва превращались в счета на Кипре, а затем в наличные в Киеве. Для поддержки этой схемы он отказался платить налоги в бюджет ДНР, но поддерживал работу шахт и заводов напрямую, а также посылал «личные» гуманитарные конвои, чем сохранял не только экономическое, но и социальное и даже политическое присутствие в регионе. Человек нервный, непривыкший к открытому сопротивлению, Ахметов был вынужден поддерживать рабочие отношения с руководством ДНР (начиная с Александра Бородая, что важно для понимания ситуации) и искал выходы на Россию, хотя с экономической точки в России он никому не интересен, а с политической был интересен прежде, да только и прежде – напрасно.
В 2014-м фигура Ахметова представлялась российской стороне более понятной и «социальной близкой», нежели романтики «русской весны» с их взаимоисключающими взглядами или молодые военные самородки, слишком популярные в народе в силу геройства, а не денег. У Ахметова по большому счету нет политических взглядов, а на героя он никогда не был похож, зато у него есть деньги, и этот денежный механизм привычно казался более прочным. У него нет собственного видения ситуации, нет идеологии, он не несет военные потери, следовательно, с ним проще договориться, нежели с Мозговым, Бедновым, Захарченко, Гиви (это разноплановые личности, но они дают весь спектр мнений и позиций), за которыми стоят люди, убеждения, война. А особенно просто это для тех, кто привык иметь дело, например, с Виктором Януковичем. Только вот, напомним, эта же тактика привела сперва к краху Януковича, который не смог организовать хоть какое-то сопротивление даже в ходе пресловутого съезда его сторонников в Харькове сразу после Евромайдана («социально близкие» элементы из Партии регионов внезапно оказались пустышками и перебежчиками), а затем вылилось в два с лишним года странных, порой необъяснимых экономических взаимоотношений в Донбассе.
Сейчас сложно предположить, что было бы, если бы никто не стал ориентироваться на «социальных близких» из числа олигархата с самого начала. В режиме «если» в принципе работать не принято. Но тогда не нашлось никого, кто взял бы на себя ответственность и поддержал бы местных военных самородков или представителей нового поколения донбасских политиков вне их привязки к тем или иным идеологическим движениям и без ориентации на «капитализацию проекта». Здесь дело не лично в Ахметове, в конце концов, его потери – его личное дело, а в системной ошибке, которой хотелось бы избежать в дальнейшем. Излишняя самоуверенность, проявленная российскими «кураторами», не то чтобы должна быть наказуема, – просто из нее нужно извлечь правильные выводы. Любую нетипичную ситуацию нужно оценивать всесторонне, а не некритично прилагать к ней неработающие схемы личных взаимоотношений конца 90-х годов. Если у парня нет лишнего миллиарда, если он до недавнего времени работал директором сельского клуба или водителем погрузчика, а потом одел камуфляж, взял автомат и пошел защищать свою Родину, у него порой больше прав на поддержку, нежели у персонажа, уже в 90-е годы торговавшего углем и наследовавшего бандитскую империю Ахатя Брагина – «Алика Грека» (несмотря на кличку, такого же местного татарина, как и сам Ахметов).
В свое время Алик Грек, работавший мясником на рынке около шахты «Октябрьская» увлекался боксом и выступал на ринге вместе с Ахметовым и Януковичем. Однажды напротив его дома возник грузовик, на котором были установлены пять гранатометов, собранных в одно устройство и управляемых с помощью детской радиоигрушки – «бандитский «Град». Этот уникальный аппарат вовремя обезвредили, но Алика все-таки взорвали на старом стадионе «Шахтер» в 1995 году – уже после того, как бывший рыночный мясник, крышевавший наперсточников, купил этот футбольный клуб. Взрыв был такой мощности, что Грека опознали только по золотому «Ролексу». Нет, это не дешевый сериал на НТВ, а реальность – все его активы, включая футбольный клуб, перешли почему-то не детям, а Ринату Ахметову. Иметь дело с такими персонажами, даже если теперь их активы оценивают в 2,5 миллиарда долларов, означает делать вид, будто забыли, как это было в 90-е. А многие ведь помнят.
Но вернемся в настоящее время. Окончательное разделение Донбасса и Киева выводит конфликт на новый уровень. Это, конечно, уже не вариант «двух Украин» по аналогии с made in China и made in Taiwan. Экономические последствие происходящего уже в самом ближайшем времени могут повлечь за собой не только резкое обострение военной обстановки, но и попытки Киева пересмотреть все договоренности, включая минский процесс. Да, они сами на это напросились и сами это спровоцировали, и теперь у Киева фактически не осталось инструментов воздействия на Донбасс, помимо военного. Это могло бы стать основанием для новых дипломатических консультаций – уже на других исходных позициях, но только в том случае, если бы мы имели дело с адекватным контрагентом. Киев же находится в плену собственной пропаганды, так что ждать от него адекватности наивно. Это иллюзорный мир, игра местечковых престолов, но никак не практика жизни.
Евгений Крутиков, ВЗГЛЯД