Почему травля церкви и священников не станет тотальной
Очередная волна наветов на Украинскую православную церковь и пикет националистов из С14 у Киево-Печерской лавры выглядят отвратительно. Но все же надо признать, что, если брать послемайданные годы, то на них приходится значительное число акций устрашения и насилия, куда более впечатляющих и жестоких — начиная с сожжения людей 2 мая в Одессе и заканчивая обстрелами населенных пунктов Донбасса. Здесь же ничего, кроме разогнанной в социальных сетях истории с отказом отпевать ребенка в Запорожье, кричалок и файеров, оскорблений в адрес священнослужителей лавры, вышедших поговорить с дикарями. Никаких попыток применить силу к иеромонахам.
Происходящие время от времени захваты храмов УПЦ прихожанами Киевского патриархата тоже остаются точеными инцидентами, а не складываются в массовую кампанию по отъему церковной собственности. Да и скандальные законопроекты, в соответствии с которыми власть получала право распоряжаться имуществом церкви и курировать назначение священников на приходы, тихо канули в Лету. Это выглядит, по меньшей мере, странно. Кажется, что УПЦ должна была стать одним из главных объектов для гонений и разграбления со стороны нынешних властей Украины и радикальных группировок. Отказываясь обслуживать националистическую повестку, как это охотно и с величайшим усердием делает церковь Филарета и униаты, православные Украины оказались в ситуации, когда они воспринимаются как идеологический враг. «Агент Путина», как это звучало в видеоролике из-под стен Киево-Печерской лавры.
И если Киев еще может быть хоть как-то удерживаем от прямых репрессий перспективами отчетливо читаемой позицией европейских правозащитников, для которых свобода вероисповедания является базовой ценностью человеческого сообщества, то у поднявших восстание против всех цивилизованных форм жизни варваров, многие из которых имеют опыт человекоубийства в АТО, давно уже не осталось никаких тормозных механизмов. Они-то уж точно могли бы давно взять УПЦ в длительную и беспощадную осаду, чтобы начать по всей Украине разгон ненавидимых ими православных общин, но самое главное — подобрать под себя церковное имущество. УПЦ остается самой состоятельной в силу многочисленности паствы религиозной организацией страны.
Однако мы видим какие-то самодельные и беспомощные пикеты, отдельные попытки расправы с теми или иными священнослужителями, не слишком эффективные действия по препятствованию проведения крестных ходов и всплывающие, но тут же захлебывающиеся законодательные инициативы. В чем тут дело? Почему сохраняющая независимость и верность церковным канонам, не позволяющим делить людей по национальности УПЦ, удерживает свои рубежи и все никак не станет объектом ограничительных законодательных мер или самосуда со стороны националистических группировок?
Конечно, отчасти этому способствует иногда даже кажущаяся чрезмерной осторожность иерархов, уклоняющихся от оценки тех или иных действий властей или националистов. Но кому в сегодняшней Украине подобная сдержанность гарантировала неприкосновенность? Никому. Возможно, есть иные причины, по которым кураторы и украинских политиков, и активистов вынуждены брать УПЦ под охрану и удерживать курируемых ими субъектов от применения репрессий и насилия.
Мое предположение заключается в следующем. Мне кажется, что вышеупомянутые кураторы хорошо понимают, что ни парализованные государственные институты с их все менее функциональными управленческими функциями, ни нацстроительство, происходящее главным образом на улице, не способны удержать украинское государство от полного развала. Напротив, власти сверху и националистическое движение снизу ведут дело к окончательной хаотизации и войне всех против всех. Но Украина, превратившись в Чечню между двумя чеченскими войнами, утратит главную свою способность, которая только и делает ее привлекательной в глазах западных партнеров — оставаться главным антироссийским форпостом на постсоветском пространстве и успешно развивать свои вооруженные силы, формируя ударный кулак на украинско-российской границе. Ударный кулак нужен вовсе не для войны с Россией, в которой ВСУ так или иначе потерпят поражение, а для игры на нервах и отвлечения денежных и силовых ресурсов.
Развал украинского государства с обрушением бюджета и всех управленческих функций неизбежно приведет к тому, что украинская армия начнет превращаться в конгломерат отдельных вооруженных банд, действующих в силу своего понимания ситуации и стремления к наживе. Ни о каком дальнейшем военном строительстве в этом случае не может идти и речи. Ценность Украины как антироссийского актива окажется под вопросом.
Зыбкий порядок, позволяющий украинской государственности существовать и далее, обеспечивая возможность проводить военную мобилизацию и расширять военные резервы, сохраняется на Украине не благодаря тому, что его удерживает арматура институтов государства. Украина главным образом жива как самоуправляемое общество, цементируемое православием. УПЦ — это фундамент, живая сила общения между людьми и вразумления, пастырского слова, удерживающего от распространения животной и беспредельной ненависти, которой охвачена часть украинского общества.
Это, конечно, странный и печальный парадокс. Вера, отрицающая те формы насилия, которые стали обычными за последние годы на Украине, является главным фактором сохранения тлеющей, удерживаемой на плаву из последних сил жизнеспособности украинского общества. И именно ее берут в союзники те, кто за пределами Украины заинтересован в том, чтобы воцарившийся ужас не закончился.
Андрей Бабицкий, Ukraina.ru