Кому выгоден конфликт с богатым арабским государством
Катар — страна крайне интересная. На площади вдвое меньше Крыма располагается чудовищно много энергоресурсов. Сегодня Катар — это крупнейший поставщик сжиженного природного газа (СПГ) — более 105 млрд куб. м в год, примерно 30% рынка. Ближайший преследователь — Австралия — отстает по объему мощностей вдвое. И, что еще более важно, голубое топливо в Катаре достаточно дешево в производстве, а транспортные расходы за счет расстояний низки. Себестоимость производства не идет ни в какое сравнение с австралийским газом, последние годы испытывающим все негативные последствия низких цен на энергоносители.
СПГ из Катара покупают Китай, Индия, Великобритания, Бельгия, Италия. Крайне зависимы от него Южная Корея (37% всего потребляемого страной газа) и Япония (17,5%). С катарским газом связывают свою будущую энергонезависимость некоторые страны бывшего СЭВа, например, Польша. Эта страна уже не первый год обещает перейти с российского газа на СПГ из Катара. Периодически эта тема порождает быстро затухающие скандалы. Например, некоторых польских парламентариев удивила необходимость переплачивать за энергоноситель: голубое топливо из России, обвиняемое в завышенной цене, оказалось гораздо дешевле дешевого катарского СПГ.
Надо заметить, что Катар последние годы выбрал для себя в качестве основного направления продаж Азию, а Европа не считается для него приоритетным направлением.
Вооруженный конфликт с Катаром привел бы к разрушению инфраструктуры и в краткосрочной перспективе — к резкому росту цен на СПГ. Это могло бы поддержать активно разрекламированные, но весьма незадачливые СПГ-проекты в США и Австралии. И те, и другие из аутсайдеров резко вошли бы в число востребованных и прибыльных предприятий. В особенности это касается австралийских проектов.
Другое важное обстоятельство, которое заставляет весь мир с подчеркнутой серьезностью относиться к Катару, — это гелий. Мировой рынок гелия сегодня составляет порядка 170–190 млн куб. м. Казалось бы, немного. Но, во-первых, этот газ чрезвычайно дорог, а во-вторых, он является стратегически важным ресурсом. Области применения гелия весьма разнообразны. Это и космическая отрасль, и экспериментальная физика, и магнитно-резонансная томография, и дыхательные смеси, и разнообразная электроника, и многое другое. Основной центр потребления гелия сместился в Азию — в Китай, Японию, Индонезию и Южную Корею.
На рынке гелия присутствуют четыре крупных производителя — США, Катар, Алжир и Россия. Притом Катар производит, по существующим оценкам, порядка 40 млн куб. м гелия.
Примечательно, что США постепенно сокращают свою долю на рынке гелия, производство в Алжире больше не растет, а Россия потребляет примерно тот же объем гелия, который производит. Но в перспективе десяти лет — с запуском Амурского газоперекачивающего завода — наша страна многократно нарастит производство этого газа. Также планы по росту производства есть и у Катара. Фактически именно наши страны могут оказаться главными конкурентами на этом рынке. Правда, учитывая постепенный уход с этого рынка основного игрока — США — и рост потребления, большой проблемой это стать не должно. А вот исчезновение Катара сегодня взвинтило бы цены на гелий и оказало бы негативное воздействие на промышленность АТР.
Не стоит забывать, что крупнейшее нефтегазовое месторождение Катара Северное, ставшее залогом его доминирования на рынке СПГ и возрастающей роли на рынке гелия, является частью супергигантского месторождения, объединенного с иранским Южным Парсом. То есть здесь задет экономический интерес Ирана, который, вероятно, тоже был бы не против занять место Катара на рынке СПГ и гелия.
В дополнение ко всему Катар добывает нефть. Достаточно заметный объем — около 1,8–1,9 млн баррелей в сутки. На момент пика кризиса на рынке нефти разрыв между спросом и предложением составлял как раз порядка 2 млн баррелей. Сегодня он существенно меньше — около 0,5 млн баррелей. Но убрать 2 млн баррелей с рынка — это неплохой способ краткосрочно поднять цены.
Возможно ли перерастание дипломатической войны в нечто большее? Ведь разрыв дипотношений — это печально, но основные деловые партнеры Катара находятся не в арабском мире.
Катар вряд ли станет ритуальной жертвой на рынке углеводородов. Это было бы слишком хорошо для слишком многих мировых игроков, чтобы быть правдой. И в то же время это бы задело интересы других не менее значимых стран. Например, Китая. Вполне вероятно, что в случае вооруженного конфликта нашлось бы много желающих защитить Катар. А его месторождения при том или ином исходе никуда не делись бы и продолжили вливать свои ресурсы в мировой рынок. То есть как хитрый план по росту цен на нефть, газ или гелий это сработало бы только в краткосрочной перспективе.
Тот же результат мы получим в результате торговой блокады Катара. Это был бы логичный шаг, если серьезно воспринимать ту риторику, с которой арабские государства разрывают дипломатические отношения с Катаром. Раз страна спонсирует терроризм, необходимо лишить ее источника дохода. Но в реальности до этого вряд ли дойдет. Слишком много интересов задействовано.
Александр Фролов, газета «Известия»