Директор Украинского института национальной памяти (сокращённо УИНП) Владимир Вятрович давно известен склонностью к курьёзным заявлениям. Но обозвав советский период истории Украины временем оккупации, он превзошёл сам себя. И, кажется, даже не понял, что отчебучил.
Вообще-то авторство сего тезиса принадлежит не Вятровичу. Более десяти лет назад о том же рассказывал тогдашний президент Украины Виктор Ющенко. Тот тоже любил поговорить на темы, в которых не разбирался. Но с тех пор тезис несколько подзабылся. Руководитель УИНП озвучил его вновь. Озвучил в новых условиях, а это важно. Если Ющенко лишь продемонстрировал собственное невежество и дал повод для насмешек (особую популярность получило тогда распространившееся в Интернете фото Виктора Андреевича в форме советской, а значит, оккупационной армии), то Вятрович подставился по-крупному.
Понятно же, что любая оккупация не проходит бесследно. И раз советская оккупация – это плохо, то её последствия необходимо преодолевать.
Вот тут-то и загвоздка. Какое же наследство оставили после себя советские оккупанты? Что теперь придётся преодолевать с подачи главы ведомства «национальной памяти»? Попробуем разобраться.
Об экономике говорить не будем. С разрушением мощного экономического потенциала советской Украины, как и с ликвидацией доставшейся от СССР эффективной системы социальной защиты, украинские власти успешно справляются (практически уже справились) и без Вятровича. Обратим внимание на другое.
Начнём, собственно, с национальной памяти. Ибо из-за советского оккупационного влияния она на Украине достаточно своеобразна. «Помнит» то, чего никогда не было. А вот то, что было на самом деле, прочно забыла. Украинское «национальное сознание» распространилось как раз в советский период. До революции 1917 года фактически всё коренное население того пространства, которое ныне именуется Украиной, сознавало себя русским, одним народом с великорусами и белорусами. Исключение составляла лишь небольшая кучка представителей украинского/украинофильского движения.
Письма, дневники, мемуары деятелей данного движения переполнены жалобами на то, что тогдашние украинцы (правильнее сказать – малорусы) не желали отрекаться от русского происхождения, русского языка, русской культуры. Местное население просто не видело необходимости в отделении от Великороссии и создании «своего» (то есть не русского, а «украинского национального») государства.
Убежденность в том, что украинцы – не русские, а другой (пусть и братский русским, но другой!) народ насадила именно советская (оккупационная, как говорит Вятрович) власть. Насадила, кстати сказать, не только в Малороссии, но и в Великороссии. Насадила силовыми методами с помощью системы агитпропа (агитации и пропаганды), которой подчинялись и наука, и культура, и образование, и СМИ.
Утверждению такой убеждённости способствовало создание оккупантами Украинской ССР – тоже социалистической, тоже советской, но другой (не той, что у великорусов) республики. Эта республика при поддержке большевиков оказалась долговечной, в отличие от квазигосударств, учреждённых Центральной Радой, гетманом Скоропадским или Директорией.
Точно так же и украинский язык распространила советская власть. До 1917 года сей язык, по признанию опять же деятелей украинского движения, был лишь языком горстки полулегальной интеллигенции.
Сегодня на Украине много говорят о том, что русскоязычность большинства украинцев – следствие «насильственной русификации», а прадедушки и прабабушки теперешних русскоязычных были, дескать, украиноязычными (особенно если проживали они в селах).
Дело, однако, в том, что сами упомянутые прадедушки и прабабушки очень бы удивились, если бы узнали, что говорят по-украински. Даже те, кто обитал в сельской глубинке, свою речь воспринимали как простонародную разновидность русского языка.
Да так оно и было! Повсюду на Руси, за исключением находившихся под австро-венгерским господством Галиции (Червонной Руси), Буковины (Зелёной Руси) и Закарпатья (Угорской Руси), люди образованные использовали в общении русский литературный язык. Люди же необразованные (как правило, ими являлись обитатели той самой сельской глубинки) говорили на местных просторечиях: малорусских, великорусских, белорусских говорах. Лексикон таких говоров ограничивался словами, необходимыми в сельском быту. Если же селянам необходимо были затронуть другие темы, то недостающие слова они брали из языка культурного общества – русского литературного.
По мере распространения просвещения говоривших на литературной разновидности русского языка становилось всё больше, а использующих местные просторечия – всё меньше. Последних бы, в конце концов, совсем не осталось. Но произошла революция. И утвердившиеся у власти большевики провели принудительную украинизацию Малороссии.
Раз уж советская власть объявила малорусов (переименованных в украинцев) отдельной от русских нацией, то и литературный язык им требовался отдельный. Таковой уже был создан в австрийской Галиции. Создан искусственно, с политической целью, при поддержке австро-венгерских властей, весьма заинтересованных в том, чтобы в подчиненных им провинциях население забыло о своей принадлежности к русской нации.
Этот язык и использовали для украинизации малорусов в УССР, конечно, существенно его доработав. Сама же украинизация продолжалась не только в 1920–1930-х годах, когда она провозглашалась официально, но и позднее. В послесталинские времена в крупных городах республики жители получили возможность выбора языка обучения для своих детей (и выбор преимущественно делался в пользу русского). В малых же городах и селах большинства регионов выбора не было – обучение происходило на украинском.
Не проводись в советское время такая политика, никак не могло бы осуществиться наблюдаемое сегодня наступление украиноязычного села на русскоязычный город. То есть причина такого наступления – советская оккупация.
За языком последовала литература. Произведения на малорусском наречии – это в основном поэзия и повести из сельской жизни. Литература на украинском языке гораздо богаче. В этом богатстве несомненная заслуга советской власти. Следствие оккупации налицо.
И ещё об одном аспекте разбираемой темы. Крым и часть Донбасса были включены в состав Украины (тогда ещё Украинской ССР) именно советскими оккупантами. Как теперь к этому относиться?
Между прочим, и западные области Украины были присоединены к ней советской властью. Правда, попытка соединить «Украину Надднестрянскую» с «Украиной Надднепрянской» была предпринята ещё до установления советской власти. О «злуке» (соединении) их в 1919 году не устают вспоминать украинские авторы. Но попытка та позорно провалилась. Реального соединения не произошло. И в том же 1919 году договор о «злуке» был денонсирован (вот об этом украинские авторы почему-то не вспоминают). Прочно соединить западноукраинский регион с Украинской ССР смогли только советские оккупанты.
Подведём итоги. Украинское «национальное» сознание, распространённость украинского языка, развитая украинская литература, обширная территория украинского государства, да и сама украинская государственность являются наследием советской оккупации. Надо полагать, тяжким наследием!
Вятрович хочет от всего этого отказаться? Если да, то следует признать его заявление необычайно смелым. Впрочем, смелость здесь, конечно же, ни при чём. Ибо, повторюсь, руководитель УИНП, насколько можно судить, сам не понял, что сказал.
Александр Каревин, ИА Альтернатива