Вмешательство России в сирийскую гражданскую войну, продолжающееся с 2015 года по настоящее время, отчасти обусловлено стремлением Москвы сохранить свои позиции, которые она традиционно занимала в этой стране.
Кроме того, Россия стремилась повысить свое влияние и усилить рычаги давления на Ближнем Востоке — особенно в переговорах с участием Соединенных Штатов. Но есть один аспект участия России в сирийской кампании, который часто упускают из виду: сирийская война стала идеальным «полигоном» для тренировки российских войск, испытания военной техники и проверки боеспособности.
Сирийская гражданская война отличается от других конфликтов, в которых принимала участие Россия после окончания холодной войны. В отличие от войн в Чечне, Грузии и в Донбассе на востоке Украины, зона сирийского конфликта не находится ни внутри России, ни на соседней с ней территории. Поэтому вмешательство России в Сирии зависело от ее способности перебрасывать войска и технику на значительные расстояния. В условиях отсутствия наземных маршрутов России для переброски своих войск в Сирию, а затем — для их материально-технического обеспечения на протяжении длительного периода боевых действий — пришлось задействовать свою транспортную авиацию и морской транспорт. Несмотря на значительные препятствия, Москва доказала свою способность оказывать своим войскам логистическую поддержку в ходе боевых операций вдали от своих границ.
Предыдущие конфликты, в которых Россия принимала участие после окончания холодной войны, происходили в основном в регионах с относительно знакомыми культурными, языковыми и социологическими характеристиками. Что же касается сирийского конфликта, обстановка там совершенно иная. Для России это было вторжением в явно незнакомую страну, что требовало от российских военных задействовать в первую очередь такие свои способности, как умение общаться с людьми, сливаться с основной массой людей, а также взаимодействовать с сирийскими правительственными силами в той степени, в какой до этого им делать этого не приходилось. Это взаимодействие не было идеальным и слаженным — было множество сообщений, слухов и свидетельств, указывавших на наличие трений между российскими войсками и их местными партнерами. Однако в целом россиянам удалось добиться того, что сирийские военные признали их в качестве крайне важных военных советников и партнеров. Действительно, после гибели на поле боя генерал-лейтенанта Валерия Асапова в прошлом месяце российские военные заявили, что Асапов не только был военным советником сирийских правительственных сил, но и действовал в составе командования сирийской армии в качестве командира Пятого добровольческого штурмового корпуса Сирийской арабской армии.
Помимо материально-технического обеспечения и командования, сирийский конфликт стал серьезным испытанием для российской боевой авиации. Воздушная война в Сирии особенно сложна, она предполагает постоянное прикрытие с воздуха наземных войск и действия авиации по наземным целям в перенасыщенном воздушном пространстве, где одновременно проводят операции многочисленные воздушные силы — в том числе ВВС коалиции, возглавляемой США. Помимо участия в операциях в условиях повышенной сложности, российские ВКС во время кампании в Сирии столкнулись и с другими проблемами. Удары российской авиации стали причиной многочисленных жертв среди гражданского населения, имели место и случаи «огня по своим». А в результате ударов противника и по техническим причинам российская авиация лишилась нескольких самолетов. Но, несмотря на эти проблемы, российские ВКС приобрели в ходе сирийского конфликта ценный боевой опыт.
Кроме того, Сирия стала крупным полигоном для испытаний новых российских вооружений и отработки тактических действий. Россия вступила в конфликт в Сирии после проведения масштабной модернизации своей армии, и в Сирии было испытано более 160 новых видов вооружения. Российская армия применила новые крылатые ракеты морского и воздушного базирования. В ходе сирийского конфликта были развернуты новые виды систем ПВО, и задействованы тактические разведывательные БПЛА, а также широко использовались системы радиоэлектронной борьбы нового поколения. В ходе кампании — как никогда до этого в истории российской армии — широко применялись высокоточные управляемые боеприпасы. Москва также прямо и открыто заявляет о пользе этого конфликта для выявления недоработок военной техники с целью ее дальнейшего совершенствования.
Испытание новых вооружений в Сирии выгодно для России и с коммерческой точки зрения: оно позволяет Москве привлечь внимание к своей военной технике с ориентиром на зарубежные рынки вооружений. Ряд образцов российских вооружений, хорошо показавших себя в сирийском конфликте (особенно самолеты Су-34 и Су-35, а также зенитная ракетная система С-400) были недавно приобретены рядом стран, прежде всего — ближневосточными государствами. Речь идет о таких странах, как Объединенные Арабские Эмираты, Саудовская Аравия и Турция — которая видела эти системы в действии в ходе конфликта в Сирии.
Следует отметить, что сирийский конфликт обошелся России недешево. Москва понесла значительные потери убитыми и ранеными, в том числе — среди высокопоставленных офицеров. В ходе сирийского конфликта также погибло много российских граждан, воевавших там по контракту в ЧВК, зачастую не получив особого признания со стороны общественности. Широкое применение Россией дорогостоящих высокоточных управляемых боеприпасов и крылатых ракет, а также потеря многочисленных самолетов, БПЛА и транспортных средств ведет к увеличению государственного долга страны в условиях бюджетных ограничений. В этой связи можно заметить, что Москва не намерена долго участвовать в сирийской войне и пытается создать условия, которые позволили бы ей выйти из конфликта.
Даже с учетом этих затрат вмешательство России в Сирии пока приносит стране чистую выгоду. Москва обеспечила свое влияние и присутствие в Сирии и расширила зону своего влияния на Ближнем Востоке, где ее все чаще считают ключевой заинтересованной стороной в регионе. А сирийские поля сражений стали для России полигоном для проверки боеспособности своих войск, испытания своей военной техники и отработки тактических действий, поскольку Москва по-прежнему ищет способы укрепления боеспособности своих сил.