Последний путь Григория Витальевича Кваснюка
Проводили мы Григория Витальевича…
Очень много людей было. Шли и шли – молодые, пожилые, среднего возраста. Как-то сразу понятно становилось, что ушел человек, которого любил весь город. Кто-то нес шикарные букеты и венки, а кто-то – скромный букетик из собственного сада. И всех уравнивало общее горе.
Трижды сотни людей выстраивались в длинную очередь. Сначала – возложить цветы к гробу, стоявшему возле церкви на Таировском кладбище. Потом – сказать слова прощания у места захоронения. И еще раз – бросить три горсти одесской земли в могилу настоящего одессита. Нет, не так. С большой буквы – Одессита.
Мы готовы были к “заминированию” кладбища, к прыжкам бабуинов, к противостоянию, к рукопашной. Но, вы не поверите, не было не то что ни одного бабуина, но даже намека на них. Словно Одесса наконец очистилась от этого гнилья. Словно мы перенеслись на несколько лет туда, где всех нацюков уже уконтрапупили.
Вот так. Ведь могут, когда хотят, наступить на хвост тварям, сказать им “фу!”. И твари послушно уползли в свои норы. Не знаю, кого они так испугались, но это было сделано четко и без всяких компромиссов.
Поэтому многие повязывали букеты георгиевской ленточкой. И вышколенные работники ритуальной службы брали эти букеты, не моргнув глазом.
Поэтому при большом скоплении народа говорились такие речи, которые в нынешних условиях звучали, как фантастика. Хунта называлась хунтой, майданутые – майданутыми, а бандеровцы – бандеровцами.
И люди аплодировали выступающим. И вдыхали этот глоток свободы – последний подарок от того, кто говорил Правду.
И Григория Витальевича в последний путь к могиле несли под аплодисменты одесситов.
Весь масштаб его личности мы сможем оценить только спустя время. Большое видится на расстоянии. Но этот день, одновременно солнечный и дождливый, жаркий и прохладный, я сохраню на всю жизнь.
Полынная горечь потери и светлая надежда на то, что Правда восторжествует.
Одесситка
