Региональная система коллективной безопасности на постсоветском пространстве отмечает две «круглые» даты. 25 лет назад, 15 мая 1992 года, шесть бывших республик СССР заключили в Ташкенте Договор о коллективной безопасности.
Спустя 10 лет соглашение преобразовалось в Организацию. К сегодняшнему дню в ОДКБ входят те же шесть государств. Присоединившись в 1993 году к Договору, Азербайджан и Грузия впоследствии (в 1999-м) покинули ряды его участников. Узбекистан также решил наблюдать за процессом военно-политической интеграции стран ОДКБ со стороны.
Юбилей, конечно, юбилеем. Но приходится признать, что ОДКБ не стал полноценным военным блоком. Он на порядок уступает по многим параметрам, в том числе и по степени внутренней солидарности и консолидации сил, самой мощной военно-политической организации мира — НАТО. Впрочем, четверть века за спиной и 15-летний опыт формирования военного союза на институциональных началах предоставляют возможность переосмысления роли и места ОДКБ на евразийском пространстве. Помимо прочего, к этому обязывают вызовы странам ОДКБ с южного фланга Организации.
На кавказском направлении единственным участником блока остаётся Армения. Здесь ОДКБ, к сожалению, не особо жалуют. Власти республики, по понятным причинам, не могут в публичном режиме слишком часто и в резкой форме выговаривать свои претензии в адрес военного альянса. Но недовольство всё же периодически озвучивается официальным Ереваном, главным образом, в связи с «невразумительной» политикой ОДКБ в карабахском вопросе. На общественно-политическом уровне Армении критика Организации звучит временами предельно жёсткая, вплоть до констатации её «мёртворождённости» и нынешней «бесполезности».
Армения делает ставку на развитие двустороннего военного союза с Россией, прекрасно понимая, что отдельные члены ОДКБ союзническим отношениям с Ереваном и впредь продолжат предпочитать кредитные и экономические связи с Баку. Впрочем, довольно сложная история сожительства Армении с Белоруссией и Казахстаном под одним «зонтиком» ОДКБ не отменяет для закавказской республики один важный геополитический нюанс. Его смысл сводится к тому, что Россия крайне заинтересована не только в углублённых военных сношениях с Арменией, но и в присутствии системы коллективной безопасности под эгидой Москвы на границе с Турцией — страной-членом НАТО.
Речь отнюдь не о настрое России провоцировать и поддерживать в постоянном напряжении блоковое противостояние на Южном Кавказе. Оно чревато никому не нужной конфронтацией, в случае которой, к тому же, Москва и её «коллектив безопасности» будут в заведомо более слабой позиции, чем евроатлантический альянс и его турецкий «наконечник». Для долгосрочных российских интересов в регионе, находящемся на стыке Чёрного моря и Каспийского бассейна и максимально выдвинутого на ближневосточном направлении, важен системный подход. Последний можно обеспечить лишь на коллективной основе, не ограниченной двусторонним форматом сотрудничества, пусть и глубоко продвинутого, как это имеет место в российско-армянских отношениях.
Однако коллективный подход ОДКБ на Южном Кавказе, тем более на фоне затяжного карабахского конфликта и весьма тесных отношений некоторых членов Организации с Турцией и Азербайджаном, ныне и в обозримой перспективе максимально затруднён. Если не сказать — неосуществим. Между тем, действовать России необходимо уже сейчас, постоянно держа в голове два довлеющих на южном фланге ОДКБ фактора. Это членство в НАТО раздираемой внутренними противоречиями Турции и перманентная террористическая угроза с Ближнего Востока.
Взгляд Еревана на «турецкий фактор» в регионе с позиций тающейся в действиях Анкары возможной дестабилизации Южного Кавказа в целом совпадает с оценками Москвы. Тем не менее, отличия всё же есть. Кремль не рассматривает растущее турецкое влияние на Азербайджан в качестве актуальной угрозы для своих интересов в Закавказье. Политика Турции в нефтегазоносной республике также не рассматривается в качестве вызова южным рубежам России. Привлечение армянской стороной внимания российского союзника к действиям Анкары «вблизи границ Дагестана», о чём недавно в интервью агентству «Интерфакс» заявил министр обороны Виген Саркисян, не впечатляет Москву. Военной базы у Турции в «материковой» части Азербайджана нет. Есть подобие «экспедиционного корпуса» турецких военнослужащих в азербайджанском анклаве Нахичеван. Имеется в избытке и «рассеяное» присутствие турецких военных советников и инструкторов, в том числе и в прифронтовой зоне карабахского конфликта. Не будем забывать, что Азербайджан взял на себя обязательство не предоставлять свою территорию под базы иностранных государств. Данный запрет в случае Турции, безусловно, во многом носит формальный характер. Но он есть и не считаться с ним не приходиться.
Оценки действующего министра обороны Армении хотя и представляются несколько утрированными на предмет исходящих от натовской Турции в сторону России угроз, но в любом случае ими нельзя пренебрегать. Виген Саркисян рассматривается одним из наиболее вероятных кандидатов на занятие должности премьер-министра Армении весной 2018 года, когда республика завершит переход от полупрезидентской к парламентской системе правления. С этого времени именно глава армянского правительства, согласно изменениям в конституции страны, будет определять её внутреннюю и внешнюю политику.
Отношения Турции и Азербайджана — объективная данность Южного Кавказа, которую Россия не намерена торпедировать. Совсем другое дело крепнущие военные связи Анкары и Тбилиси с учётом продолжающегося упорного стремления грузинских властей к членству в НАТО. Однако здесь уже Армения не испытывает воодушевления от риска быть втянутой каким-либо образом в сложные российско-грузинские отношения, особенно под призмой движения Тбилиси в евроатлантический блок.
В вопросе поставок российского оружия платёжеспособному Азербайджану между двумя союзниками по ОДКБ также ощутим дефицит взаимопонимания. Армянское политическое руководство стало чаще выговаривать недовольство в связи с потоком российских ударных систем в прикаспийскую республику. Претензии армянской стороны абсолютно логичны — поставка наступательных вооружений Азербайджану, который не отказывается от планов «решить» карабахский конфликт военным путём, выступает очевидным дестабилизирующим фактором в регионе. Между тем, в этом деликатном для российско-армянских отношений вопросе есть и оборотная сторона. Свыше 80% всего оружейного арсенала Азербайджана составляет советская/российская продукция военного назначения. Вооружая Баку, российская сторона на годы и десятилетия вперёд снимает риск попадания крупнейшей закавказской республики в орбиту плотного евроатлантического влияния. Азербайджан строит свои вооружённые силы по турецким стандартам, которые, в свою очередь, производны от натовских. При этом воевать ВС Азербайджана «обречены» почти исключительно российским оружием, что вносит свои коррективы в ту же динамику турецко-азербайджанского союза, о котором в алармистских для Москвы тонах поведал 8 мая армянский министр обороны.
Понятное дело, Армении от этого не легче. Но Россия продвигает свои интересы в конфликтогенном регионе, при этом, по мере возможности, стараясь снять обеспокоенность Армении. Посмотрите, чем вооружена Грузия, тщетно стучащаяся в натовские двери. А потом взгляните на оснащённость армянской армии оборонительными и ударными системами, включая самое резонансное приобретение последних лет — оперативно-тактические ракетные комплексы «Искандер». Данный призыв адресован, в первую очередь, тем армянским адептам евроатлантизма, которые продолжают твердить о необходимости разворота от «дикой державы» на «просвещённый Запад». Дескать, НАТО легко заместит выпадающие объёмы российских вооружений случись переориентация Еревана на Брюссель и Вашингтон…
Да что там Грузия! У самой Турции до сих пор нет, к примеру, дальних систем противовоздушной обороны, кои уже несколько лет стоят на вооружении армянской армии. Даже страна с 65-летним стажем членства в НАТО не обзавелась современными системами ПВО, в настоящее время вынужденно обсуждая с Россией возможность покупки комплексов С-400 «Триумф». При всём скепсисе по поводу реализуемости российско-турецкой сделки по «Триумфам», думается, гипотетическая постановка этих оборонительных систем на вооружение турецкой армии не снизит уровень обеспечения безопасности Армении в регионе.
Что касается исходящих с ближневосточного направления террористических угроз для стран ОДКБ и каждой из них в отдельности, то свою лепту в защищённость южных рубежей военно-политического блока должно внести совместное боевое дежурство Армении и России. На армянской территории у турецкой границы расположена 102-я база ВС РФ, формируется Объединённая система ПВО, в приграничной к Турции зоне создаётся Объединённая группировка войск (сил) Армении и России, военнослужащие двух стран несут службу сразу на двух «ближневосточных» границах Армении — турецкой (Гюмри, Армавир, Арташат) и иранской (Мегри).
В Ереване активизировались разговоры о целесообразности модернизации и расширения возможностей российской 102-й базы. Первое уже достаточно длительное время имеет место быть: вооружения и военная техника базы пополняются новыми образцами. Относительно расширения функционала военного базирования России в Армении пока нет ясности. В территориальном аспекте такое расширение и в армянской, и в российской столицах называют крайне маловероятным. Создание новой базы или «филиала» 102-й в какой-либо дополнительной точке Армении не значится в повестке. Другое дело — качественный рост «передового» (в плане географии, учитывая выдвинутость к ближневосточному региону) базирования ВС РФ на армянской земле.
В настоящее время инфраструктура 102-й базы России в Армении на сирийском направлении используется исключительно в качестве резервного канала доставки гуманитарных грузов. Военный транзит идёт на Сирию по отлаженному черноморско-средиземноморскому маршруту, работа которого на фоне нормализации отношений России и Турции после известного инцидента в ноябре 2015 года представляется гарантированной на неопределённо длительное время. Между тем, динамика ситуации в Сирии, в частности, последние развития вокруг создания в арабской республике четырёх зон деэскалации диктует поиск новых подходов, свежих идей, в том числе и с задействованием кавказского потенциала ОДКБ.
Заслуживает внимания идея создания в Армении, на «платформе» 102-й российской базы Оперативного центра «Ближний Восток». Название, конечно, рабочее, оно требует своей дальнейшей обкатки, как и содержательная «начинка» подобного Центра. Его основная функциональная нагрузка — кадровое обеспечение будущих российских операций в Сирии (в содружестве с другими членами ОДКБ или без него) в поствоенный период. Миротворчество, будет ли оно сконцентрировано в уже определённых к деэскалации зонах или в дальнейшем получит более расширенный характер, требует кропотливой работы с опорой на подготовленных специалистов. Условная школа «оперативников» ОДКБ в Армении для их переброски в Сирию может пополниться, например, армянскими курсантами. Их отбор в закавказской республике, где, напомним, нашли убежище многие сирийские армяне, не будет проблематичным. Отличное знание специфики региона и владение арабским языком, «ориентировка на местности», другие ценные навыки работы «на земле» могут быть развиты на базе Оперативного центра «Ближний Восток».
Есть и некоторые другие идеи использования передового «ближневосточного» базирования России в Армении, которые, к сожалению, не могут быть представлены в публичном формате. Смотрится весьма целесообразным, чтобы армянское военно-политическое руководство, искренне заинтересованное в усилении потенциала ОДКБ в Кавказском регионе, предложило своё видение расширения возможностей региональной системы коллективной безопасности и российско-армянского стратегического партнёрства на сирийском направлении. Дополнительная мотивация для этого заложена и в юбилейных сроках существования ОДКБ.