Почему Берлин захотел говорить с Москвой «с позиции силы»
«Мы хотим разумных отношений с Россией, но знаем, что происходить это может с позиции силы», – заявила германский министр обороны Урсула фон дер Лейен на заседании Европарламента. При этом она добавила, что конфликты должны все же решаться за столом переговоров. Казалось бы – проходное заявление европейского министра силового ведомства. Ему и по должности, в общем-то, полагается говорить о силе. Тем более, что подобных заявлений за последние годы мы слышали немало, и с самых разных высоких международных трибун.
По большому счету все месседжи о том, что «Россия – угроза миру» – это уже политический трюизм и банальность – кто только не пытался спекулировать и набирать очки на этой теме. Но пассаж госпожи фон дер Лейен обращает на себя особое внимание. Зачем вдруг германскому министру понадобилось вновь повышать градус общественной риторики и делать еще один шаг в демонизации образа России в Европе?
Здесь сработала целая совокупность факторов. Сам Бундесвер сейчас сотрясают скандалы. В местных СМИ появляются сообщения о целых группах солдат, планировавших преступления на почве правоэкстремистских, а попросту говоря, неонацистских взглядов. В сеть периодически попадают фотосвидетельства того, что ряд казарм на западе страны до сих пор сохранил в своих названиях имена военачальников Третьего рейха. Это, конечно, не добавляет стабильности позициям министра обороны, которая к тому же еще и оказалась недавно под огнем критики со стороны своих сослуживцев за неэффективность работы. Ситуация зашла столь далеко, что за свою коллегу пришлось вступиться даже канцлеру ФРГ Ангеле Меркель.
Тут стоит вспомнить еще один скандал, разразившийся летом прошлого года, когда правительство ФРГ утвердило новую редакцию так называемой «Белой книги» национальной безопасности. Документ был подготовлен министерством обороны совместно с рядом других силовых ведомств. В нем говорилось о том, что «Россия больше не партнер для Германии, а соперник». Тогда этот шаг вызвал просто бурю в СМИ, но был при этом настолько резонансным, насколько и ни к чему не обязывающим для самой Германии.
Но теперь все немного иначе. Страна вышла на финишную прямую предвыборной гонки, а госпожа фон дер Лейен – одна из верных соратниц Ангелы Меркель по партии. К тому же в ближайшее время на территории Германии произойдет важнейшее внешнеполитическое событие сезона – без преувеличения историческая встреча Большой двадцатки, которую впервые посетит Дональд Трамп и где состоится первая личная встреча российского лидера Владимира Путина с новым главой американской администрации. Международные ожидания от этой встречи – крайне высоки.
Конечно, Германия как хозяйка саммита хотела бы задавать тон в повестке, и в этом смысле завышение ставок – вполне мотивированная стратегия. Как и «прокачка» рейтингов правящей партии при помощи такой воинственной риторики.
Конечно, серьезных последствий для российско-немецких отношений заявление Урсулы фон дел Лейен не принесет. Но есть во всем этом одно большое «но». Можно даже сказать – экзистенциальное противоречие.
За относительно недолгий период международная самопрезентация ФРГ серьезно изменилась. Мир за семь послевоенных десятилетий привык видеть в ней ответственного и сильного игрока, выстраивающего свой внешнеполитический курс в русле принципиального пацифизма и антимилитаризма. Однако сегодня уже кажется, что страна постепенно отходит от «принципа военной сдержанности», которого политики так или иначе старались придерживаться до последнего времени. Присутствие Бундесвера стремительно расширяется в рамках военных миссий и учений НАТО, в том числе и вдоль российских границ. Воинские контингенты (после конституционной поправки 1994 года, отменившей запрет на использование армии за пределами страны) присутствуют в Италии, Турции, Сирии, Ираке, на территории частично признанного Косово, в Афганистане и Ливане, а также в пяти африканских странах.
А с недавних пор, и не в последнюю очередь с подачи ФРГ, опять возобновились разговоры о создании единых европейских вооруженных сил.
Однако самое грустное в этой истории то, что в данном контексте просто неизбежно напрашиваются исторические коннотации. Германия как страна, несущая ответственность перед всем миром за развязанную Гитлером войну, заявляет о том, что с Россией стоит говорить с позиции силы. С Россией – правопреемницей СССР, где за годы войны погибли более 20 миллионов человек, где была Блокада, и был Сталинград. В этом смысле и контекст, и сама формулировка – кажутся просто верхом политического цинизма.
Можно говорить о несовпадении позиций Берлина и Москвы, о сложности в разморозке двусторонних отношений, критиковать внешнеполитический курс. Но побуждение к враждебности и силе по отношению к России – даже на уровне риторики – для Германии должно быть таким же историческим табу, как и публичный антисемитизм, за ряд проявлений которого, к слову, в стране существует уголовная ответственность.