Так что же на самом деле происходит вокруг Катара?
В июне 2017 года на Ближнем Востоке произошел политический раскол, однако вместо обострения сунитско-шиитского противостояния пополам оказался разделен сам суннитский мир. В чем причина разворачивающегося конфликта? Каковы интересы враждующих сторон? Кто инициировал сложившееся положение? И, наконец, кому выгоден очередной персидский конфликт?
Предыстория и предпосылки
В конце девяностых годов прошлого века отец нынешнего катарского эмира создал в Дохе три мощнейших инструмента влияния на исламский мир. Первым стал международный канал «Аль-Джазира» — СМИ номер один на территории всего современного Ближнего Востока. Вторым — Всемирный совет мусульман — наиболее авторитетная мусульманская организация, состоящая из девяноста тысяч уважаемых богословов. А третьим — Суверенный фонд Катара, являющийся одним из двадцати наиболее масштабных мировых фондов благосостояния. Позже именно эти три механизма позволили «карликовому» по своему населению государству стать одним из наиболее влиятельных политических региональных игроков.
В 2011 году, в ходе развития американской стратегии «арабской весны» перевороты произошли в Тунисе, Египте и Йемене; гражданские войны в Ливии и Сирии; восстания и массовые протесты в Бахрейне, Алжире, Ираке, Иордании, Марокко и Омане; менее значительные недовольства в Кувейте, Ливане, Мавритании, Судане, Джибути и Западной Сахаре. И всё это время династия Катара планомерно портила политические отношения буквально со всеми своими союзными соседями региона. Так продолжалось вплоть до переворота в Египте, когда лидер Всемирного совета мусульман Али аль-Карадаги при мощнейшей поддержке катарского канала «Аль-Джазира» буквально силой протащил в кресло руководителя страны партию «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и президента Мухаммеда Мурси.
После этого Саудовская Аравия окончательно отказалась сохранять безучастный нейтралитет и к большому неудовольствию американцев поддержала в Египте собственный государственный переворот, к 2013 году приведя к власти Абделя Фаттаха ас-Сиси. С тех пор разлад между двумя соседями лишь усугублялся, а Катар, в ответ на отстранение от власти своего человека, выпустил в открытый эфир наиболее влиятельного в суннитском мире богослова Карадаги, который месяцами призывал к свержению существующего в Саудовской Аравии королевского строя. Саудиты использовали аналогичные методы и собирали вокруг себя доступных влиянию салафитских улемов, периодически пытаясь с их помощью признать нынешних эмиров Катара незаконными наследниками и узурпаторами престола.
В конечном итоге к 2014 году накал взаимных страстей достиг такой величины, что из Дохи были отозваны все послы тех региональных режимов, которые отозвали их и сегодня. Дальнейшее обострение тянулось восемь месяцев и продолжалось до тех пор, пока в Кувейт не начали прибывать высокопоставленные американские чиновники. В наши дни история повторяется практически в зеркальном виде, за тем существенным исключением, что причины для ее возникновения, а также геополитические последствия сложившейся ситуации на этот раз выходят далеко за рамки внутренних региональных противоречий.
Тем не менее формальным поводом для начала современного кризиса послужило майское обращение эмира Катара в поздравительной речи правоохранительной академии, где последний заявил о серьезных планах правящего режима пересмотреть международные отношения с Ираном, «Хезболой» и Израилем, причем в пользу их кардинального улучшения. Позже видео оказалось в открытом доступе. Саудиты, воспользовавшись приездом Дональда Трампа, сыграли на опережение, силами шести арабских государств — Саудовской Аравии, Египта, ОАЭ, Бахрейна, Йемена и Ливии объявив Дохе о немедленном разрыве дипломатических отношений. Далее последовало прекращение транспортного сообщения и высылка из указанных стран подданных Катара, получение Дохой списка требований из тринадцати пунктов, отказ, начало взаимных обвинений и дальнейший рост двустороннего противодействия…
Настоящие причины катарского кризиса
Терроризм. Обвинения в терроризме, предъявленные Катару в качестве официальной причины для его ближневосточной изоляции, не выдерживают никакой рациональной критики. Такие пункты, как «предоставление убежища лидерам радикальных движений, распространение идеологии «Аль-Каиды» (организация, деятельность которой запрещена в РФ) и «ИГ» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), вмешательство в дела соседних независимых государств, финансирование террористических формирований» и так далее, с легкостью могут быть применены и к самим обвинителям. Уже давно не является секретом, что Катар создавал эти запрещенные в России террористические группировки вместе с Саудовской Аравией — они спонсировались, комплектовались и обучались обеими этими странами и являются их общей историей преступлений перед безопасностью человечества. Реальная причина для катарского кризиса состоит не в этом.
Внутренняя конкуренция. Какие бы обвинения ни выдвигали официальные лица арабского мира в публичной риторике, личный повод, сподвигший их к разрыву отношений с Катаром, всегда состоял в политическом соперничестве и упущенных выгодах. Огромные запасы газа и наиболее масштабные по охвату государственные СМИ всегда нервировали катарских соседей. Но наибольшую политическую антипатию вызывало поведение эмирата в Египте, где Доха поддержала «Братьев-мусульман» (организация, деятельность которой запрещена в РФ), в Бахрейне, где эмират развивал пропаганду исламского террора, в Ливии и ОАЭ, где им инициировались антиправительственные движения, и собственно в самой Саудовской Аравии, где организовывался не только подрыв общественного доверия, но и вскармливание оппозиции к династии в стране.
Даже в Йемене Катар планировал организовать собственный альтернативный проект и по-новому прописать в нем единоличную роль эмирата. В итоге к моменту начала современного кризиса буквально каждая из стран окружения хотела снизить амбиции зазнавшегося территориального соперника как минимум до нуля.
Иран. Религиозный разлом между суннитами и шиитами столетиями являлся основным конфликтом ближневосточного региона. В этой связи значимой причиной антикатарского демарша является обнародованное от его имени заявление о необходимости сближения с шиитским Ираном — главным геополитическим противником суннитских монархий. Катар же налаживать отношения с ним был попросту вынужден. Причина этому состоит в том, что месторождение «Северный купол», разрабатываемое Дохой, расположено не только в пределах его территориальных вод, но и в водах соседнего Ирана. И если раньше находящийся под санкциями Тегеран не мог приступить к разработке собственной части месторождения, то теперь ситуация изменилась, и Катар не смог не учитывать проявившегося иранского мнения.
США и Израиль. США достаточно долго дистанцировались от развивающейся ближневосточной проблемы, и причиной для их столь нелогичного поведения был постоянный поиск внутриполитических альтернатив. Именно для этого Саудовская Аравия, называемая Трампом «главной проблемой Америки в регионе», очень быстро стала первой точкой для его дружественного международного визита, а Иран, под давлением израильского лобби, напротив, превратился во врага номер один. В вопросе с Дохой американский лидер вновь столкнулся с лобби «внутреннего Израиля». И поскольку он необходим ему во внутриполитической борьбе, не стал вмешиваться в конфликт сразу же, прекрасно зная, что эмир этой страны не так давно высказывал идею о поддержке нынешнего движения ХАМАС и предлагал снять с него ярлыки террористической организации.
Плюс ко всему, задержка при вмешательстве давала Трампу и косвенные преимущества, такие как возможность проведения у себя в стране чемпионата мира по футболу в 2022 году, так как борьбу за место его проведения Катар выиграл именно у Америки.
Геополитика, Россия, газ — главные причины разворачивающегося конфликта. Суверенный инвестиционный фонд Катара был организован в 2005 году, а уже к январю 2017 года его капитал составлял не менее 335 млрд долларов. В июне 2013 года фонд Катара стал владельцем 2,95% уставного капитала ВТБ, в сентябре 2016-го — владельцем 24,99% акций аэропорта «Пулково». В декабре того же года им были приобретены 19,5% акций «Роснефти» в консорциуме с Glencore, а в июне 2017-го начаты активные переговоры о покупке 25-процентной доли в Независимой Нефтегазовой Компании (находящейся при этом под прямыми американскими санкциями). Сегодня фонд широко поддерживает сотрудничество с Российским фондом прямых инвестиций и изучает проекты с общим объемом 6,5 млрд долларов.
Из перечисленных выше цифр хорошо заметно, что Катар активно сотрудничал с Россией до начала активной фазы сирийской «гражданской» войны и сразу после вмешательства нашей страны в ее военные реалии. А это в свою очередь означает, что короткий провал в несколько лет был обусловлен участием Дохи в чужом геополитическом проекте, причем в таком, в котором Россия уже не являлась сопутствующим игроком. Речь, разумеется, идет об американском трансграничном трубопроводе «Катар — Европа».
Катар при нынешних темпах добычи газа имеет подтвержденные запасы природного сырья на 160 лет вперед, и при этом существенное конкурентное преимущество над Россией — значительно более низкую себестоимость. Исходя из этого, США под руководством предыдущей государственной администрации и пытались вывести Катар на энергетические рынки Европы, надеясь поэтапно выдавить оттуда российские монополии. Доха в данном проекте следовала собственным интересам, Россия получала колоссальный удар, а США — соответствующие геополитические выгоды. Однако с появлением в Сирии российских ВКС проект провалился, трубопровод стал нереализуем, а Доха быстро изменила свои текущие переговорные позиции.
В конце 2016 года Кремль сделал Катару предложение, от которого нельзя было отказаться. Суть заключалась в отправке катарского газа не в ЕС, а напрямую в Азию, в счёт обязательств российского «Ямал СПГ», в то время как российский газ с ямальского месторождения, напротив, шел бы в Европу, но уже в счёт катарских продаж. Иными словами, Россия руками компании «Новатэк» заключала крупнейший газовый контракт с Дохой по реализации сжиженного газа на таких условиях, при которых Катар продает свой СПГ в Азию под видом российского, а Россия реализует тот же собственный объем в ЕС, но под видом катарского.
На самом деле — это грандиозная своповая сделка, о которой Россия и Катар не трубили на весь мир, а тихо и спокойно реализовали. В ней все стороны, кроме США, оказывались довольны: Катар получал альтернативный газовый маршрут, Россия — политические и экономические преференции, а в Сирии переставал финансироваться существенный пул террористов ИГИЛ (организация, деятельность которой запрещена в РФ). Судя по длительному невмешательству Америки в катарскую изоляцию, Доха на предложение Москвы все-таки согласилась, а вот США дожидаться конца 2017 года и запуска первой очереди «Ямал СПГ» явно посчитали преждевременным.
В отличие от предыдущих элит Вашингтона, которые планировали вывести Катар на рынок ЕС и тем самым выдавить из него Россию, нынешние, стоящие за спиной Дональда Трампа, исповедуют другую политику. Их метод вытеснения России из ЕС заключается в доставке на его энергетические рынки исключительно американского сжиженного газа. И, разумеется, в данной стратегии Катар в связке с Москвой этому плану чрезвычайно невыгоден. С одной стороны, в США для сжижения столь крупных партий голубого топлива пока нет необходимой инфраструктуры, а с другой, ее строительство займет не менее десяти лет. Для сравнения: объем российских поставок в одну только Германию в 2015 году составил порядка 45,3 млрд кубометров, а это в пересчете составляет не менее 32 млн тонн. Для транспортировки такого количества топлива США потребовалось бы 329 танкеров Creole Spirit в течение одного года, или по одному супертанкеру в ЕС в сутки. И это при том, что на сегодняшний день в мире число таких кораблей колеблется в районе четырехсот.
Учитывая это, Катар, разумеется, планирует бороться, в то время как для нашей страны любой исход сложившегося вокруг Дохи положения представляет собой удовлетворительный результат. Во-первых, в ходе конфликта Катар уже заявил об удвоении собственной добычи газа, и это ставит проблемные для нас СПГ-проекты в США и Австралии под большие вопросы. Во-вторых, семьдесят процентов новых американских СПГ-мощностей, запланированных к реализации на следующее десятилетие от Техаса до Австралии, все еще не имеют инвестиционных решений.
И, в-третьих, те, кто могут эти инвестиционные решения предложить, генеральные директора трех крупнейших нефтегазовых компаний — Exxon Mobil, Royal Dutch Shell и Total — выстроились в очередь не к ним, а к эмиру Катара, открывшего для иностранных инвесторов свободный доступ к разработке нового сверхбогатого газового месторождения. Помимо этого, конфликт вокруг Катара толкает вверх и цены на нефть, что также положительно сказывается на российской экономике, а «арабское НАТО», речь о котором шла во время посещения Саудовской Аравии Дональдом Трампом, в свете нынешнего суннитского раскола реализовано явно не будет.
Катарский кризис еще раз продемонстрировал миру, что арабские государства сплотиться из-за острой внутренней конкуренции не в состоянии. А это делит Ближний Восток уже не только на оси суннитов и шиитов, но и определяет отношения Катара с Египтом и даже с Саудовской Аравией внутри самого ранее единого суннитского образования. Данное обстоятельство качественно повышает возможности Москвы для выгодного политического маневра и позволяет России не занимать те неудобные позиции, при которых придется принимать одну из противоборствующих сторон. Геополитическая партия активно продолжается, но успехи России уже внушают оптимизм.