В Нидерландах подводят итоги референдума по поводу закона о расширении полномочий разведывательных органов страны. Он касается ведения слежки, в том числе возможности собирать данные в интернете в массовом порядке и при необходимости взламывать защищенные серверы. Собранную таким образом информацию можно будет хранить до трех лет и передавать иностранным спецслужбам.
Этот закон вызвал серьезный раскол в нидерландском обществе. Была подготовлена петиция за его пересмотр, под которой поставили свои подписи более 300 тысяч человек.
В результате 21 марта, одновременно с муниципальными выборами, состоялся плебисцит по этому вопросу.
Избирательный участок в церкви Постхорн в Нидерландах. 21 марта 2018
На момент сдачи материала после подсчета 90 процентов голосов впереди были противники закона.
Однако референдум носит для правительства консультативный характер, а власти страны в свою очередь закон категорически поддерживают. В частности, премьер-министр страны Марк Рютте заявил, что если в ходе плебисцита выявится даже минимальное преимущество сторонников, то кабинет министров вообще ничего не предпримет. Если же граждане Нидерландов выскажутся против, то правительство “будет вынуждено снова обсудить этот акт”. Характерно, что Рютте ни словом не обмолвился относительно отзыва закона в случае победы его противников.
Очень показательно, что к избирательным урнам пришли 51,1 процента избирателей при пороговой явке в 30 процентов. Для сравнения: в ходе референдума об ассоциации между ЕС и Украиной проголосовало 32,28 процента избирателей. Таким образом, очевидно, что тема нынешнего плебисцита очень сильно зацепила нидерландское общество.
Судя по всему, власти страны заполучили себе головную боль в виде очередного “неправильного” голосования граждан, и такие “неправильные голосования” множатся на Западе на глазах.
Есть подозрение, что и в данном случае в конце концов не обойдется без очередных обвинений в адрес России во вмешательстве и манипулировании нидерландским общественным мнением. Зачем? Ну, скажем, для дестабилизации страны.
Тут, безусловно, возникает соблазн дать язвительный комментарий о лицемерии и лживости западной демократии, в которой власти, столкнувшись с неудобной для себя позицией масс, готовы открыто игнорировать мнение большинства. Это очень подходящий повод вспомнить Альфонсо Дастиса, министра иностранных дел Испании, который в связи с осенним референдумом в Каталонии заявил, что референдумы вовсе никакой не инструмент демократии, а оружие диктаторов.
Однако стоит взглянуть на сложившуюся ситуацию с несколько иной точки зрения.
Последние десятилетия Запад нес миру свое представление о правильном общественном и государственно-политическом устройстве, о единственно верных идеях и ценностях, способных привести людей к миру и процветанию. Причем это миссионерство, принимавшее регулярно крайне агрессивные и открыто военные формы, стояло (и по сей день стоит) на искренней вере западных обществ в свое превосходство.
Можно долго и аргументированно критиковать за это Запад, но нельзя не признать, что у него были основания для подобной позиции. После Второй мировой войны западная цивилизация действительно продемонстрировала самые впечатляющие успехи в достижении благополучия внутри себя, для самых широких масс своего — западного — общества. Причем этот процесс сопровождался на самом деле невиданным развитием прав и свобод человека и все большим ограничением государственного насилия и репрессивного аппарата.
Ничего удивительного, что в подобных условиях в западных государствах сформировалось представление о собственной исключительности и превосходстве над остальными, которые вынуждены были “держать и не пущать” и вообще чинить всяческие препоны реальному народному волеизъявлению.
У Запада были основания снисходительно смотреть на остальных, вводящих ограничения и мухлюющих с демократическими нормами и правилами, поскольку ему самому ничего такого вовсе не требовалось.
Вот только теперь выясняется, что база этого общественно-политического западного благолепия носила временный характер. В основе западной демократии последних десятилетий лежал очень широкий общественный консенсус по главным темам, а разногласия групп, классов и слоев по самым разным вопросам носили поверхностный характер и не затрагивали само существо системы.
Проблема в том, что этот самый консенсус западных обществ ныне распадается — на глазах всего мира.
Бывшие ранее поверхностными разногласия превращаются в глубинные общественные расколы, а это, в свою очередь, влечет за собой утрату управляемости системы, построенной на “развитой демократии”. Выясняется, что она — эта самая развитая демократия со всеми ее правами и свободами — просто неспособна справляться с ситуациями, где правые и левые, либералы и консерваторы, сторонники Второй поправки Конституции США и ее противники, а также представители десятков и сотен других общественных расколов постепенно оказываются в жестком противостоянии. Причем все эти группы не крошечные и маргинальные, а представляют значительную часть общества.
В результате западный мир лицом к лицу оказывается перед угрозой, с которой не имел дела уже около ста лет, — когда внутренние общественно-политические противоречия носят настолько глубокий и масштабный характер, что угрожают самому государству.
Судя по крайней неловкости действий государственных деятелей западных государств, они понятия не имеют, как действовать в такой ситуации.
Собственно, новый нидерландский референдум именно про это.
Даже если там победят противники закона о расширении полномочий спецслужб, без сомнения, власти страны найдут способ проигнорировать их мнение. Однако это никак не изменит того, что этот вопрос заставил дойти до избирательных участков больше половины электората тихих, сонных, аполитичных Нидерландов, и его мнение разделилось фактически ровно пополам.
И остается только гадать, когда и где проявится следующий общественный разлом, с которым властям страны придется иметь дело.
Можно не сомневаться только в одном — этот следующий разлом точно будет.
Ирина Алкснис, РИА