Политический кризис в Германии принес неожиданный результат: в актуальной повестке снова появилась тема создания федеративного государства под рабочим названием “Соединенные Штаты Европы”. Именно курс на создание такого федеративного европейского мегагосударства обозначен лидером немецких социал-демократов Мартином Шульцем в качестве непременного условия участия в коалиционном правительстве с Ангелой Меркель.
Критики проекта уже назвали его “немецким диктатом” или даже “четвертым рейхом”, а американские журналисты уже пишут о том, что в Европе готов механизм для того, чтобы перехватить лидерскую роль США в рамках так называемого свободного мира. Более того, европейских политиков даже подозревают в попытке заменить увядающее глобальное влияние США на динамично развивающееся влияние “Соединенных Штатов Европы”.
Несомненно, исторический опыт взаимодействия России и любой формы “объединенной Европы” является негативным. Каждый раз, когда контроль большей части европейских стран концентрировался в одних руках, объединенная Европа отправлялась воевать с Россией. Даже саму идею создания некоего европейского мегагосударства приписывают Наполеону, который смог собрать вполне успешный прототип, а потом угробил его где-то на берегах Березины. Чего нам ждать завтра, если Евросоюз начнет полноценное превращение в федеративное государство?
Вопрос далеко не праздный, потому что создание объединенной европейской армии к 2025 году — это дело уже решенное.
В четверг были завершены формальности по запуску программы Pesco, предполагающей создание общеевропейской армии, которая станет подчиняться только Брюсселю и будет действовать как альтернатива НАТО. Показательно, что максимальное неудовольствие по этому поводу выразили именно высшие чины НАТО, например Йенс Столтенберг, а также британское и американское экспертное сообщество, в то время как российские официальные лица оставили решение о создании европейских вооруженных сил без внимания.
Вероятно, авторам идеи “европейской альтернативы НАТО” не удалось убедить никого в том, что эта инициатива направлена на защиту от мифической российской угрозы: все прекрасно понимают, что в данном случае “европейское НАТО” — это инструмент снижения влияния США на европейском континенте. Получается, что у будущего федеративного европейского государства к 2025 году уже должен появиться важнейший атрибут суверенитета и инструмент реализации геополитических амбиций — функциональная и довольно современная армия. Остается выяснить, как будет выглядеть схема политического контроля этого инструмента.
Несмотря на то что против идеи создания “Соединенных Штатов Европы” одновременно и довольно резко выступили Ангела Меркель и ее политические союзники, не следует считать, что проект не будет реализован. В данном случае зафиксированы и вынесены в публичную плоскость расхождения тактического, а не стратегического характера. Макрон, Меркель, Шульц, Юнкер, Туск — все выступают за углубление европейской интеграции, но они не готовы предъявить европейским гражданам конкретную форму этой интеграции. И еще они пока не могут договориться о том, каким конкретно образом будут распределены полномочия между условным “федеральным центром” и регионами, которые когда-то были независимыми странами.
Макрон и Шульц выступают за более-менее гуманный способ создания нового европейского “мегагосударства”, предполагая, что странам ЕС стоит предложить определенную компенсацию за окончательную потерю возможности хоть как-то влиять на собственную судьбу. Одной из форм такой компенсации может считаться выпуск общеевропейских долговых инструментов, то есть, грубо говоря, облигаций, по которым будут расплачиваться “Соединенные Штаты Европы” в целом. Притом что привлеченные деньги будут уходить на поддержку “депрессивных регионов”, таких как Греция, или на поддержку “регионов” с большим политическим весом, как Франция. Эта схема изначально очень нравилась Эммануэлю Макрону, который даже включил ее в свою избирательную программу, не особо скрывая суть предлагаемой “глубокой интеграции” — общие долги будут набирать французы и их друзья по ЕС, а расплачиваться за все будут немцы.
Неудивительно, что Ангела Меркель и ее консервативные сторонники предпочитают совсем другой вариант углубления европейской интеграции. Этот вариант вообще не предполагает даже иллюзии того, что Германия будет кому-то за что-то платить и кому-то что-то компенсировать. Создание “Соединенных Штатов Европы” все-таки предполагает, что федеральный центр, то есть Германия, должна будет нести хоть какую-то, но ответственность за другие регионы. Но Берлину явно не нужны “младшие братья и сестры”, да и заниматься благотворительностью в стиле СССР там тоже не расположены. Лишить страны ЕС остатков самостоятельности можно и без того, чтобы задевать национальную и политическую гордость болезненным процессом создания объединенного государства, без того, чтобы заставлять кого-то отказываться от национального флага, и без того, чтобы понижать в статусе другие национальные символы.
Зачем все это делать, если можно получить фактический контроль над бюджетными расходами и уровнем долговой нагрузки каждой страны с помощью новых правил макроэкономической стабильности? Зачем спешить с созданием официальной европейской армии, если наиболее боеспособные части восточноевропейских вооруженных сил в мае этого года были без лишнего шума переведены под командование бундесвера?
У “ползучей колонизации” европейской периферии, которую предпочитают сторонники и союзники Ангелы Меркель, есть минус — ее результатами невозможно публично похвастаться перед избирателями. Но зато есть и плюс — такой “ползучей колонизации” практически невозможно открыто противостоять. Желающие вырваться из цепких лап немецкого истеблишмента столкнутся с проблемой объяснения своим избирателям необходимости выхода из ЕС, а те, кто это сделают, будут немедленно наказаны финансово — так же, как это произошло в случае Великобритании, которой предстоит для начала заплатить 60 миллиардов евро, на что Лондон уже согласился. Если провести параллель с известным анекдотом про “шашечки или ехать”, то варианты Шульца или Макрона — это все-таки “шашечки”, а варианты Меркель или Юнкера — это “ехать”. Показательно, что оба варианта весьма не устраивают США, так как в любом случае Вашингтон лишится возможности использовать Польшу или прибалтийские страны в качестве “ручного тормоза” европейской политики.
Главным индикатором перспектив “Соединенных Штатов Европы” можно считать реакцию Вашингтона и американо-английского экспертного сообщества, которое в равной степени негативно оценивает что мягкую, что жесткую форму централизации европейского политического пространства под немецким контролем. Процесс создания европейского федеративного государства или даже просто постоянное усиление наднациональных структур в существующем варианте ЕС получили бы всестороннюю поддержку США в том случае, если объединенную Европу можно было бы использовать как инструмент экономической изоляции России или в крайнем случае — как инструмент военной агрессии. Однако выяснилось, что Берлин — не Киев, и вместо того, чтобы заниматься изоляцией России, Германия упорно продвигает проект “Северный поток — 2”, о чем свидетельствуют многочисленные и раздраженные заявления Госдепа США в адрес правительства Германии.
Вероятно, у части немецких элит есть определенная историческая память, а также наличествует элементарный инстинкт самосохранения, а значит, между самоубийственной конфронтацией с Россией и ударной колонизацией европейских лимитрофов, которые считают себя сателлитами США, Берлин всегда и системно будет выбирать колонизацию лимитрофов. Содрать три шкуры с жителей “молодых европейских демократий” — это безопаснее и даже как-то привычнее, особенно с учетом специфического немецкого исторического опыта.
В пользу версии о том, что будущие “Соединенные Штаты Европы” не будут повторять ошибок прошлого, говорит и недавнее заявление вице-канцлера и главы МИД Германии Зигмара Габриэля, который сообщил, что “Россия остается соседом Европы, и очень влиятельным соседом, как показывает пример Сирии. Безопасность и стабильность в долгосрочной перспективе возможны только с Россией, а не против нее”, а до этого раскритиковал внешнюю политику США. Например, в контексте очевидного желания Вашингтона разогреть конфликт с Ираном немецкий министр иностранных дел подчеркнул, что “придется сказать американцам, что их политика по иранскому вопросу подталкивает нас, европейцев, к общей позиции с Россией и Китаем — против США”.
До тех пор, пока Берлин чувствует российскую военную мощь и получает очевидные экономические выгоды от статуса главного распределителя российского газа в Европе, ее централизация или даже федерализация под немецким контролем представляет для нас скорее плюсы, чем минусы. А вот для стран Восточной Европы, а особенно для Польши и прибалтийских экс-советских государств, тотальная германизация Евросоюза не сулит ничего хорошего. В недалеком будущем, когда подачки из брюссельского бюджета, более известные как “структурные фонды”, иссякнут, вдруг выяснится, что немецкий порядок не предполагает благотворительности или выгод для кого-то кроме самой Германии.
Впрочем, любые негативные последствия будут для “новых европейцев” справедливым воздаянием за долгие годы страстного желания “попасть в настоящую Европу”. Судьба Прибалтики и Польши станет прекрасной иллюстрацией поговорки о том, что стоит бояться своих желаний, ведь они могут когда-нибудь исполниться.
Иван Данилов, РИА