Как и положено 22 апреля, мы сегодня услышим про вкуснющее молочное мороженое по 10 копеек и восхитительные булочки за 3 копейки, увидим маленького кудрявого Ленина на октябрятской звездочке и множество смеющихся детей в пионерских галстуках, куда-то бегущих или запускающих воздушного змея, услышим как Сергей Калугин поёт “Наша Родина – СССР”, а София Ротару – “Я, ты, он, она – вместе целая страна”.
Разумеется, в ответ нам расскажут про Сталина, Гулаг, 37 год, трупамизакидали, еслибынелендлиз, небылотуалетнойбумагигазеткойжопувытирали, мы услышим хриплое пение Визбора и Окуджавы, в очередной раз ознакомимся с биографиями известных актёров, учёных и писателей, побывавших в том самом Гулаге, потом ещё немножко про свободу, Ельцина, Немцова, ещё раз про глоток свободы, святые девяностые и вкус первого в жизни ми… тьфу, макбургера.
Не знаю, как вам, а мне всё это надоело. Первое в меньше степени, но тоже надоело. Не был СССР раем, не был и адом. Не был Ленин святым, не был и демоном – талантливый политик, вполне отвечающий своему времени, безжалостному и неистовому. Если по уровню оскотинливания и расчеловечивания, то “святые девяностые”, конечно, далеко опередили “кровавые тридцатые”, но я бы не хотел снова жить в девяностые и не мечтаю оказаться в “тридцатых”.
Коммунистическая идея – это предохранительный клапан в громоздком и нелепом локомотиве государства. Когда всё идёт вразнос, когда котёл вот-вот взорвётся – он может сработать. В потоке кипящей воды и клубящегося пара покажется на миг, что старый локомотив обрёл второе дыхание, что можно ничего не бояться, ничего не жалеть, лишь кидай в огонь уголёк – котёл уже не взорвётся, летим вперёд, остановка в коммуне, даром, что не видно её в тумане, ничего, что вопят попавшие под струю пара люди, наплевать, что падает давление, что лопата кочегара скребёт по пустому тендеру и нечего уже жечь в топке*.
Коммунистическая идеология, вполне возможно, спасла Россию. История сослагательного наклонения не знает, но кудрявый Володя Ульянов оказался в (не)нужном месте и в (не)нужное время.
Но жить с ней постоянно, несмотря на мороженое за 10 копеек и бесплатные квартиры от государства, оказалось невозможно. Полученный результат тоже не рай, но скучающие по СССР (на самом деле – по своей юности) первыми бы взвыли, вернись СССР Ужасный и Могучий в том виде, в каком он был на излёте своей жизни.
Может быть, стоит подумать о том, что паровым котлам место только в паропанке, а не скучать по паровозу, несущемуся в коммуну по одному единственно-верному пути, сжимая в потном кулачке пластиковую “звёздочку” с портретом Володи Ульянова.
Звёздочка такая, кстати, была жутким дефицитом. Основная масса октябрят обходилась жестяной, с профилем взрослого Ленина и жутко завидовала редким счастливчикам с пластиковой фигнёй на затёртом пиджачке.
Ну а ностальгия – это дело хорошее. Забывать ничего не стоит, конечно же. Но в песни стоит вслушиваться, даже если в ней звучат приятные слова “Наша Родина – СССР”
* автор знает, что уголь в топку подбрасывает не кочегар, а помощник машиниста, но ради сохранения ритма повествования сделает вид, что не в курсе.