В Евросоюзе насчитывается несколько сотен так называемых no go zones. Преступность там в разы выше, чем в соседних районах, а полиция заглядывает туда крайне неохотно. В этих районах царят племенные и религиозные обычаи или уголовные «понятия». Как целые кварталы европейских столиц превратились в рассадники джихадизма, наркоторговли и воровства — в материале РИА Новости
«Маленький Могадишо»
Мохаммед приехал в Швецию из Афганистана. В миграционном центре он скрыл некоторые детали своей биографии, в частности, что у него сохраняются связи с родными — теми самыми, кто практически продал его в рабство. И на полгода занизил свой возраст, чтобы его взяли в гимназию. В итоге миграционные сложности счастливо разрешились. Мохаммед удачно сдает экзамены в школе, его хвалят учителя, он неплохо говорит по-английски, а еще лучше — по-шведски.
Недавно Мохаммед переехал из гетто в более мультикультурный и спокойный район Стокгольма. Он мечтает выучиться на дантиста, завести семью и обеспечить себе достойную жизнь. Это один из нескольких десятков тысяч афганцев в Швеции и редчайший пример успешно развивающейся интеграции. Сам собеседник РИА Новости признает, что его история скорее нетипична: большинство соотечественников не хотят и не могут вписаться в шведское общество.
«В Швеции все знают населенные мусульманами гетто в квартале Русенгорд в Мальмё, район вокруг станции Тенста и округ Ринкебю в Стокгольме, который даже называют «маленький Могадишо»: здесь много сомалийцев и есть свой диалект шведского языка, — рассказывает РИА Новости Мохаммед. — Люди там сами решают, следовать им законам государства или своим собственным. И чаще всего они живут по обычаям тех мест, откуда приехали. Я не видел, чтобы где-то был именно шариат, скорее просто криминальные «понятия». Молодежь продает наркотики на каждом углу, ворует из магазинов. Я с друзьями не раз гулял там, и мне предлагали наркотики, но мне это не нужно. Мигранты создали свое собственное «черное коммьюнити» и ушли в теневой сектор. Но я отчасти могу их понять — большинство не имеют никаких шансов найти нормальную работу, многим отказали в виде на жительство, а возвращаться некуда».
Гетто в Швеции формируются уже три десятка лет. Были разные волны миграции — от не принявших Исламскую революцию в Иране интеллигентов-западников до безграмотных рабочих и крестьян, бежавших от «арабской весны», да и просто в поисках лучшей жизни. В 2015 году Швеция, отличающаяся социально ориентированным законодательством, оказалась на первом месте в Европе по соотношению числа беженцев и местного населения (порядка двух процентов), 163 тысячи человек обратились за убежищем. Одни получили квартиры от государства, других поселили в центры для беженцев. С 2010-го в районе Ринкебю и подобных ему регулярно случаются беспорядки. Поджоги автомобилей и метание камней в витрины — обычное дело.
«В последние годы наблюдается в основном рабоче-крестьянская миграция. В стране находится несколько десятков тысяч афганцев, марокканцев, сомалийцев и прочих выходцев из Азии и Африки. Многие не знают не то что шведского или английского — не умеют писать на родном языке. Успешно интегрируются единицы, большинство соглашается на рабские условия труда или идет в криминал, — говорит Алексей Сахнин, в прошлом сотрудник одного из шведских интернатов для несовершеннолетних мигрантов. — Нередко в город с населением три тысячи жителей селятся полторы тысячи беженцев. Социальная напряженность создается еще и тем, что большинство мигрантов — молодые мужчины. Например, из афганцев это почти 90%. Половина приехавших — несовершеннолетние или выдающие себя за несовершеннолетних. Естественно, у них большие проблемы в создании пар и семей. То есть очень велик риск преступлений на этой почве».
«Доморощенные террористы»
Целые районы Лондона, Парижа, Брюсселя, Берлина тоже фактически неподконтрольны властям. Тут по собственным законам — шариату или племенным обычаям — живут мигранты разных поколений и их дети — мусульмане, родившиеся и выросшие в Европе. Порой это достаточно мирные общины. Так, ирландский журналист Гарет Смит сообщил РИА Новости, что сирийские беженцы, которых он видел в Дублине, — «тихие, консервативные и законопослушные люди». Однако такие коммьюнити относительно малы и растворены среди местного населения.
Там, где мусульмане давно обосновались, с безопасностью явные проблемы. Яркий пример — бельгийский Моленбек, район Брюсселя в нескольких минутах ходьбы от зданий основных руководящих институтов Европейского союза. Организаторы серии парижских терактов ноября 2015 года — именно из этого района, населенного в основном безработными мусульманами. Это так называемые «доморощенные террористы», подпавшие под влияние пропаганды ИГ (структура запрещена в РФ – ред.). У братьев Абдесалам было кафе в Моленбеке и много друзей, которые и помогли им какое-то время скрываться от полиции после терактов.
«No go zones как таковых в Бельгии нет. Я работал с полицией в качестве журналиста несколько лет и ни разу не видел, чтобы они отказывались куда-то войти, если это было необходимо. Но нельзя не признать: в некоторые места полицейские отправляются гораздо менее охотно. В тот же Моленбек или другие подобные муниципалитеты. Эти районы контролируют преступные банды, промышляющие мелким воровством и торговлей наркотиками. Экстремистов здесь меньшинство, но это очень сильное и влиятельное меньшинство — они строят свои мечети, открывают молельные комнаты и религиозные школы», — говорит Клод Монике из Брюсселя, бывший сотрудник французской внешней разведки и директор Европейского стратегического центра разведки и безопасности.
«Никто не отважится пойти туда»
Согласно исследованию 2011 года французского политолога и арабиста Жиля Кепеля, во Франции несколько сотен районов, где образовались автономные мусульманские сообщества и практически не действует местное законодательство. В основном в крупных городах. Тем не менее мэр Парижа Анн Идальго не раз отрицала само существование no go zones. Власти Франции предпочитают говорить об «особенно сложных районах», причем не упоминая мигрантов. Первые лица других европейских государств тоже обходят молчанием эту проблему, чем пользуются набирающие популярность правые популисты. Впрочем, канцлер ФРГ Ангела Меркель недавно осторожно упомянула о «местах, куда никто не отваживается пойти». По ее словам, «необходимо назвать вещи своими именами и сделать с этим что-то».
Многие страны с разросшимися азиатскими и африканскими общинами сейчас вводят программы жесткого регулирования жизни в гетто и их превращения в более благополучные районы. Так, Дания анонсировала 12-летний план перестройки кварталов, считающихся неблагополучными. Предусмотрены меры по вовлечению детей мигрантов в местную систему образования с самого младенчества. Задача — сделать эти районы более привлекательными для этнических датчан и переселенцев из европейских стран, которые могли бы разбавить мусульманское население. Выступающая против иммиграции националистическая партия «Шведские демократы», вторая по популярности по результатам последних выборов, предлагает последовать примеру Дании.
«О джентрификации гетто — превращении неблагополучных районов в места обитания среднего класса — задумываются почти все страны Европы, но процесс этот крайне непростой и очень долгий. Среди более насущных мер — повышение безопасности, — отмечает Клод Монике. — После парижских терактов 2015 года и терактов в Брюсселе в 2016 году бельгийское правительство решило вплотную заняться районами, откуда вышли террористы. Объявили план «Канал», предполагающий регистрацию всех жителей, верификацию личности, усиление полицейских подразделений, проверку того, как некоторые подозрительные типы зарабатывают себе на жизнь. Правда, пока все это дало лишь ограниченный эффект, ведь приходится противостоять одновременно и мусульманским радикалам, и обычным преступникам».