«Прощай, немытая Россия», – тут цитируют люди, которые два года возят львовский мусор по всей стране, где нет вакцин, медицины как таковой, нет дорог, все вокруг рушится, а по улицам маршируют радикалы, запугивая население и объясняя власти, что той делать дальше. В НАТО, к примеру, вступить. А пока у нас праздник «Безвиз».
Кстати, украинцы вообще не оригинальны в выборе страны для путешествий после обретенной мечты – ездить по Европе свободно. Очень многие хотят в Париж, а на улице Костельной даже раздавали маленькие флажки Французской республики и провели дегустацию французского вина и фондю.
Впрочем, увидеть Париж и умереть – сегодня звучит отнюдь не как метафора, а скорее как реальный приговор «безвизу», который получила, наконец, Украина, с массой препятствий и оговорок.
Народ тут, правда, по этому случаю опять вырядился в вышиванки и ходит с флажками Евросоюза. Вчера утром видела тетку лет сорока, сидевшую на бордюре в красивом расшитом платье-вышиванке, вульгарно расставившую ноги. Она пила кофе из пластикового стаканчика и курила тонкую сигаретку. Мадам, судя по всему, была в приподнятом настроении оттого, что, наконец, уже, как ожидалось, в Европе. Асфальт возле дамы был привычно заплеван окурками.
Тем не менее, в центре Киева вот уже два дня царит возбуждение: немало киевлян пребывает в настоящей эйфории:
– Маричка, ты представляешь? Мы – вильни, мы – европейки,- говорит мамаша двум девочкам-погодкам лет 12-13, на головах которых надеты национальные венки с маками.
– Вы их еще на гей-парад сводите, – ехидно замечаю.
Он, к слову, состоится через неделю после празднования «безвиза», а охранять геев будет около 6 тысяч полицейских столицы Украины. Киев уже наполняется людьми, мягко говоря, неординарной внешности. Но неужели ради этих новых понтов нужно было убить столько своих соотечественников, остаться без Крыма и погрузиться по уши в вооруженный конфликт на Донбассе?
Крым прошляпили? Забей!
Подслушала в троллейбусе разговор. Разговаривали двое мужчин, отец и сын. Отцу лет 60, молодому человеку около 30. Отец, в белой холщовой рубашке с вышивкой, лысый и похожий из-за этого на Хрущева, очень громко, на весь салон, убеждал сына:
– Они воспользовались нашими проблемами и нагло украли Крым. Крым – наш, не ихний, а наш, но мы его просто прошляпили, – горячился мужчина.
Молодой человек, в отличие от отца одетый в обычные джинсы и простую клетчатую рубашку, а не шаровары и вышиванку, помалкивал, а потом вяло и примирительно произнес:
– Да ладно тебе, пап, забей. Сколько можно?
Но можно до бесконечности, потому что все еще больно тут многим.
На днях познакомилась с одной учительницей, которая недавно побывала на Закарпатье. Женщина мне поведала, что там не осталось врачей, учителей и вообще никого нет. Все население уже переместилось в Венгрию. У большинства жителей Закарпатья – венгерские паспорта, а молодежь в Венгрии учится, работает и приезжает на родину только на каникулы или в отпуска.
На Закарпатье остались одни старики, которые дышат воздухом и ждут, когда же дети привезут евро. Пенсия на Закарпатье – украинская. На украинском языке, к слову, там почти никто не говорит. И вот почему-то Закарпатье не бомбят за то, что его жители хотят быть венграми.
Эрозия сознания
Накануне празднования «безвиза» я оказалась по делу в Институте красоты и застала там сцену, которые теперь в Киеве стали довольно частыми.
Мужчина, представившийся блогером, требовал от врача обслуживать его на мове. Сперва он возмутился, что в регистратуре его карточку девушка заполнила на русском языке: пациент клиники третировал барышню, пока та не переписала титульную страницу по-украински. Потом блогер пошел на прием и попал к очень опытному дерматологу, врачу высшей категории, женщине лет семидесяти. Та, интуитивно почуяв неладное, перешла с ним сразу на украинский язык и стала писать в карточку диагноз. Блогер заметил, что врач написала «эрозия верней губы» на русском, и взвился, требуя от медика, чтобы та заполняла его медкарту на украинском языке.
Доктор опешила и стала оправдываться, что ей медицинские термины удобнее писать на русском. А блогер продолжил скандал и вызвал начальство.
– Вони (врачи) повинни знаты мэдичну терминологию державною мовою, – орал блогер.
– Да-да, вообще-то вы правы, правы. Мы обязаны знать государственный язык, – сказал заместитель главного врача, вышедший в коридор на скандал. Институт потом часа два гудел: доктора высыпали из своих кабинетов и вспоминали, как будет «эрозия» на украинском.
– Мы обязаны ему поставить диагноз и назначить лечение, – возбужденно говорили между собой медики. И что сделали не так? Все это сегодня в Киеве – лишь риторические вопросы.
Вечером каталась на велосипеде на ВДНХ, где вот уже три года любят тусоваться АТОшники с семьями и не только они, конечно. В лесу тянуло дымком, а на каждой живописной поляне жарились шашлыки, лился алкоголь и на всю округу изо всех динамиков несся запрещенный российский шансон и российская попса. Я остановилась и слушала, как простые украинские парни орали: «Ты мое сердце из чистого золота, И я спасу тебя от холода…» И эта бесхитростная песня обнадежила и согрела.