Аналитик нефтегазового рынка Григорий Выгон — о том, какое будущее ждет у нас «трудную» нефть
Сегодня даже далекие от нефтегазовой отрасли люди знают про «сланцевую революцию» в США. Она произошла благодаря комплексу мер государственной поддержки. Так, до 1990-х исследования и разработки в области нетрадиционных ресурсов практически полностью финансировались из государственных средств. В 1976 году была введена программа по развитию добычи сланцевого газа с бюджетом $185 млн. В 1978 году учрежден Институт газовых исследований с бюджетом $4 млрд.
К середине 2000-х начали появляться и чисто коммерческие институты, в том числе трастовый фонд роялти с бюджетом $500 млн. А для развития энергетических технологий министерством энергетики была создана специальная Национальная лаборатория. В результате через 20 лет в США и случилась «сланцевая революция», сделавшая эту страну одним из лидеров по добыче нефти и газа. Похожие меры стимулирования технологий активно применяются в Канаде, Норвегии и Японии.
В России с 2014 года действуют налоговые льготы для трудноизвлекаемых запасов нефти. Благодаря им за прошлый год добыча тюменской свиты выросла на 5 млн т, а низкопроницаемых коллекторов — на 6 млн т. В обоих случаях был использован опыт США по бурению горизонтальных скважин с многостадийным гидроразрывом пласта. Но что касается баженовской свиты — по сути, крупнейшей и самой перспективной формации «трудной» нефти в России, — то показатели работы на ней остались неизменными. Простой перенос американской практики тут невозможен из-за более сложной геологии. Для раскрытия ресурсного потенциала, оцениваемого в 10 млрд т нефти, необходимо внедрять новые отечественные технологии.
Однако стимулирование путем налоговых льгот эффективно больше для стадии промышленной эксплуатации, когда технологии уже есть. Для ранних этапов проектов (НИОКР и опытно-промышленные испытания) необходимы другие меры господдержки. Поэтому сейчас в России началась работа по созданию полигонов отработки собственных технологий добычи «трудной» нефти. Но, учитывая специфику инновационной деятельности, создание отечественных площадок столкнулось с рядом проблем.
Во-первых, это жестко регламентируемые условия пользования недрами — в частности, строгие лицензионные обязательства, согласование технологических решений и контроль за уровнями добычи, сложная процедура госэкспертизы запасов, промышленной безопасности. Вся эта бюрократическая система заточена под добычу и совершенно непригодна для отработки технологии на этапе опытно-промышленных испытаний.
Во-вторых, это низкий уровень развития венчурного рынка. Объем прямых и венчурных инвестиций в РФ составил $813 млн в 2016 году. Для сравнения, в США за этот же период вложили $69 млрд. Значительную долю здесь занимают госинституты (РФПИ, ФРИИ, РВК, Сколково), поэтому в России целесообразно рассматривать поддержку небольших компаний-инноваторов через них.
В-третьих, нефтяные компании, как правило, предпочитают разрабатывать и тестировать технологии поодиночке. Это вызвано слабым развитием механизмов защиты интеллектуальной собственности при обмене информацией.
Подготовленные Минприроды поправки в Закон «О недрах» устраняют часть административных барьеров на пути создания полигонов отработки технологий добычи «трудной» нефти. Изменения прежде всего предусматривают ввод нового режима пользования недрами — «полигоны». Также предполагается убрать обязательства по подсчету запасов и согласованию уровня добычи в лицензии. Отменен разовый платеж. Предусмотрено выделение участка под полигон из действующих лицензий. Выделены критерии определения победителя при предоставлении участков под полигоны.
Это значительный, но, безусловно, лишь первый шаг на пути к созданию всей необходимой инфраструктуры для эффективной работы технологических полигонов в России. Необходимо дальше изменять законодательство и подзаконные акты в сфере недропользования и решать другие обозначенные проблемы.
При благоприятном сценарии внедрения инноваций потенциальный дополнительный прирост добычи нефти на крупнейшей формации — баженовской свите — может составить более 35 млн т к 2030 году. А новые технологии можно будет распространить и на другие объекты.
Григорий Выгон, газета «Известия»