За год Дональд Трамп ухитрился испортить отношения со многими союзниками. В умении настраивать против себя (Америки) людей он превзошел всех предшественников. Китай же в прошлом году планомерно усиливал свое влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе и за его пределами при помощи инвестиций, кредитов и гигантских инфраструктурных проектов, главной целью которых является переделка планеты по китайскому образцу и подобию.
Америка больше не лидер
В то время, как американцы ссорились не только со старыми, но и с новыми соперниками, Пекин расширял зоны своего влияния. С каждым днем все очевиднее приближение постамериканского мирового порядка, за которым, скорее всего, последует эра китайской гегемонии.
Полуночные откровения американского президента в Twitter, несвязная политика по главным геополитическим вопросам, страсть к смене помощников и советников, нескрываемая исламофобия и неприкрытая враждебность к свободной торговле подорвала доверие к Вашингтону и веру в его глобальное лидерство. По сравнению с Бараком Обамой, согласно опросу Pew Research, рейтинг одобрения международной политики Америки в 37 странах снизился в прошлом году на 42%! В крупнейшей стране ЮВА — Индонезии, например, падение рейтинга США составило 41%. Далее идут Филиппины (-25%) и Вьетнам (-13%). Эти три страны настороженно относятся к экспансии Китая в регионе, т. е. по идее должны были держаться за Вашингтон, но не делают этого.
В главных союзниках США в Азии — в Японии и Южной Корее Обаме в последний год президентства доверяли 78 и 88% населения соответственно. Трампу после первого года рейтинг — 24 и 17% соответственно.
Против OBORа нет приема
Суть китайской политики проста: там, где США предлагают всем критику и угрозы, КНР предлагает инвестиции и надежды. Особенно заметны ослабление влияния США и усиление влияния Китая в Азии.
Азиатские элиты, например, в Юго-Восточной Азии (ЮВА), согласно опросам уверены, что перевес в борьбе за континент сейчас на стороне Поднебесной. Они считают, что Вашингтон меньше Пекина заинтересован в регионе и что он менее надежен. ЮВА быстро приближается к черте, если уже не пересек ее, когда попытка укрепить связи с Америкой вызывает раздражение Пекина и приводит к его санкциям. Причем, этого боятся, похоже, не только новые американские партнеры: Вьетнам и Малайзия, но и ее давние друзья: Сингапур и Австралия.
Очевидно, что Америка постепенно проигрывает Азию Китаю. Стратегический поворот США к Тихому океану, предпринятый Обамой в 2010 году, оказался слабее грандиозного проекта Председателя КНР Си Цзиньпина «Один пояс, один путь» (OBOR). Конференция в мае 2017 года показала его масштабы. Название проекта накануне саммита было заменено на менее амбициозное — «Инициатива пояса и пути» (BRI), но оно не прижилось. Смена названия говорит не о сомнениях в Пекине относительно возможности осуществления OBOR, а очередной раз подтверждает гибкость китайцев. Менее конкретные и обязывающие формулировки оставляют Пекину больше места для маневра.
Два дня в мае прошлого года с планами Пекина по соединению трех континентов торговыми маршрутами внимательно знакомились более 1200 делегатов из 110 стран, включая лидеров трех десятков государств. Всего же в проекте 65 стран, а его смета оценивается примерно в $ 1 трлн. Конечно, OBOR не единственное экономическое оружие Пекина в борьбе за Азию. Этой же цели служит, например, и создание Asian Infrastructure Investment Bank (AIB, AIIB) в 2015 году. Вашингтон входить в AIB отказался, но его союзники несмотря на сильное давление ослушались патрона. Только в марте прошлого года количество членов AIB увеличилось на 13. В него вошли и такие страны, как Канада, Бельгия и Ирландия, которых трудно заподозрить в симпатиях к Поднебесной. Сейчас в этом банке свыше 70 стран.
Можно вспомнить, конечно, и созданный членами БРИКС в 2014 году Банк нового развития (NDB), в котором главную скрипку тоже играет Пекин. Китай сейчас очень энергично продвигает идею аналога ТРР — Регионального экономического партнерства (RCEP), которое объединит 10 членов Ассоциации государств Юго-Восточной Азии (ASEAN) с Австралией, Новой Зеландией, КНР, Индией, Японией и Южной Кореей. Это соглашение охватит почти половину населения земного шара и около трети глобального ВВП. Переговоры идут уже четыре года. Конечно, в RCEP собрались настолько разные страны, что соглашение может так и остаться в умах его авторов, но от факта никуда не деться: сейчас Азия и Океания обсуждают RCEP, в котором тоже нет США.
Важность перечисленных выше и многих других инициатив лежит не только в экономической сфере. Они укрепляют веру в неизбежность возглавляемого Китаем нового экономического порядка сначала в Азии, а затем и на всей планете.
Доктрина Вуди Аллена
Cенатор Джон Маккейн считает, что уходящее как песок сквозь пальцы влияние США в Азии можно вернуть при помощи улучшения военной инфраструктуры, закупок вооружений и военной техники и усиления союзников. Он предлагает пятилетнюю Азиатско-тихоокеанскую инициативу стабильности со сметой в $ 7,5 млрд. Увы, рост военных расходов не в состоянии воскресить американское влияние в Азии. Нельзя забывать и экономическую составляющую. Однако по этому параметру США сейчас сильно отстают от КНР. Трамп не только вышел из Транстихоокеанского партнерства (ТРР), но и угрожает отказаться от торгового соглашения с Южной Кореей.
Китай взял на вооружение японскую политику времен Второй мировой войны — «Азия для азиатов». При Обаме казалось, что за континент предстоит упорная борьба. Поэтому нетрудно понять радость китайского руководства, когда к власти в Америке пришел Дональд Трамп с его лозунгом «Америка прежде всего».
Китайцы очень целеустремлены, дисциплинированы и обладают неисчерпаемыми финансовыми и людскими ресурсами. В Пекине очень быстро реагируют на малейшие изменения на международной арене. Поднебесная старается заполнять вакуум, возникший после ухода Вашингтона. Этим китайцы успешно занимаются везде и в первую очередь, конечно, в Азии.
Следуя известной фразе Вуди Аллена о том, что 80 процентов успеха в жизни дает просто присутствие, американские эксперты советуют своим президентам регулярно летать на тихоокеанские саммиты. Присутствие на них, говорят они, поможет убедить партнеров, что Америка заинтересована в делах Азии, всецело поддерживает своих союзников и намерена оставаться ведущей региональной державой.
Дональд Трамп доказал ошибочность этой теории. Его 12-дневная поездка в Азию в ноябре 2017 года не выполнила возложенных на нее задач. Многие политологи даже из той же Америки считают, что позиции США в Азии были бы сейчас сильнее, если бы он остался дома и играл по обыкновению в гольф.
Конечно, проблемы Америки в отношениях с Азией значительно глубже Трампа. Единственная альтернатива целеустремленным действиям Пекина, которую сейчас может предложить Вашингтон Азии, смена названий региона: Тихоокеанский на Индо-Тихоокеанский регион. Это косвенное признание поражения США в чисто Тихоокеанском регионе.
Едва ли можно считать серьезной альтернативой озвученные госсекретарем Рексом Тиллерсоном осенью 2017 года планы сделать из Четырехстороннего стратегического диалога по безопасности (Quad) аналог транстихоокеанского НАТО и противовес Поднебесной. Кроме США, в Quad входят также Индия, Япония и Австралия.
Большинство экспертов сомневаются, что Вашингтону удастся убедить партнеров открыто бросить перчатку Пекину. Едва ли они захотят жертвовать своими сложными и налаженными с таким трудом отношениями с Китаем в угоду общерегиональной безопасности и американским интересам. Эти сомнения — еще одно доказательство усиливающейся мощи Китая и слабеющей силы Америки. Представить подобную «несговорчивость» союзников США — Японии и Австралии еще каких-то 10−20 лет назад невозможно.
Враг моего врага…
Среди партнеров по Quad больше всего внимания в Вашингтоне на данном этапе уделяют Индии. Стремление Белого дома привлечь на свою сторону Дели логично из-за непростых отношений между Пекином и Дели.
Индия и Китай в отношениях друг с другом стараются следовать пяти принципам мирного сосуществования. К сожалению, после проигранной индийцами в 1962 году войны выполнять Панчашилский договор, подписанный Джавахарларом Неру и Чжоу Энлаем в 1954 году, удается далеко не всегда. Последний пример — прошлогодний пограничный конфликт в Докламе.
Как пишет National Interest, отношения между Индией и Китаем носят ассиметричный характер. В Дели в отличие от Пекина с огромным вниманием следят за каждым шагом соседа. Индийцы стремятся обойти Китай во всем. В этом, кстати, отношения между ними напоминают китайско-американские отношения. Китайцы хотят превзойти американцев во всем точно также, как индийцы — китайцев.
Все больше студентов из Индии едут учиться в Поднебесную. В 2016 году был установлен рекорд: 18 717 человек. Китайцев же в Индии учится менее 2000.
За прошедшие пару десятилетий Пекин вложил в Африку и Латинскую Америку десятки миллиардов долларов. Доля китайских прямых иностранных инвестиций в индийскую экономику составила лишь 0,5% от всех китайских FDI несмотря на то, что Китай, если верить Департаменту промышленной политики и развития Министерства торговли и промышленности Индии, является ее крупнейшим торговым партнером. Обе страны участвуют в БРИКС и Asian Infrastructure Investment Bank. Недавно Индия вместе с Пакистаном присоединилась к Шанхайской организации сотрудничества (ШОС).
Важное место в отношениях между Дели и Пекином занимает стратегическое соперничество. Особенно напряженное оно в Южной Азии и Индийском океане. Дели раздражает «всепогодная» дружба Пекина с главным врагом Индии — Пакистаном. Дели не участвует в OBOR из-за Китайско-Пакистанского экономического коридора, который проходит по спорному Кашмиру. Возможно, это препятствие удастся преодолеть при помощи другого экономического коридора: Бангладеш-Китай-Индия-Мьянма.
У Китая тоже хватает претензий к соседу. Пекин, например, раздражает укрепление стратегических связей Индии с США и Японией, заигрывание с ламой, а также все более активное участие Дели в спорах в Южно-Китайском море (ЮКМ).
Пекин рвется в Южную Азию
Открытие первой военной базы КНР за пределами страны — в Джибути напугало Дели. В Индии боятся, что китайцы окружают их всевозможными партнерствами. Речь идет о Шри Ланке, Бангладеш, Мьянме и Непале.
В большой игре в Южной Азии перевес сейчас явно на стороне Китая. Последним Пекину удалось переманить в свой лагерь Непал, где в середине января будет приведено к присяге новое, прокитайское правительство. Это, конечно, не значит, что Катманду моментально разорвет отношения с Дели. Связи между двумя странами довольно прочные. Непальцы, к примеру, могут ездить на работу в Индию без виз, а индийские товары составляют 60% всего непальского импорта.
В Дели, наверняка, не на шутку встревожились, когда к Китаю развернулась и Мьянма. В ходе декабрьского визита в Пекин Государственный советник Мьянмы и фактический лидер страны Аун Сан Су Чжи согласилась с предложением Си Цзиньпина о создании китайско-мьянманского экономического коридора. Китай едва ли не единственная страна, готовая помогать с инфраструктурными проектами Мьянме, которая из-за притеснений народности рохинья (рохинджа) вновь оказалась в международной изоляции. Мьянма важна для Пекина тем, что дает выход к Индийскому океану.
У Поднебесной есть плацдарм и в самом Индийском океане. 29 ноября прошлого года парламент Мальдив менее чем за 10 минут утвердил соглашение о свободной торговле с КНР объемом, кстати, в тысячу страниц. Еще одно соглашение о свободной торговле в Южной Азии у Китая с давним союзником Пакистаном. На подходе такое же соглашение и со Шри Ланкой.
Опасения индийцев относительно окружения имеют под собой веские основания. У Пекина большой выбор мест для военных баз, и все они находятся вблизи Индии. Возглавляют список шриланкийский порт Хамбантота и пакистанский Гвадар. Хамбантоту КНР получила в аренду на 99 лет в конце прошлого года в счет долгов. Тактика «долговой» дипломатии у китайцев доведена до автоматизма. Достаточно вспомнить Пирей в Греции, главный плацдарм китайского дракона в Старом Свете; или глубоководный австралийский порт Дарвин, где находится американская военная база более чем с тысячей морских пехотинцев. Кстати, шриланкийцы провернули самую выгодную сделку в финансовом отношении — им за порт Пекин списывает долги в сумме $ 1,1 млрд. Неплохо заработает и Джибути, которая будет ежегодно получать за базу $ 20 млн. Пирей достался китайским компаниям за $ 436 млн, а Дарвин в 2015 году — всего за 506 млн австралийских долларов ($ 388 млн).
Конечно, Индия не ждет, когда Китай замкнет кольцо, и тоже играет военными мускулами. Премьер-министр Индии Нарендра Моди, например, 22 ноября 2017 года похвалил индийские ВВС за успешные испытания в Бенгальском заливе новой ракеты BrahMos. Но даже с такими современными ракетами, которые при запуске с Андаманских или Никобарских островов «накрывают» стратегический Малаккский пролив, Дели не сравнится с Пекином ни в военной мощи, ни в расходах на оборону, ни в экономической сфере. Китайская экономика, к примеру, почти в пять раз больше индийской. У Дели просто не хватает ресурсов для привлечения соседей на свою сторону.
Первый шаг к мировому господству
Гегемония в Азии — первый шаг в стратегии Пекина на пути к глобальному лидерству. Бороться с Америкой в масштабах всей планеты у Пекина сил пока не хватает.
Перед азиатскими странами стоит тройная задача: во-первых, сохранить как можно больше суверенитета; во-вторых, поменьше раздражать и провоцировать Китай и, в-третьих, помешать ослаблению влияния США в регионе как при помощи усиления собственной обороноспособности, так и при помощи создания новых партнерств по безопасности. Япония, например, укрепляет армию, чтобы Силы самообороны могли или поддержать американские войска в конфликте с КНР, или действовать автономно. Для противодействия Пекину Токио также пытается наладить отношения с Россией и заключить партнерские соглашения по безопасности с Индией и Вьетнамом.
В ЮВА считают, что геополитическим победителем в Азии в 2017 году следует признать Пекин. Такое единодушие объясняется, конечно, не только прозорливостью пекинских стратегов, но и промахами Белого дома. Китай сумел в короткое время посеять рознь в ASEAN и превратить его в щит против стратегических противников и, в первую очередь, против Америки. Особенно это относится к спорам вокруг ЮКМ.
Суть «периферийной дипломатии» Си Цзиньпина в усилении влияния среди ближайших соседей. Четыре года назад главными соперниками Пекина в ЮКМ были Вьетнам и Филиппины. Малайзия, напротив, начала проводить политику на укрепление отношений с Китаем, а Камбоджа и Лаос перешли в его сферу влияния. В ЮВА считают Поднебесную главным локомотивом индустриализации и развития. Причем, этого мнения придерживаются даже главные союзники Вашингтона в регионе — Таиланд и Филиппины.
Си Цзиньпин на саммите АPEC рассказывал о глобализации в целом, а китайский премьер Ли Кэцян во время поездки в Манилу на саммит ASEAN говорил о конкретных инвестициях. Любопытно, что Дональд Трамп сократил свой визит в Манилу до 24 часов, а Ли, напротив, продлил его и оставался в филиппинской столице несколько дней. Он встречался с президентом Родриго Дутерте и обсуждал с ним многомиллиардные инфраструктурные проекты.
Подобные разговоры не могли не подействовать на Дутерте, который на ротационной основе председательствовал в 2017 году в ASEAN. Он укрепил связи региона с Пекином. Достаточно сказать, что в итоговой резолюции саммита ASEAN впервые после 2013 года не было упомянуто строительство Пекином искусственных островов в ЮКМ. Дутерте также ни слова не сказал о вынесенном в июле 2016 г. решении Международного арбитража в пользу Филиппин в вопросе о китайских притязаниях почти на все ЮКМ.
Кто лучше?
Китайско-американское соперничество в Азии как политическое, так и экономическое, и военное будет, скорее всего, нарастать. При этом военное превосходство США будет постепенно ослабевать. Государства Азиатско-Тихоокеанского региона будут продолжать лавировать между двумя супердержавами. Несмотря на понимание важности Поднебесной и усиление ее влияния как в регионе, так и на всем континенте, большинство азиатских стран попытаются извлечь максимум выгод из противоборства между Вашингтоном и Дели и не будут торопиться разрывать отношения с Америкой. Но в любом случае они будут действовать или более независимо, или, что вероятнее, попытаются наладить отношения с Китаем.
Будет в 2018 году усиливаться борьба за влияние в Азии и между Китаем и Японией. Токио тоже энергично «ухаживает» за Дели и предлагает индийцам Японо-Индийский коридор как конкурента OBOR.
Одним из преимуществ КНР в борьбе с США за Азию, позволяющих отдавать конечную победу китайцам, является Россия. Большая часть РФ находится в Азии, поэтому ее интересы на континенте обширны. Причем не только на Ближнем и Дальнем Востоке и в Центральной Азии. После отступления в девяностых годах прошлого столетия Россия возвращает утраченные позиции в Южной Азии и ЮВА и играет все более заметную роль в жизни континента. Конечно, иметь на своей стороне такого союзника — заветная мечта любой страны. Сейчас Россия на стороне Китая. Причем, произошло это в немалой степени и благодаря Вашингтону, который буквально затолкал ее в объятия Пекина и, кстати, продолжает делать это с большим успехом и сейчас. Не удивительно, что союз между РФ и КНР носит не только экономический характер, но и все больше наполняется стратегическим и геополитическим содержанием. Конечно, Китай для России не менее важен, чем Россия для Китая, но Кремлю не стоит забывать, что Поднебесная всю свою многотысячелетнюю историю всегда защищала свои собственные интересы. Как бы то ни было, шансов, что отношения между КНР и РФ будут лучше отношений Пекина и Вашингтона, больше. Достаточно вспомнить дружбу между нашими странами в первой половине XX века и расхожий лозунг: «Русский с китайцем — братья вовек!» Да и договориться о совместном развитии российского Дальнего Востока и Сибири несмотря на многие трудности при желании все же можно…
Сейчас трудно сказать, кто лучше в роли глобального лидера: Китай или Америка? Противники Пекина говорят о вызывающем немало вопросов на Западе положении в Китае с правами человека и демократией, о поддержке репрессивных режимов, территориальных притязаниях и пограничных спорах, а также о якобы усиливающемся вмешательстве во внутренние дела маленьких стран. Один из главных доводов сторонников Пекина заключается в том, что КНР, в отличие от США, при решении проблем до сих пор полагается не на военную, а на мягкую силу.