Что победа Макрона даст Франции, ЕС и России
Бог не любит троицу – Марин Ле Пен не удалось повторить сенсацию Брекзита и Трампа, не удалось избраться на пост президента Франции. Или может Бог так не любит Пятую республику?
Выборы без эволюции
На этих выборах Франция выбирала не лучшего президента, а меньшее зло. И, благодаря решению элит, выбрала все-таки большее.
Выборы проходили в условиях серьезнейшего кризиса традиционных французских элит, которые оторвались от чаяний общества и перестали понимать, чего и как хочет их электорат. Ни одна из мейнстримных партий – ни республиканцы, ни социалисты – не могли провести своего основного кандидата во второй тур. Кандидат от республиканцев Франсуа Фийон финишировал в первом туре на третьем месте с 20% голосов, а социалист Бенуа Амон оказался вообще на пятом с позорными 6%.
«Наше общество разделено, но уже не на правых и левых, — пишет французский политолог Бруно Котре. – Мы делимся теперь на тех, кто приветствует глобализацию, и тех, кто считает себя оставленным на задворках этого процесса».
Тех, кто чувствовал себя на задворках, оказалось во Франции слишком много. Настолько много, что они всерьез могли избрать апологета изоляционизма, национализма и радикализма – Марин Ле Пен. В этой ситуации у элит (которые все-таки еще контролировали банки, СМИ и другие институты, влияющие на общество) был выбор между двумя вариантами – оптимальным и привлекательным.
Оптимальным было бы позволить системе развиваться по своим законам – то есть избрать Ле Пен. Никаких серьезных дел лидер Национального фронта наворотить бы не смогла, ей не удалось бы превратить Францию в последнюю галльскую деревню, которая не подчинились бы Цезарю глобализации. Хотя бы потому, что у Ле Пен нет серьезной фракции в парламенте и не будет даже после очередных выборов в этот орган (которые пройдут 11-18 июня). Однако она за время своей каденции смогла бы как минимум вынести на обсуждение наиболее острые вопросы, которые отравляют Францию и являются частью системного кризиса страны (например, беженцы или евроидентичность).
Запретное превратилось бы в обсуждаемое – а это уже первый шаг на пути к решению. За время же ее правления партийные элиты смогли бы вновь не только наладить связь с электоратом и найти в своих закромах молодых, ярких и талантливых лидеров, но и осознали бы, что некоторые больные места (например, проблему беженцев), нужно лечить, а не игнорировать. В свою очередь население убедилось бы не только в том, что избрание радикал-популистов – это не выход из системного кризиса, в котором оказалась французская политика и французское государство, но и в том, что некоторые больные места (например, евроинтеграцию) нужно лечить, а не ампутировать. У системы появился бы шанс на исправление.
Молодой и гибкий
Однако вместо этого элиты пошли по привлекательному сценарию – для того чтобы сохранить власть, они начали раскручивать яркого молодого кандидата, основателя движения «На Марше» Эммануэля Макрона, который в итоге стал самым молодым главой государства со времен Наполеона. Как и у корсиканца, у Макрона нет опыта (до нынешних выборов Макрон ни разу никуда не избирался – вершиной его короткой, но яркой карьеры был пост министра экономики у Франсуа Олланда, откуда он сам ушел в преддверии своего неизбежного увольнения), но, в отличие от Наполеона, у нынешнего главы государства нет ни характера, ни стержня. Из левого Макрона вылепили центриста, которому затем написали программу из серии «от всех программ понемножку», и стали собирать для него голоса со всех сторон политического спектра.
Проблема этого пути в том, что именно теперь не Ле Пен, а Макрон может стать разочарованием этого избирательного цикла. А вместе с ним население еще больше разочаруется в нынешних элитах, которые его привели к власти (и у которых поэтому будет гораздо меньше стимулов для радикального внутреннего обновления), а также в их глобалистских и евроцентричных идеях. И, соответственно, у Марин Ле Пен (которой сейчас всего 48 лет), появится масса новых избирателей – не случайно New York Times назвал итог нынешних выборов «победным поражением» лидера Национального Фронта – у нее еще все впереди. Возможен и другой, более опасный для Франции сценарий – на следующих выборах.
Соответственно, на следующих президентских выборах люди могут обратиться не только к Ле Пен, но и к кандидатам, гораздо более радикальным.
Дела европейские
Выборы во Франции изначально определяли не только судьбу Пятой республики. За ними следили по всей Европе.
Их итогами Евросоюз, в целом, может быть доволен. Ни для кого не секрет, что на этих выборах решалась не только судьба Франции, но и ЕС – Марин Ле Пен в случае победы обещала инициировать Фрекзит – референдум по выходу страны из состава Евросоюза. Да, возможно, референдума в итоге бы не было, однако один факт ее победы резко усилил бы антиевропейские силы внутри Союза. Не говоря уже о том, что Ле Пен саботировала бы любые инициативы европейского Цезаря – Ангелы Меркель. Поэтому, как верно отметил председатель Еврокомиссии Жан Клод Юнкер, в лице Макрона «французы выбрали европейское будущее». Ну а также внешнее управление – очевидно, что после победы Макрона Меркель будет де-факто управлять не только ЕС, но и Францией, как она управляла ею при Олланде.
Однако, в этом управлении есть определенные минусы, и они не только в ущемленной национальной гордости Франции (судя по решениям жителей Пятой республики, от этой гордости вообще мало что осталось). Мадам канцлер уже продемонстрировала, что она не в состоянии в одиночку, без вменяемого партнера со стороны Франции, решать все проблемы, стоящие перед Евросоюзом. А значит с большой долей вероятности кризис в ЕС будет продолжаться, что опять же будет негативно влиять на отношение французов к евроинтеграции. Да, Жан-Мари Ле Пен прав, говоря о том, что его дочь проиграла во многом из-за ее негативного отношения к Евросоюзу и зоне евро – по состоянию на 2017 год значительная часть избирателей была против выхода страны из ЕС. Однако к 2022 году их мнение может измениться.
Что же касается России, то большая часть российских политологов откровенно болела за Ле Пен. Лидер «Национального фронта» публично выступала за снятие санкций с Москвы, нормализацию российско-европейских отношений, ну и, наконец, лично приезжала к Путину. Проблема в том, что эти выборы (по крайней мере, после вылета Фийона) тоже превращались для Москвы в выбор меньшего зла.
И, в отличие от французских элит, Москва получила в лице Макрона именно меньшее зло. Хотя бы потому, что он (в отличие от Ле Пен) не собирается разваливать на части Евросоюз, то есть создавать на западных границах России очередную нестабильность. Кремлю нужен сильный, уверенный в себе (а потому и не русофобский) ЕС, с которым можно торговать и выстраивать общую архитектуру безопасности в Европе. Что же касается отношения к России, то да, Макрон выступал с достаточно резкими заявлениями, однако от его отношения тут мало что зависит (как мало что зависело бы и от Ле Пен). Нормализация российско-французских отношений произойдет после нормализации российско-европейских, которые, в свою очередь, нормализуются не ранее чем со своим отношением к России определится общезападный Цезарь – Трамп. Наполеонов во Франции больше нет.
Геворг Мирзаян,
политолог, доцент Финансового университета при правительстве РФ