Первые переговоры Путина с главами ДНР и ЛНР, наверное, не событие всемирно-исторической значимости, но всё же важное, да и хороший повод поговорить кое о каких вещах.
Прежде всего важен, разумеется, сам факт этих прямых переговоров — с теми, кого официальный Киев, а вслед за ним и прибалтийская пресса, иначе как «главами вооружённых формирований» не называют; с теми, с кем отказался обсуждать проблемы Донбасса Курт Волкер, американский спецпредставитель по Украине — действительно, и зачем это привлекать к обсуждению будущего региона его лидеров, когда достаточно одних только киевских головорезов?
Почему так важно для Киева ни в коем случае не замечать лидеров республик? Да потому, что стоит только их заметить и признать стороной диалога, как начнёт рушиться главный пропагандистский миф — и без того держащийся на соплях — о том, что Украина будто бы ведёт не гражданскую войну с бывшей теперь уже частью собственной страны и её населением, а какую-то эпическую битву со всей российской армией и флотом. И именно поэтому так важно настаивать на том, что главы ДНР и ЛНР всё-таки существуют, и именно они должны быть полноценной стороной переговоров. И звонок президента России тут — ещё один шаг к достижению этой цели.
Повод для звонка выбран безупречный: обсуждение судьбы пленных украинцев и их обмена на донецких пленных. Он подчёркивает гуманитарную посредническую миссию России в украинском конфликте. И всё же символический характер звонка куда важнее.
Помните, что было три года назад? «К Новому году доллар будет стоить 500 рублей, и разъярённая толпа снесёт Кремль», «Бравая украинская армия через полгода дойдёт до Москвы», «Голодные русские будут с протянутой рукой просить у украинцев покушать», «Российская экономика не выдержит малейшего санкционного давления, «майдан» в Москве неизбежен», «Донецкие бандиты не смогут завести танк, эта пьяная шваль даже не знает, как курок нажимать», «Скорее бегите из России, пока не поздно» и так далее и тому подобное. И вот прошло три года.
Русские не голодают (если только в очереди за новыми iPhone), московский «майдан» сдулся, не начавшись, армии ДНР и ЛНР показали себя куда более боеспособными по сравнению с украинской, а президент Путин проводит переговоры с главами республик. Причём в официальном пресс-релизе на сайте Кремля республики названы без кокетливой оговорки «непризнанные».
У любой власти есть слабые и сильные стороны, так вот сильная сторона Путина — он умеет ждать. Ожидание без суеты, упрямое «подождём ещё» выигрывает иные битвы вернее и меньшей кровью, чем быстрые (и, конечно, «трудные») решения, спонтанные порывы чистой души и кавалерийские атаки.
Вспомним и другое: «Трусливая власть боится решительных действий», «Сколько можно ждать», одним словом — «Путин, введи войска».
Всё это было похоже на толстовский «совет в Филях». Оно, конечно, Путин не Кутузов, а диванные аналитики не царские генералы, да и речь о сдаче Москвы не идёт, и всё-таки некоторое типологическое сходство налицо.
Генералы, рассевшись вокруг Кутузова, один за другим настаивают на том, чтобы принять бой — обойти противника справа, обойти противника слева, встать грудью, не пустить к древней священной столице, сражаться на Воробьёвых горах, если понадобится. Однако и Кутузов, и генералы, как показывает Толстой, прекрасно понимают, что бой дать невозможно — боя не будет, даже если кто-то безумный отдаст такой приказ. И что единственная цель, которую ставят перед собой генералы, — выслужиться.
Переложить ответственность на Кутузова, если что-то пойдёт не так, и присвоить себе заслуги, если дело всё-таки сложится удачно. И этот ужас Кутузова, который понимает, что хорошего решения нет, что выбирать приходится между ужасом и беспросветным ужасом, да и выбор этот не очень-то от него зависит, и который в конце концов встаёт и говорит: «Видно, мне платить за перебитые горшки», — и командует отступать.
Ещё раз: я далёк от того, чтобы сравнивать политические и военные ситуации или роли действующих лиц. Но Толстой всё же помогает нам понять, что, во-первых, есть ситуации, из которых хорошего выхода нет; что, во-вторых, наименее безболезненным выходом из таких ситуаций может быть упрямое терпеливое ожидание («Будут же они у меня лошадиное мясо есть», — говорит толстовский Кутузов) и что, в-третьих, в ситуации принятия такого решения генералы (в данном случае диванные) обязательно должны выбрать крайнего — того, кто будет платить за перебитые горшки. Но на ход исторических событий влияния они не оказывают никакого.
История вообще дело долгое, неспешное.