В январе 2017 Европейская комиссия раскритиковала проект Энергетической стратегии Украины до 2035 года. Одна из ключевых претензий – при подготовке стратегии использованы цифры и данные, по которым не предоставлено надлежащее обоснование.
В письме Еврокомиссии, направленном Минэнерго Украины, сказано, что в проекте проработан только один, оптимистический, сценарий экономического развития страны с годовым ростом ВВП на уровне 4,3% в последующие 19 лет, что не соответствует практике европейского планирования (таковой соответствует также подготовка реалистического, пессимистического и катастрофического сценариев).
Равно такую же претензию можно предъявить к проекту бюджетной резолюции на 2018-2020, принятой Кабмином 14 июня. Сей документ предусматривает рост ВВП за три года на 11%, замедление инфляции до 5%, увеличение экспорта товаров и услуг до $175 млрд (против $160 млрд за последние три года, притом $65,5 млрд из них пришлось еще на 2014). На основе чего сделан столь оптимистичный прогноз, решительно непонятно, тем более, учитывая, что Украина критически зависит от несистемных факторов, вроде мировой ценовой конъюнктуры на сырьевые товары, погодных условий (в рамках «аграрной сверхдержавности»), внешних заимствований. Нет никаких сомнений, что данные прогнозы с течением времени будут корректироваться в сторону снижения, как это обычно бывает не только у киевских властей, но и у международных рейтинговых агентств. Конечно, можно грубо искажать статистические показатели, что происходит последние год-полтора, но…
Похоже, ошибаются те, кто считают, что худшее в украинской экономике уже позади. Представляется, что самое плохое начнется только к старту следующего десятилетия.
Во-первых, после 2019 года резко снизится транзит через Украину в связи со строительством Москвой обходных трубопроводов, от эксплуатации которых Киев получает ежегодно около $2,5 млрд. В целом, можно констатировать, что Украина уходит с мирового рынка транзитных услуг, ярким доказательством чего является ее исключение из китайского проекта «Один пояс – один путь».
Во-вторых, намечаются серьезные проблемы в энергетике. Ключевая проблема – износ основных фондов. Так, к 2020 году лишь 3 из 15 энергоблоков АЭС не исчерпают проектный эксплуатационный срок. За счет каких средств замещать «выпавшие» мощности – ответа нет ни у кого.
Кроме того, блокада Донбасса привела к увеличению зависимости от импортного угля, цена на который превышает заложенную в тариф для ТЭС (притом сам тариф был недавно повышен с 1730 грн за тонну до 2000 грн). Следовательно, тарифы естественных монополий для населения и бизнеса неизбежно будут расти. Хотя куда уже дальше, если 60% населения не способны оплачивать по текущим «европейским» тарифам, а долги в сфере ЖКХ достигают чуть ли не 30 млрд грн?! Рано или поздно этот долговой «уроборос» пожрет сам себя, что грозит обвалить всю систему ЖКХ.
В-третьих, до 2020 года Украина должна выплатить порядка $20 млрд по внешним долгам. Вместе с тем, по условиям реструктуризации госдолга, подписанным экс-главой Минфина Натальей Яресько в 2015, с 2021 года Киев обязан выплачивать держателям еврооблигаций миллиарды долларов, если рост ВВП будет превышать 3%, что нивелирует смысл наращивать валовый продукт больше указанной величины. Конечно, можно пытаться вновь реструктуризировать долг, но условия гипотетической сделки будут еще более кабальными. Ну, и есть еще один вариант – отдавать долги землей, лесом, остатками инфраструктуры и промышленности.
В-четвертых, по всей видимости, международные судебные инстанции обяжут-таки Украину возвращать долги РФ: более $3 млрд, взятых в долг еще Януковичем в 2013, а также, не исключено, несколько миллиардов по решению Стокгольмского арбитража.
Наконец, системной проблемой остается стремительная деиндустриализация, усугубившаяся блокадой Донбасса. А несовершенство правового поля приводит к тому, что в Украине постепенно легализируется схема рейдерства под видом процедуры спецконфискации. В частности, на днях спецконфискация была применена к Одесскому НПЗ – за судьбой этого предприятия следует следить особо пристально, есть небеспочвенные основания считать, что он отправится на металлолом.
В последнее время в медиапространство просачиваются некие заявления о готовности западных партнеров предложить Украины этакий «план Маршалла». Если какой план и будет реализован в Украине, то это «план Моргентау»: и дело не только в том, что власть имущие обладают психологией временщиков и не связывают свою дальнейшую судьбу с Украиной, но и в том, что Западу экономический конкурент, который затем теоретически может быть включен в евразийские интеграционные проекты, не нужен.
Переход украинской экономики на принципиально новый виток деградации вовсе не значит, что «крах режима неизбежен». В подобных условиях большинство украинцев предпочтет отправиться на КПП «Шегини» либо в терминал «D» аэропорта «Борисполь», чем принимать участие в каких-либо акциях протеста. Потому и добивались украинские верхи с таким рвением предоставления «безвиза»: эмиграция выступает чуть ли не главным каналом сброса социального напряжения, выступая одним из ключевых инструментов консервации послемайданного статус-кво. Но слухи о том, что президентские и парламентские выборы могут перенести на 2018 с 2019 (когда рейтинги власти окончательно обвалятся ниже процента жирности самого дешевого кефира) в связи с вышеуказанными рисками не кажутся такими уж беспочвенными.