Целый ряд американских СМИ обвинили Россию в испытании новых видов «кибероружия» во время июньской миссии кораблей военно-морских сил США в акватории Черного моря.
Дело в том, что во время нахождения американских судов в Черном море – отметим, что по договору Монтрё ВМС США имеют право только на временный заход в эту акваторию, у них произошел сбой в системе спутниковой навигации, более известной как GPS. Это привело к тому, что один из кораблей согласно приборам «углубился» на 36 километров вглубь материка.
Естественно, этот эпизод в США был сразу связан с противодействием сил Черноморского флота РФ кораблям американских военно-морских сил и «списан» на испытания со стороны России новых образцов «кибероружия». Тем более, эта тема сейчас очень популярна в западной прессе и, как показывает практика, с помощью нее там пытаются объяснить буквально все.
Соответственно, отнесение этого инцидента к «кибероружию» носит откровенно популистский характер, поскольку разговоры о «кибератаках» мнимых российских хакеров на настоящее время определяют характер двусторонних отношений Москвы и Вашингтона.
Достаточно вспомнить последний пакет американских санкций, который был введен Конгрессом в отношении России по причине ничем не обоснованных подозрений, что за кибератаками против американских серверов, сам факт которых на сегодня так и не доказан, стоит наша страна.
Другой вопрос, что непонятно, как проблемы с американской системой GPS в Черном море связаны с темой «кибероружия» – ведь это давно отработанные военные технологии.
Например, можно вспомнить знаменитый заход эсминца «Дональд Кук» в акваторию Черного моря во время начала украинского кризиса и старта процесса по возвращению Крыма в состав России. Тогда российские фронтовые бомбардировщики типа Су-24, оснащенные средствами радиоэлектронной борьбы, «вырубили» всю электронику на борту этого американского судна.
Это было сделано не просто ради демонстрации силы, а с конкретной военной целью. Ведь эсминец «Дональд Кук» относится к типу «Арли Бёрк», на котором установлена система Aegis, включающая в себя и крылатые ракеты «Томагавк», способные нести ядерное оружие.
При этом, несмотря на то, что ситуация с «Дональдом Куком» получила большой резонанс, никто в США тогда не обвинял Россию в использовании «кибероружия», зато после того, как в США была раскручена компания с «российскими хакерами», сбой в GPS был охарактеризован именно так.
Заведующий кафедрой политологии РЭУ им. Г.В.Плеханова, полковник в отставке Андрей Кошкин в разговоре с ФБА «Экономика сегодня» отметил, что сам термин «кибероружие» пока окончательно не устоялся в военной науке, хотя сейчас ведутся работы по упорядочиванию этого вопроса.
«В этом плане идет проработка очень многих важных вопросов – что такое «кибервойна», что такое «киберпротивостояние» и что такое «кибероперации». Это очень важные формулировки, которые уже задействованы в информационном пространстве, а также во многих политических документах, причем даже дипломатического характера», – заключает Кошкин.
Естественно, этому вопросу очень большое внимание уделяет и российское Министерство обороны, пусть и его понимание этого вопроса на сегодня находится под грифом секретности.
«Сейчас идет процесс не только кристаллизации этих понятий, но и понимания, что это такое. Ведь фактически все, что связано с феноменом «кибервойны», появилось на свет не сейчас, а намного раньше и связывалось до этого с другими вопросами», – резюмирует Кошкин.
По мнению Андрея Петровича, фактически все направления, которые напрямую связаны с предметом информационных технологий, можно связать с темой «кибервойны».
Соответственно, в этих ремарках западных СМИ, где технологии дезориентации GPS и других средств наведения связываются с «кибервойной», существует здравый смысл. В конце концов, главная оперативная задача в контексте «кибервойны» заключается в выводе из строя коммуникаций противника, где спутники и космические технологии играют одну из первостепенных ролей.
В этом плане нужно обратить внимание на войну в Южной Осетии, когда у России в Космосе не было системы ГЛОНАСС, а Грузия вовсю пользовалась услугами американской GPS, и это привело к тому, что грузинские военные смогли одержать ряд локальных успехов в первые дни конфликта.
Не говоря уже о том, что наведение американских ракет идет через систему GPS. Соответственно, эсминцы ВМС США, являющиеся носителем ракетного вооружения, в случае вывода этой системы из строя становятся бесполезными в плане осуществления своих ударных функций.
«Раньше такие технологии назывались средствами РЭБ, т.е. радиоэлектронной борьбы, и, несмотря на события девяностых годов, в этом вопросе у нас не произошло каких-либо существенных разрывов в развитии, поскольку мы всегда понимали, что за этим будущее. Поэтому данному направлению у нас всегда уделялось главное и даже приоритетное внимание», – констатирует Кошкин.
Таким образом, не стоит удивляться, что любой прецедент прямого или косвенного применения таких видов вооружения воспринимается в США в качестве технологий «кибервойны». Поэтому это сообщение можно смело назвать позитивным, поскольку оно показывает, что ВМС США и НАТО не смогут вольготно себя чувствовать на ближнем подступе к оборонительному периметру России.