25 мая исполнилось три года со дня избрания Петра Порошенко президентом Украины. Когда речь идет о лидере страны, прошедшем больше половины отведенного для него срока правления, то принято рассуждать о том, а насколько реально его переизбрание. Ведь Украина – это не Гондурас, где как в ряде других стран третьего мира, избираться президентом можно лишь единожды. Однако для рассуждений не хватает информации.
Потаенный рейтинг
Гипотезы о перспективах любого избираемого лидера обычно строятся на основе его рейтингов. В 2016-м году соцопросы показывали, что рейтинг Петра Алексеевича действительно невысок, хотя после замены премьера Яценюка на Гройсмана в прошлом апреле, он стабилизировался. Однако сейчас рейтинг Порошенко приблизился к такому фантомному понятию, каким был например в межвоенной Польше рейтинг Юзефа Пилсудского, а в Китае конца прошлого века Дэн Сяопина (список сравнимых лидеров можно множить и множить). Вряд ли украинский президент пользуется той же поддержкой своего народа, что и упомянутые сильные личности. Однако в случае и с ними, и с сегодняшним Порошенко рейтинг – это понятие, определяемое исключительно словами («высокий», «низкий» и т.п.), а не цифрами. Ведь уже свыше 5 месяцев ни одна социологических служб Украины (включая три ведущие: КМИС, «Рейтинг» и Центр Разумкова) не публикует ни рейтингов политических партий и потенциальных кандидатов в президенты, ни показателей доверия к политикам. Хотя раньше каждая из них публиковала эти данные с интервалом примерно раз в квартал.
А судя по сайтам этих служб, социологи продолжают интенсивно работать, выясняя в частности отношение украинцев к деньгам и общепиту, азартным играм и безвизовому режиму. Из других источников известно, что отношение к политикам они тоже выясняют. Правда, не публикуют. То есть опросы общественного мнения перестали быть публичным элементом украинского политического процесса, каковым являлись уже почти два десятилетия. Но их исчезновение не может быть результатом каких-то манипуляций власти, ведь заказчиками публиковавшихся соцопросов чаще всего выступали такие независимые от президента организации как Международный республиканский институт (США) и западные посольства. Значит, в первую очередь этим заказчикам не нужно, чтобы украинское общество знало о том, о чем узнали они.
А узнали они о том, что рейтинг всех ведущих политиков Украины находится на крайне низком уровне. Так, по крайней мере, говорят украинские эксперты, ссылаясь на закрытые исследования, при этом избегая цифр.
Но если из публичной сферы выпадают предвыборные опросы, то можно ли быть уверенным, что выборы в 2018 состоятся? И тем более что они пройдут нормально. В любом случае, налицо факт: если Запад в 2008 -2009 не помогал затушевывать падение рейтинга абсолютно прозападного Виктора Ющенко а сейчас помогает скрыть падение рейтинга Порошенко, значит, украинский президент ему очень нужен.
Шаг за шагом
Но необходимость Порошенко для Запада упорно не хотят видеть те, кто привык смотреть на мир в зеркалах своих мифов, не обращая внимания на факты. Самый яркий пример здесь Ксения Собчак, так завершившая 20 мая свое обращение к Порошенко в эфире «Дождя»: «И когда Вам понадобится позвонить какому-нибудь европейскому лидеру, он запросит о вас короткую справку. А там будет написано – это тот, кто не пустил русскую певицу-инвалида на Евровидение и запретил соцсети. И Меркель или Макрон попросят секретаря – передайте, чтобы перезвонил позже. А лучше никогда». Прозвучи это на пару дней раньше, можно было б говорить просто о заблуждении. Но время обращения идеально подобрано для того, чтобы слова Собчак выглядели максимально анекдотично. Ведь за несколько часов до этого Порошенко как раз завершил переговоры с Меркель в Берлине. Впервые они состоялись в ее загородной резиденции замке Мезеберг, что говорит о взаимном сближении. И по всем новостным лентам это событие прошло. Наверно и «Дождь» об этом успел сообщить до эфира Собчак.
Впрочем, и официальная Россия заблуждалась в Порошенко, по крайней мере 3 года назад. Ведь принято было считать, что он избран как «президент мира». Но собственно почему? В ходе тогдашней предвыборной кампании Порошенко заявлял что «антитеррористической операции нет альтернативы» (эфир на канале «1+1» 11 мая), и что трагедия 2 мая в Одессе «на совести иностранных кукловодов», которыми был «предварительно разработан сценарий для того, чтобы количество жертв стало большим», для чего «были предварительно заготовлены специальные ядовитые вещества, которые были расположены в Доме профсоюзов» (выступления 3 и 6 мая).
Думаю, репутация Порошенко «как президента мира» была в свое время создана прежде всего российским послом в Киеве Михаилом Зурабовым, который установил теплые отношения с ним, едва прибыв на Украину в начале 2010-го. Объективно, за этот пи-ар Зурабов заслуживает звания Героя Украины и не исключено, что оно ему уже присвоено неким тайным указом. Но были и другие факторы, работавшие на эту репутацию. Ведь в 2012 Порошенко стал министром экономики по инициативе премьера Николая Азарова, одного из наиболее пророссийских деятелей администрации Януковича. Кроме того сигналы о том что Порошенко президент мира, причем мира в желательном для России смысле, давались три года назад не только через Зурабова, но и напрямую.
Так, обнародованный 20 июня 2014 мирный план Порошенко, по сути являлся ультиматумом ДНР и ЛНР, и для украинского наблюдателя он не был неожиданным ибо повторял то же самое, что президент говорил двумя неделями раньше в инаугурационной речи. Однако тогда российский министр иностранных дел Сергей Лавров заявил: «Мирный план содержит целый ряд ультимативных требований. Это совсем не то, о чем Президент П.А.Порошенко говорил на встречах в Нормандии, в ходе телефонных контактов с Президентом России В. В. Путиным и тем, как это дело представляли западные собеседники российского Президента в недавних беседах по телефону» То есть мирные инициативы Порошенко изначально имели и непубличную часть, которую презентовал России не только он сам, но и Запад.
Достаточно скоро уже можно было понять, что и эти не публичные инициативы, равно как и публично сделанные в ходе кампании призывы «услышать и понять жителей Востока», наладить отношение с Россией, конституционально закрепить статус русского языка – делались просто для того чтобы выиграть время, решая проблему по технологии «шаг за шагом», той же самой по которой вела Украину к независимости возглавляемая Леонидом Кравчуком Верховная Рада в 1990-91. Ведь и у нее поначалу речь шла не об отделении, а о новом союзе с учетом декларации о суверенитете.
Но несмотря на эту очевидность еще весьма долго сохранялось мнение,что Порошенко на Украине – это пусть достаточно условная но партия мира, которая не может полностью реализоваться из-за противодействия радикалов. Основанием для такой концепции служило то, что при Порошенко было подписано и первое и второе Минское соглашение, а политики, которых принято именовать радикалами, их ругали. Но сейчас-то оказывается, что главный результат Минских договоренностей – это перевод ситуации вокруг Донбасса в ту форму, которая максимально выгодна Украине и ее покровителям.
Санкции как признак самоуверенности
Ведь противостояние России – это мечта бандеровцев и диссидентов по чьим лекалам и моделируется нынешнее украинское государство. Это противостояние обычно на Украине называют войной. А Порошенко успешно придал ему приемлемую для общества форму. Так конфликт с осени 2015 происходит без мобилизации (то есть участвуют в нем лишь желающие повоевать) и не выглядит причиной нарастания бытовых сложностей в жизни украинцев. Эти сложности растут, но не лавинообразно. То есть, с одной стороны, конфликт недостаточно велик чтобы возобладали настроения: «Надо поскорей покончить войну и жизнь станет лучше». А с другой, достаточно существенен, чтоб использовать его как инструмент сплочения общества и отвлечения людей от социальных проблем.
Но позитивный для власти потенциал войны будет работать если борьба будет сопровождаться победами. А новые санкции против России, включая запрет соцсетей куда проще подать как важную победу, чем занятие обезлюдевшего села в нейтральной полосе в Донбассе.
Этот смысл санкций как раз хорошо увидели в России. Но обычно он стали поводом для рассуждений об «упоротости» Киева, который действует по принципу «назло бабушке отморожу уши». А это неверно.
Ведь во время конфликта украинские руководители не раз обнаруживали инстинкт самосохранения. В начале марта 2014-го премьер Арсений Яценюк заявлял, что власть намерена провести уникальную децентрализацию, дать регионам выбирать своих руководителей, чтить своих героев и употреблять наряду с украинским любой язык, который они захотят. В итоге ничего этого не сделано, а в вопросе героев сделано с точностью до наоборот. Но в то время такие обещания помогли успокоить страсти, и дали Киеву время накопить силы для того, чтобы от них отказаться. Точно так же в 2014-м на пике напряженности никто во власти не говорил о санкциях против России: они могли бы добить украинскую экономику. То есть в трудной ситуации можно декларировать уступки, а вот твердо стоя на ногах – завинчивать гайки. И нынешний факт завинчивания – это индикатор того что власть считает свои позиции крепкими.
Действительно, экономического краха с последующим развалом Украины не произошло, несмотря на популярные в России пророчества по этому поводу. Экономика показывает признаки роста. Например, в 1-м квартале экспорт вырос на 34% по сравнению с прошлым годом, причем в Россию опережающими темпами (на 44%). То есть новое открытие российского рынка для украинских товаров тоже помогло закрытию «Одноклассников».
Разумеется, показатели экономики за год окажутся заметно хуже из-за блокады Донбасса, да и закрытие соцсетей может сыграть Киеву в минус. Однако ошибка украинской власти в конкретном случае, не значит, что она всегда в расчетах ошибается. Ибо в бурной украинской политической жизни невозможно столько времени удерживать власть, если верно не рассчитать собственный интерес.
УИНП – институт европейский
Впрочем, ущерб власти от закрытия соцсетей просчитать сложно. Ведь политических рейтингов, напомню, уже нет. Что же касается реакции Запада, то любой разрыва Киевом связей с Россией должно им приветствоваться. Как приветствовалось предыдущая акция того же рода – дерусификация официально названная декоммунизацией. Это когда Кировоград, как бы того не желали местные жители не может снова стать Елизаветградом, а должен превращаться в Кропивницкий.
Ведь эта акция поданная в России как затея дорвавшихся до власти националистов, является истинно европейским проектом. Кто проводит эту акцию на Украине то есть составляет списки запретных имен и топонимов – Институт национальной памяти. А это государственное учреждение является самым евроинтегрированным в стране.
Поясню в чем дело. Ведь УИНП участвует в Платформе Европейской памяти и совести. Это специфическая организация, созданная в 2011 соответствии с резолюцией Европарламента от 2 июня 2009 года и несколькими последующими решениями совета ЕС на уровнях министров иностранных дел и юстиции. Она имеет статус образовательного проекта и дочерней организации Евросоюза и объединяет как государственные учреждения типа институтов национальной памяти и офис федерального комиссара Германии по архивам Штази так и общественные организации. Все эти учреждения и сама платформа декларируют изучение и борьбу с наследием тоталитарного прошлого, как нацистского, так и коммунистического. Но на деле занимаются только вторым.
Еще в 2012 в организацию вошел возглавляемый Владимиром Вятровичем «Центр исследований освободительного движения», который занимался героизацией Бандеры и организации украинских националистов. А осенью в 2014-м туда приняли и УИНП, который незадолго до этого возглавил сам Вятрович.
Да больше года назад многие издания обошла статья Foreign Policy где глава Института национальной памяти обвинялся в фальсификации архивов. Однако это статья частное мнение отдельного автора. И о позиции Запада в отношении УИНП не по ней, а по участию института в дочерней организации Евросоюза, на который эта публикация конечно не повлияла.
Не скажу, что Запад любит Бандеру и его движение. Думаю, современная Европа предпочла бы чтобы главным героем Украины стал бы некий местный Харви Милк. Но пока в анналах истории не отыскиваются славные борцы за права ЛГБТ сообщества, то лучше пусть украинским героем побудет Бандера, чем скажем матрос Кошка, фельдмаршал Паскевич или Ковпак. Даже если полякам это не слишком нравится. Поэтому и такой европейский институт как Венецианская комиссия пакет о дерусификации в принципе поддержала Ведь она не стала утверждать, что украинские горожане и горсоветы должны сами решать, переименовывать ли их улицы и города. Комиссия просила оставить лишь больше времени на их переубеждение в нужном для государства ключе.
Ну а что же до запрета соцсетей, то европейская диалектика в этом вопросе проявилась 17 апреля на правительственной пресс-конференции в Берлине. С одной стороны спикер правительства Мартин Зайберт сам заговорил, что эти шаги плохи, а с другой не дал ответа на вопрос, будет ли федеральное правительство требовать их отмены.
Порошенко и пределы глобализации
Нет, требовать от Киева можно только отмены экспорта леса-кругляка или электронного декларирования для грантополучателей. А в случае с соцсетями можно показывать декоративное недовольство. Впрочем, оно не всему Западу свойственно, ведь НАТО действия Киева поддержало.
Это недовольство отнюдь не мешает Украине идти тем же путем, зато маскирует то, что историческая миссия Порошенко на самом деле очень нужна евроатлантическому миру. Ибо на самом деле украинский президент вносит практический вклад в решение вопроса о пределах глобализации. Так есть взгляд Хантингтона: мир разделен на разные цивилизации по религиозному признаку, и разделенным и останется Стало быть глобализация все равно весьма относительна и необходимо решать проблемы, исходя из цивилизационного реализма (термин, недавно введенный Борисом Межуевым). Но доминирует в мире не этот взгляд, а концепция глобалистов, согласно которой хантингтоновские границы становятся рудиментами, которые разделяют недоцивилизации, а в итоге весь мир сольется в одну настоящую, секулярную и толерантную цивилизацию станет тем, во что сейчас превращается Евроатлантика. Украинский опыт работает на вторую концепцию.
Ведь одно дело, когда к атлантической цивилизации присоединяются исторически православные Румыния, Болгария и Греция и совсем другое, когда то же самое делает Украина, каковую столько времени считали частью России. Ведь если Киеву удается так быстро порвать столько вековых связей – это не просто показывает европейцам, что Украина – это подобие Литвы или Хорватии, только с кириллической графикой. Это показывает – раз получается с Украиной, должно получиться в конце концов и с исламским миром. Пусть ценой бОльших усилий и жертв, но станет и он таким же радужно-секулярно-толерантным.
Потому-то Евроатлантике выгодны не только украинские переименования, смена героев, запрет соцсетей и прочая дерусификация. Выгоден и конфликт в Донбассе в нынешнем формате, ибо он облегчает проведение таких действий. И конечно выгоден сам украинский президент. Пусть Порошенко противится контролю подчиненных Западу антикоррупционных структур, пусть европейские фермеры еще не могут покупать украинские чернозёмы, главную миссию он выполняет. И наверно, поэтому и стал он первым украинским лидером с потаённым рейтингом.