Итак, Вашингтон принял решение о начале массовых поставок противотанковых ракет Украине. Надо отметить, что это вполне логичное развитие ситуации предшествующих полутора лет, когда поставками летальных вооружений Киеву занимались союзники Вашингтона
Напомним, что первой ласточкой стали поставки боеприпасов для стрелкового оружия Литвой, за которыми последовали более серьёзные поставки (например, боеприпасов для автоматических гранатомётов) Болгарией. При этом в первом случае они активно «рекламировались», а во втором шли с государственных предприятий и, как минимум, не скрывались. Это было безусловное прощупывание реакции, и отсутствие таковой со стороны МИД России было воспринято как фактическая отмашка на более серьёзные поставки.
Так или иначе, спецпредставитель по Украине Курт Волкер появился на сцене с чёткой позицией и фактически — требованием капитуляции, что вполне в духе ястребиного большинства республиканцев. Последовавший отказ от оной послужил поводом для использования предупредительно оставленного открытым окна безнаказанных возможностей.
При этом озвучиванию решения о поставках предшествовало заявление госдепартамента, требовавшего передать под контроль ВСУ донецкую фильтровальную станцию, ибо присутствие там ополченцев, по версии Вашингтона, создаёт угрозу водоснабжению нескольких сот тысяч человек. Нюанс однако в том, что: 1) их подавляющая часть живёт в ЛДНР, 2) Украина имеет примечательную привычку (вопреки всем международным нормам — это квалифицируется как военное преступление) отключать воду сепаратистам, 3) при всём могучем интеллекте говорящих голов госдепартамента, в самом учреждении прекрасно знают, что Донецк, всё-таки, находится не под украинским контролем.
Готовность Псаки послать авианосцы к берегам Белоруссии была бы смешна, если бы сценарии учений в соседней Польше не предусматривали «упреждающий удар», то есть вторжение. Как минимум, вариант силового давления по корейскому образцу, очевидно, является вполне рабочим. Иными словами, «невменяемые» требования — это недвусмысленная демонстрация готовности действовать с позиции силы, что давно и прочно является идеей-фикс большинства обитателей Капитолийского холма.
Тезисы, которые, озвучил бывший сотрудник организации, возглавляемой Джоном Маккейном, крайне примечательны и дают неплохое представление о том, что именно ожидает Москву и ЛДНР со стороны Вашингтона в ближайшей перспективе.
Согласно Волкеру, никаких проблем с правами русскоязычного населения на Украине не существует. «Россия выразила опасения по поводу безопасности русскоязычного населения Востока Украины. Но, откровенно говоря, единственной территорией, где русскоязычные люди страдают, является территория, которая находится под контролем российских войск». Особенно живописно это заявление выглядит на фоне новейших образовательных инициатив Киева — впрочем, Москва, занявшая почти нейтральную позицию по вопросу, немало подыграла в этом Вашингтону. При этом примечательно честное признание о том, что «русскоязычные люди» в ЛДНР страдают — надо полагать, исключительно от пацифизма ВСУ. Как будет показано ниже, этот «пацифизм», равно как и страдания русскоязычного населения на Донбассе прекрасно вписываются в русло концепции Вашингтона.
ЛДНР располагает многими тысячами танков. «Во-первых, Россия уже находится в Украине со всем своим тяжелым вооружением. Там сейчас больше российских танков, чем есть у всех стран Западной Европы, вместе взятых. Это очень и очень большой военный контингент».
Тезис выглядит как пример маловменяемого абсурда, однако в реальности это тот же случай незамутненной наглости, как и в случае с ЛДНР, угрожающей собственной станции водоочистки. Армады российских танков на Донбассе — это лишь повод для продвижения двух незамысловатых «концепций». Во-первых, «это решение никак не „спровоцирует“ Россию сделать что-то, чего они еще не сделали. И это никак не может изменить баланс сил». Проще говоря, тысячи виртуальных танков — это обоснование массированных поставок противотанковых ракет.
Во-вторых, «Россия говорит, что не делает ничего такого и не собирается этого делать. Если это так — поставка защитных вооружений тогда не несет ни для кого никакого риска». Иными словами, по умолчанию считается, что «слабая» Украина не при каких обстоятельствах не может и не собирается делать ничего с вооружёнными до зубов российскими войсками на Донбассе. Вряд ли стоит уточнять, что классификация любого противотанкового вооружения как оборонительного — это незамутнённость даже по очень либеральным американским меркам. Мы внезапно узнаём, что в 1991-м и 2003-м американцы оборонялись от Хусейна — правда, они делали это на территории Ирака.
При этом не стоит думать, что Вашингтон в целом и Волкер в частности «введены в заблуждение Киевом» и искренне верят, что инициатором напряженности на Донбассе являются ЛДНР и стоящая за республиками Москва. Американцы прекрасно знают, что последняя заинтересована в замораживании конфликта — и намерены этого ей не позволить. «Разумеется, возможно и то, что Россия ухудшит ситуацию и что это может превратиться в еще один замороженный конфликт. Я не думаю, что кто-то этого хочет».
Вряд ли стоит уточнять, что постоянные попытки локальных наступлений ВСУ, террористические обстрелы, плотно увязанные с очередными кампаниями давления на Кремль и «хорватские» планы Киева, мечтающие о воспроизведении операции «Олуя», в ходе которой было выдавлено практически всё сербское население Краины, вполне в русле взглядов Вашингтона.
Риторика Волкера — хороший ответ обширной группе, истерично требующей ни при каких обстоятельствах не использовать регулярные войска на Украине. Официально для Вашингтона они там уже есть и их фактическое отсутствие — никак не повод не требовать их вывода, вводя очередной пакет санкций. Для последнего, как показывает практика, американцам не требуется вообще никаких реальных причин. Попытки Москвы играть «по правилам», возможно, приносят моральное удовлетворение Кремлю — но и только.
При этом излюбленный аргумент той же популяции о несопоставимости ситуации в Крыму и на Донбассе, мягко говоря, не встречает понимания нигде, кроме группы аналогичных адептов спасения «молодой демократии». Волкер: «Я не вижу разницы между российским вторжением и оккупацией как Крыма, так и Донбасса. Кроме того, в случае с Крымом россияне также заявили об аннексии этой территории, не только ее оккупацию, но и ее присвоение. Я не думаю, что мы должны воспринимать или легитимизировать любые из этих действий. Уже говорилось, что минские соглашения касаются только Восточной Украины. И если мы можем достичь прогресса там, тогда нам следует попытаться достичь прогресса (в вопросе Крыма — ред.). Я считаю, что нам нужно пытаться достичь прогресса во всех направлениях». Иными словами, в соответствии с позицией Штатов, возвращение Крыма действительно не равнозначно созданию республик — это гораздо большее преступление. Кроме всего прочего, это прямое указание на то, что за сдачей ЛДНР последует кампания давления и провокаций на крымском направлении. Действительно, трудно представить, каким образом капитуляция на Донбассе может не спровоцировать «победоносные» Киев и Вашингтон на усиление давления по крымскому вопросу.
При этом идея о том, что требования Волкера — лишь инструмент торга, представляет собой, по сути, бегство от реальности. США требуют ровно то, что действительно хотят, при этом в рамках их парадигмы неумеренные требования — это категоричный приказ отказаться от части территории, сменить режим и т. д. России предъявляют практически либеральные ультиматумы, и отсутствие «конструктивной» реакции со стороны Москвы должно быть наказано.
Всего к поставке намечено 210 противотанковых ракет. Примечательно, что это количество «адекватно» фактическому количеству тяжёлой бронетехники у ЛДНР, а не виртуальным тысячам танков. В действительности, как показывает информация, несколько раз озвученная ещё в 2014-м, на Западе вполне в курсе реального военного потенциала республик.
Смещает ли это баланс сил? Безусловно, да. У Украины внушительные «залежи» противотанковых ракет советского производства, однако срок их хранения в подавляющем большинстве случаев давно истёк, при этом речь не о формальных показателях, а о вполне реальной утрате боеспособности. ПТУР — это не артиллерийский снаряд, она на порядок более чувствителен к срокам и условиям хранения. Собственное производство теоретически возможно, однако оно критически зависит от поставки комплектующих из Белоруссии и России. В итоге мы наблюдаем странные конструкции в стиле переделки 100 мм танковых ракет, запускаемых через ствол орудия модернизированных Т-55, в «пехотный» носимый вариант.
Американские поставки закрывают эту брешь. При этом даже в случае, если будут поставлены относительно старые «Тоу-2», это означает вполне «летальную» угрозу для стоящих на вооружении ЛДНР танков «политкорректных» модификаций. Носимые ПТУР выдерживают «в лоб» практически все новые танки, но у республик их «политкорректно» нет.
Появление на фронте активно ожидаемых Киевом «Джавеллинов» — это ещё более серьёзная проблема. «Патриотично» разоблачённые массами «экспертов», как никуда не годное американское «вундерваффе», «дротики» в действительности представляли собой прорыв по сравнению с ПТУР предыдущего поколения и остаются крайне эффективным оружием сейчас.
Преимущества «классических» противотанковых ракет в значительной мере нивелируются тем, что их пуск демаскирует оператора, при этом он должен продолжать наведение вплоть до «контакта» с целью. «Джавеллин» — самонаводящийся и вполне реализует принцип «выстрелил и забыл», что кроме всего прочего, резко снижает требования к квалификации «стрелка». Недостатком ранних версий системы была «пауза», необходимая для перевода системы наведения в рабочее состояние. На этой почве российской диванной общественностью было одержано немало виртуальных побед над Пентагоном, однако эта проблема не была критичной даже тогда, когда действительно существовала. Иными словами, перед нами очень точное, очень мобильное, очень «эргономичное» и крайне эффективное оружие.
Уже заявленных поставок достаточно, чтобы обеспечить как минимум успех регулярно предпринимаемых локальных наступлений ВСУ («выбив» бронетехнику обороняющихся и сорвав контратаку). При этом минская конфигурация линии фронта с украинскими силовиками буквально за формальной чертой Донецка и на три четверти окружённой Горловкой такова, что даже ограниченное продвижение может иметь очень серьёзные последствия.
Что хуже, артиллерийский террор ВСУ сейчас ограничивается отнюдь не минскими соглашениями, а перспективой Дебальцева 2.0., т. е. перспективой наступления ВС ЛДНР в ответ на попытку воспроизвести преддебальцевскую Горловку и другие тогдашние победы над мирным населением. При этом уже тогда наступление вылилось в очень внушительные в масштабах ЛДНР потери в Дебальцево и провал попыток освобождения Авдеевки и продвижения на юге.
Все три последних года Киев занимался увеличением группировки на Донбассе и вполне в этом преуспел. Если в 2015-м численное преимущество ВСУ на Донбассе было ограниченным, то теперь оно уже кратное. Ключевое слабое место украинской группировки — недостаток современного оружия. Его даже вполне ограниченные по масштабам поставки способны превратить любые попытки воспроизвести дебальцевский сценарий не просто в безнадёжное, но практически самоубийственное для ВСН занятие. Между тем, даже центр Донецка может обстреливать практически вся артиллерия ВСУ, за исключением миномётов и с «включением» танковых орудий, стреляющих на полтора десятка километров по навесной траектории.
Впрочем, надо понимать, что Киев добивается кратного перевеса в численности не ради пассивной обороны. Мечты о «хорватском сценарии», к сожалению, являются не риторическим упражнением, а руководством к действию. Добавлю, что Киев склонен систематически переоценивать свои силы.
При этом отсутствие жёсткой и наглядной реакции Москвы будет означать только одно — дальнейшее расширение поставок вооружения на Украину.
Как самое меньшее, это окончательный крах ожиданий, что ВСУ рано или поздно расточаться, «как роса на солнце» сами по себе. Идея о том, что ЛДНР при поддержке РФ имеет возможность выиграть борьбу на истощение с Украиной, порочна изначально. 1. Имеющиеся запасы боеприпасов позволяют Украине поддерживать конфликт нынешней интенсивности (с расходом единиц тонн ежесуточно) неопределённо долго. При этом возникающие локальные дефициты некритичны в принципе и легко компенсируются при внешней поддержке даже очень ограниченных масштабов. 2. Наличие «наследства» позволяет воевать «дешево». При более или менее пассивной тактике, группировку, сопоставимую по численности с ВСУ, можно содержать на миллиардную американскую подачку. Даже самостоятельно Киев будет способен поддерживать проблемную численность группировки фактически в любой реально возможной экономической ситуации. 3. Формально небольшие потери практически нечувствительны для Украины, но в масштабах ЛДНР полутысяча погибших в год эквивалентна более чем 30 тыс. погибших для РФ. Кризис республик, вынужденных платить подобный «налог кровью» за существование без видимых перспектив — вопрос времени.
Начало массовых поставок вооружения делает слишком оптимистичным даже этот сценарий. У Вашингтона есть достаточный повод для радикализации ситуации, и не видно, что может помешать ему реализовать этот сценарий.
Вопреки мечтам об уходе «уставших» США с Украины, этот вариант полностью иррационален для Штатов и реализован не будет. Стратегический выигрыш для Вашингтона весьма велик, при этом прямые расходы на поддержку киевского режима ничтожны и даже номинально меньше, чем расходы России на ЛДНР и тем более — на Крым. Потери от санкций и контрсанкций могут быть проблемой для нескольких корпораций, но в масштабах американской экономики они не имеют даже локального значения. Однако после 2019-го для американского доминирования возникают угрозы.
Речь не только о доходах от газового транзита. Сейчас Украина полностью зависит от восточноевропейского реэкспорта российского газа и примерно на 40% – это импорта российского угля. Однако сейчас эта зависимость уравновешивается зависимостью России от транзита газа; кроме того, это же ставит ограничение на пути любых силовых сценариев. Однако после достройки обходных трубопроводов эта взаимозависимость исчезнет. Что теоретически может предпринять Москва в этом случае, показывает зима 2014/15, когда веерные отключения стали на Украине нормой и ситуация могла усугубиться в любой момент. Практически тогда энергосистема страны была спасена возобновлением российских поставок и поставок ЛДНР. Существенная разница состоит в том, что с тех пор Польша превратилась из экспортёра в импортёра угля.
Иными словами, в перспективе Кремль может приобрести весьма широкие возможности по выкручиванию рук киевскому режиму. Способов ограничить или полностью обнулить эффективность этого сценария два — либо вернуть Донбасс и уголь под украинский контроль, либо сорвать строительство газопроводов. В идеале — добиться обеих целей сразу. При этом значимость второй цели существенно шире чисто украинского контекста — у США проблемы с газовым экспортом в Европу; между тем, это один из немногих способов исправить их весьма внушительный торговый дисбаланс в обмене с Евросоюзом, не прибегая к радикальному и чреватому серьёзными осложнениями пересмотру правил игры.
Силовой сценарий в этом случае оптимален. Численное превосходство донбасской группировки ВСУ уже приблизилось к параметрам, достаточным для наступления, вопрос лишь в её насыщении современным оружием. При этом, в отличие от 2014-го, РФ уже не сможет переломить ситуацию точечным вмешательством «ограниченного контингента» — оно так или иначе будет достаточно массивным. В итоге мы увидим либо «нейтралитет» Москвы и серьёзное поражение ВС ЛДНР, либо весьма наглядное вмешательство со всеми вытекающими отсюда последствиями в виде активизации штатных борцов с российской газовой угрозой.
Иными словами, поставки вооружения выглядят весьма одиозно даже как изолированный акт, а в общем контексте военных усилий Украины они приобретают зловещий характер. Со значительной степенью вероятности мы наблюдаем подготовку к попытке реванша.
При этом фактор поставок вряд ли ограничится исключительно донбасским контекстом. В рамках «тезисов Волкера» следующим «сугубо оборонительным» шагом, «никак не угрожающим эскалацией», вполне возможно, будет модернизация украинской ПВО. Сейчас она эфемерна — советские комплексы не отличались высокой помехозащищённостью даже по стандартам восьмидесятых, а с тех пор радиоэлектронная борьба превратилась из периферийного занятия в один из приоритетов российской армии. В случае применения авиации против ВСУ РФ может избежать крупных потерь по увеличенному грузинскому сценарию — но это окно возможностей, вероятно, постараются закрыть.
Между тем, в украинском контексте расширение возможностей ПВО имеет выраженный наступательный подтекст. Практически это означает контроль над воздушным пространством Крыма (напоминаю, что попытки «работать» в нём уже были) со всеми вытекающими отсюда последствиями. Попытки Украины реанимировать производство баллистических ракет малой дальности тоже увязаны скорее с планами по поводу Крыма, чем с реальной обстановкой на Донбассе. При этом Вашингтон, повторюсь, не вполне готов, мягко говоря, проникнуться той колоссальной дистанцией, которая отделяет Крым от Донбасса в риторике российского агитпропа. Конфликт вокруг полуострова, вероятно, рассматривается как вполне возможный.
Дополнительно, если не в основном — это возможность радарного контроля за воздушным пространством значительной части Европейской России, потенциально — в интересах ПРО. В случае с Прибалтикой эта возможность уже реализована. Украина, в свою очередь, слишком удобный плацдарм в российском «подбрюшье», чтобы его не использовать.