Если упираться в предложенное название нового государства, то, действительно возникнет масса вопросов, так как историческая Малороссия никогда не включала Галицию, Слобожанщину, Волынь, Новороссию, Слаяносербию, Таврию и земли Войска Донского. Эти регионы (одни полностью, другие частично входят в состав современной Украины). В историческую Малороссию никогда не входил и Донецк, предложенный в качестве её столицы. С этой (исторической) точки зрения, название государства, претендующего на общеукраинский статус (пусть и переучреждённого государства) действительно вызывает некоторые вопросы.
Если же исходить из реальных политических интересов России, то нет никаких проблем ни в том, что Захарченко с такой инициативой выступил, ни в том, что затем он признал сложность её реализации.
До инициативы Захарченко на общеукраинский статус претендовал только киевский режим, опирающийся на галицийскую идеологию. Теперь ему потенциально противопоставляется донецкая власть, опирающаяся на идеологию малороссийства (как идеология малороссийство действительно выходит за рамки исторической Малороссии и может претендовать на общеукраинский статус с большими основаниями, чем галичанство).
В случае безвременной кончины киевского режима и окончательного распада управленческих структур прежней Украины, мировое сообщество будет иметь дело не только с разного рода региональными князьками и их бандами, но и с претендующей на общеукраинский статус властью ДНР, которая уже de facto признана стороной переговоров как ЕС, так и США, настаивающих на «выполнении Минска», подписанного именно этой властью.
В то же время, Захарченко говорил о переучреждении Украины без Крыма. Это снимает вопрос территориального урегулирования и затрудняет международным кредиторам Украины истребование долгов. Территория та же, но государство другое, созданное после исчезновения предыдущего. Ровно таким же образом обязательства Византийской империи не перешли по наследству к империи Османской, созданной на той же территории, теми же людьми. Только государственная религия поменялась.
Сама по себе инициатива Захарченко ничего не значит, поскольку будущее Украины является предметом международного урегулирования и сегодня никто не может сказать, что именно будет создано на месте нынешнего украинского государства и будет ли там что-то создано. В конце концов, существует исчезающе малая, но всё же вероятность, что нынешнему государству удастся преодолеть кризис, завершить гражданскую войну и в каких-то, пока не определённых границах заняться долгим (десяти-двадцатилетним) процессом восстановления экономики и воссоздания гражданского общества.
Однако эта инициатива расширяет для России пространство для манёвра. На Украине появилась ещё одна, претендующая на всеобщность структура. Теперь Захарченко не может быть корректно назван сепаратистом ибо претендует не на отделение, а на всеукраинскую власть.
А то, что процесс долгий, трудный и результаты не определены — даже лучше. Малороссия, как виртуальное образование, в котором ничего не ясно, за столом переговоров значительно лучше реальной Малороссии. В нынешнем виде инициатива Захарченко позволяет выходить на любые решения, в то время, как попытка создания реального государства загнала бы и ДНР/ЛНР и Россию в достаточно жёсткие рамки предсказуемого процесса и дала бы оппонентам возможность давить на заранее известные слабые места. У виртуальной государственности слабых мест нет — только сильные, поскольку когда надо, она существует, а когда не надо — покажите нам, где вы видели Малороссию?
Ростислав Ищенко, «Актуальные комментарии»