В Пентагоне разрабатывают сценарий возможного военного конфликта с Москвой и Пекином, объявил заместитель Объединенного комитета начальников штабов США генерал Пол Селва, намекнув на необходимость повышения оборонных ассигнований. «Это не означает, что случится мировая война. Это не значит, что соревнование закончится насилием. Но если вы не понимаете, что в соревнованиях реальное значение имеет сила — экономическая, политическая, военная, то вы игнорируете историю»
Генерал забыл упомянуть еще одну важную силовую составляющую, характерную для современных гибридных конфликтов, — медийную. А между тем именно информационная война в американо-российских отношениях является определяющей. Санкции, конечно, история неприятная. Но наша экономика к ним адаптировалась. Справится она и с новыми санкционными вызовами, показывает анализ «Эксперта». Чего не скажешь про имиджевый вопрос. Антироссийская истерия в западных средствах массовой информации не утихает, формируя у обывателей по всему миру токсичный образ «империи зла». Это осознанная стратегия. Нужно лишь методично подбрасывать в медийное поле новые поводы говорить о русской угрозе: русские бомбят больницы, русские влияют на выборы, русские сидят на допинге, русские готовят ядерные бомбы, etc.
Закон H. R. 3364 «О противодействии противникам США посредством санкций» (CAATSA), принятый Конгрессом 2 августа 2017 года, не столько угрожает конкретными инструментами давления, сколько является идеальным медийным оружием. Он обязывает Белый дом регулярно публиковать доклады о поведении Москвы и о состоянии дел в России. Только в этом году нас ждет с десяток таких документов, и каждый раз мир будет вспоминать о «плохой России». Хотя до реальных санкций на основании полученных данных речи может не идти вовсе.
Почему так важна медийная составляющая антироссийской атаки? Причин несколько. Сам страх санкций и обсуждение возможных вариантов ударов по стране может оказаться эффективнее самих санкционных мер: мы только что почувствовали это, проведя неделю в трепетном ожидании «Кремлевского доклада», который на поверку оказался пшиком. По некоторым данным, большая часть российской элиты встречала публикацию с известной долей «нервяка». Таких регулярных испытаний на прочность наша пока еще консолидированная элита может в конце концов не выдержать.
Образ России как «империи зла» — важный фактор внутренней политической повестки США, причем свои выгоды получают и оппоненты Белого дома, и сам «агент Кремля» Дональд Трамп. Регулярно извлекают выгоды из российской угрозы представители военно-промышленного комплекса страны, получая новые заказы под старые страхи холодной войны. Важен этот образ и для внешнего позиционирования Штатов. Кто остановит злых русских с ядерными боеголовками, если не последний оплот настоящей демократии? Накачивая антироссийскую истерию, США поддерживают тающий имидж мирового гегемона и статус главного мирового полицейского. А еще — консолидируют союзников, которые оплачивают санкционные издержки из своего кармана, «плачут, колются, но продолжают есть кактус». Штаты уже не в том состоянии, чтобы угрожать и запугивать партнеров в той же Европе, а потому приходится работать в медийном поле.
А еще «империя зла Россия» позволяет копить силы для действительно серьезного оппонента — Китая. В недавно обновленной Стратегии национальной обороны США в списке главных угроз мы стоим в одном ряду с КНР. Но не будем обманываться — соседство выглядит временным и конъюнктурным. Просто в конкретном историческом моменте мы оказались очень удобным информационным спарринг-партнером для стареющего звездно-полосатого боксера: юные, амбициозные, зубастые — и в то же время зеленые, неопытные, с хилой экономикой и раздутым самомнением. Мы ведомые в этом поединке: с нами «танцуют», зажигают публику виртуозными приемами, где-то поддаются и дают почувствовать вкус ускользающей победы, отправляют в нокдаун, но всегда дают подняться и продолжить бой. Интрига в том, сколько осталось раундов и успеем ли мы набраться опыта и нанести встречный удар.