В России фильм режиссера К. Нолана про эвакуацию из Дюнкерка в огненном 1940-м стартовал не блестяще.
Если в Америке в первый уик-энд «Дюнкерк» собрал 50 миллионов долларов, а в Британии 13 миллионов, то в России прогнозы давали ему около 3,5 миллиона долларов, а собрал он всего 2,3 миллиона. Одни говорят: для отечественного зрителя в картине оказалось маловато зрелищности, да и история чужая. Другие: просто погода выдалась хорошая после долгих «маября и июбря», вот народ в кино и не пошел.
Как бы то ни было — не сложилось. Впрочем, ценители все равно сходили и теперь хвалят хитрый ход режиссера: вместо того чтобы размножать на компе сотни участвовавших в эпической операции самолетов и кораблей, что было бы исторически верно, но слишком «стрелялочно», он устроил довольно камерное кино с единицами техники и десятком молчаливых персонажей.
Ругают фильм, кстати, примерно за то же, за что хвалят. За отсутствие «историй героев», драм, соплей, противостояния характеров (американские критики — еще и за отсутствие женщин и расовых меньшинств, но это уже шиза и не в счет). В глазах одних зрителей и критиков камерная «артхаусность» недостойна блокбастера трансатлантического значения с бюджетом в 150 000 000 долларов. В глазах других — так и надо снимать блокбастеры в эпоху, когда каждый зритель может виртуально сесть за штурвал любой боевой машины и ворваться в зрелищную кровавую бойню на воде, под водой, на суше, в облаках и даже в космосе.
Но мы сегодня о другом. Как отмечают специалисты в СМИ и блогах, в картине не перевирается, но деликатно умалчивается самый горький кусок исторической реальности.
То есть вроде бы нам говорят, что все, что мы видим на экране — результат военной катастрофы. Но в действительности мы никакой катастрофы и даже войны не видим, а видим кучу едва вооруженных мальчишек, дисциплинированно и тревожно ожидающих на чистом пляже ввиду целехонького Дюнкерка, когда родина заберет их и спасет от невидимого врага.
Они хотят выжить, их стремятся спасти, их спасают и везут домой, они по пути переживают, что их встретят позором, но их встречают пивом. Потому что империя своих не бросает.
И это все так. Просто за кадром остались и действительно гигантская военная катастрофа (как верно отмечено, крупнейший в истории котел), и более 1,2 миллиона пленных, и 360 тысяч погибших — при десятикратно меньших немецких потерях. И брошенная беглецами в рекордных количествах военная техника, усеявшая весь берег. И десятки тысяч оставшихся на берегу Дюнкерка французов.
Из трагедии создателями картины было вылущено — и развернуто на 105 минут — только спасение.
И в принципе это вполне нормально. Никто не обязан, в конце концов, смаковать худшие страницы истории своей страны (если вы, конечно, не ушибленный перестройкой российский режиссер, который еще и от себя присочинит миллион расстрелянных).
Но. Фокус весь в том, что прием «вылущить триумф из катастрофы, а о катастрофе умолчать» в последнее время используется Голливудом что-то уж слишком часто. Можно даже сказать, что он — новая норма.
Речь в данном случае не о веселых фантазийных выдумках вроде «Бесславных ублюдков», где Гитлера расстреляли, как мы помним, еврейские спецназовцы из США. И не о выдумках чуть менее веселых — типа «Ярости», где победный марш американцев по Западной Европе в апреле 1945-го превращен чуть ли не в Курскую дугу с отчаянно сражающимися за каждый сантиметр фрицами.
Речь о фильмах вроде «Арго», получившего пару лет назад несколько заслуженных «Оскаров». Американские киноакадемики, рукоплесканием и статуэткой наградившие Бена Аффлека за историю ловкого, дерзкого, рискованного и героического спасения шестерых мелких американских дипработников из революционного Тегерана 1979-го, знали, за что его награждают.
А наградили они Аффлека именно за мастерство, с которым он, ни в чем даже и не наврав, вырезал из истории один из самых позорных для Америки эпизодов, выбросил его и бережно вставил на его место героическую авантюру.
Потому что реальность там была в действительности такая же, что и в Дюнкерке — только масштабом поменьше. Сначала революционные массы захватили в Тегеране в заложники 60 работников американского посольства. Потом американские военные полетели их дерзко вызволять. Затем они совершили подряд несколько глупейших ошибок, в результате чего поубивали друг друга в большом количестве, бросили всю технику, секретные документы и сбежали.
Потом Америка долго выклянчивала своих дипломатов у аятолл — и, наконец, выклянчила полтора года спустя. Вся эта история стоила президентского поста Джимми Картеру.
Но умный режиссер достал из закромов третьестепенный эпизод о том, как шестерым дипломатам, оказавшимся в момент штурма вне посольства, удалось спрятаться и как с помощью Канады и ЦРУ их удалось вывезти из страны тайно. Теперь о Тегеране-79 у массового американского зрителя воспоминание вполне героическое.
Бывают и не такие мастерские примеры — например, откровенная агитка штамповщика трансформеров Майкла Бэя «13 часов: секретные солдаты Бенгази». Из нее мы узнаем, как героически американцы, не щадя своей жизни, сохраняли свое диппредставительство в одном из самых опасных мест на планете — Ливии. И не узнаем, как одна из самых процветающих стран Африки превратилась с помощью США в это самое опасное место. Там получилось не слишком удачно: фильм провалился и даже критикам не особо понравился.
Но Нолан — не Бэй, у него все вышло куда интеллигентнее. И успех «Дюнкерка» у англо-американской публики, безусловно, лишний раз показывает, что пульт от реальности в руках западной творческой элиты по-прежнему работает как надо. Это удалить, то приблизить, это раздуть, то проколоть и приспустить. Итог — почти непрерывная эмоциональная череда триумфов духа.
Другое дело, что непрерывное производство воображаемых триумфов из реальных поражений заражает целевую аудиторию этого мастерского кино несколько поддельным восприятием реальности. И, строго говоря, отучает ее от взрослого принятия своих поражений, погружает в инфантильность.
На этом месте нас, конечно, можно обвинить в том, что мы преувеличиваем.
Но включите новости. Неумение принять поражение, коллективная истерика, поиск виноватых где-нибудь в заснеженной России и требования покарать ее срочно — это как раз то самое, что мы сейчас наблюдаем в исполнении пресловутых «англосаксонских» элит.
Так что не преувеличиваем, нет — можно просто спорить, то ли фильмы довели их до жизни такой, то ли как раз картины популярны из-за сумеречного состояния аудитории.
Однако предупреждать их о том, что надо уметь проигрывать, кажется, уже поздно.