Три года назад был подписан Комплекс мер по выполнению Минских соглашений. Документ, согласованный на саммите в Минске 11-12 февраля 2015 года руководителями Германии, Франции, Украины, России в формате нормандской четвёрки и подписанный контактной группой, состоящей из представителей Украины, России, ОБСЕ, ДНР и ЛНР.
В настоящий момент — это единственный и основополагающий документ по урегулированию кризиса на Донбассе. Начиная с подписания первых Минских соглашений многие политики и эксперты, особенно на Украине, продолжают критиковать данные документы, но вместе с тем, за это время так и не смогли сформулировать более-менее адекватную им альтернативу. Проще говоря, подавляющее большинство критиков констатирует, что соглашения не оптимальные, но альтернативы им никакой нет.
Основная же проблема кроется не в качестве Минских соглашений и их смысловом наполнении, а в прикладной реализации. Если рассматривать выполнение Минских соглашений в сравнении с аналогичными инициативами в рамках других конфликтов последних десятилетий, то можно констатировать, что мы находимся только в начале трудного и болезненного пути, ведущего к полному прекращению конфликта.
Как бы не хотелось максимально быстро прекратить конфликт и вернуться к мирной жизни, в конфликтах последних десятилетий можно увидеть крайне негативные примеры того, как сначала навязывался план мирного урегулирования, а потом оказывалось, что он просто не работает. Таким примером выступает Босния и Герцеговина. В 1995 году после жесточайшей гражданской войны между сербами, хорватами и мусульманами (еще в Югославии мусульмане были выделены в отдельную этническую группу, в большинстве своем это сербы, принявшие ислам во времена контроля территорий Балканского полуострова Османской империей) и принуждения к миру со стороны западных государств были подписаны Дейтонские соглашения. Эти соглашения очень подробно описывали устройство нового государства, взаимоотношения между основными этническими группами, а приложением к ним шла Конституция БиГ. Вот только не был учтен небольшой нюанса — они были совершенно оторваны от реальности. В результате их принятия назревал еще больший конфликт. Как результат, была введена должность Верховного представителя (Специального представителя Европейского союза) с диктаторскими полномочиями, явно противоречащими демократическим нормам: Верховный представитель имеет право выносить решения, обязательные для исполнения всеми боснийскими органами власти, снимать с должности любое должностное лицо, запрещать любому лицу участие в выборах и занятие любой «выборной или назначаемой общественной должности, равно как и должности в политических партиях». Данный пост существует и сегодня. Проблема же заключается в том, что в настоящий момент БиГ в очередной раз становится «пороховой бочкой» Европы, так как сейчас там существуют три обособленные реальности: сербская, хорватская и мусульманская. Последние 22 года эти реальности развивались отдельно друг от друга, причем в явно конфронтационном направлении. И теперь, как результат, в БиГ очень высокий конфликтогенный потенциал, который может сдетонировать в любой момент.
Сравнение конфликтов последних десятилетий приводит к однозначному выводу — прогресс в реализации мирных инициатив существует только в тех случаях, когда есть прямые переговоры между сторонами конфликта. В случае, если такие переговоры не ведутся, конфликты чаще всего превращаются в «замороженные». Примером тут выступают абхазо-грузинский, осетино-грузинский и армяно-азербайджанский конфликты.
Также достаточно показательно и то, что основной движущей силой современных конфликтов является радикальный национализм, который провоцирует людей на политику дискриминации и уничтожение инакомыслящих. С этого начинались конфликты на Донбассе, Кипре, Абхазии, Южной Осетии, БиГ, Приднестровье, Косово и Метохии, Нагорном Карабахе, Хорватии, Руанде и Македонии.
Отдельно следует сказать о временных рамках урегулирования конфликтов в современном мире. В подавляющем большинстве случаев этот процесс достаточно долгосрочный. Так, урегулирование ситуации на Кипре продолжается 44 года, в Западной Сахаре — 27 лет, в Приднестровье, Нагорном Карабахе и Южной Осетии — 25 лет, в Абхазии — 23 года.
Почти во всех конфликтах современности фигурирует или фигурировала тема, связанная с введением миротворческих контингентов. Как известно, в начале сентября 2017 года Президент Российской Федерации Путин выступил с миротворческой инициативой в рамках конфликта на Донбассе относительно привлечении контингента ООН, который должен обеспечивать безопасность членов постоянной мониторинговой миссии на Донбассе. Понимая позитивные последствия инициативы российского президента, украинские и западные партнеры, не желающие прекращения конфликта, попытались перевести обсуждение в плоскость необходимости введения миротворческого контингента на Донбасс. Причем украинская сторона, заинтересованная в возврате территорий, но не населения, основной целью видит размещение миротворческого контингента на границе России и ЛДНР — там, где не ведутся боевые действия. Рассматривая опыт последних десятилетий относительно эффективности введения миротворческого контингента на примере других конфликтов, можно утверждать, что в большинстве случаев миротворцы оказались неэффективными, а в некоторых конфликтах стали одной из причин массовой гибели граждан. Тут следует вспомнить ситуации с миротворческими контингентами ООН в Сербской Краине, Косово и Метохии, Руанде и ЦАР.
В настоящий момент не следует надеяться на то, что Минские соглашения будут полностью реализованы в краткосрочной перспективе (1-3 года), так как существует целый ряд факторов, которые этому препятствуют. Это позиция руководства Украины, общемировая геополитическая конъюнктура, юридически-правовые особенности документов. Но в то же время существует сдержанная надежда, что в рамках переговорного процесса между специальным представителем Государственного департамента США по вопросам Украины Волкером и помощником Президента РФ Сурковым сторонам удастся найти компромиссные форматы взаимодействия относительно реализации Минских соглашений, тем более что на суть этих переговоров не могут повлиять украинские представители, не желающие выполнять взятые на себя обязательства.
Денис Денисов, «Актуальные комментарии»