Ангела Меркель и Эммануэль Макрон исполнили мечту Петра Порошенко и поговорили с ним о Донбассе без присмотра Владимира Путина. Украинский президент надеялся, что этим ему удастся «надавить на Москву», но дело идет к тому, что давить скоро начнут на самого Порошенко, который ставит перед собой абсолютно недостижимые цели.
В немецком Аахене прошли краткие переговоры между лидерами Германии, Франции и Украины, названные в украинских СМИ «нормандская четверка минус Путин». Переговоры закончились ничем. То есть вообще ничем, но, если выражаться языком Петра Порошенко, политикам «удалось сверить часы», о чем он тут же сообщил самому заинтересованному человеку – президенту Литвы Дале Грибаускайте. Других болельщиков у него не нашлось.
Впрочем, стороны договорились встретиться еще раз – в Париже. Правда, непонятно зачем. Порошенко, как это ему свойственно, любую встречу с европейскими лидерами оформляет как великую перемогу, вот и теперь у него с Макроном и Меркель была «амбициозная повестка дня». Но ни один из западных лидеров и источников, к ним близких, не подтвердил, что что-то «амбициозное» действительно обсуждалось.
Переговоры как вещь в себе
Порошенко живет в параллельной реальности, но в нашей тоже что-то да происходит. Канцлерин Меркель изначально отказывалась называть все это «нормандской встречей», поскольку на ней не было Владимира Путина. При этом новый министр иностранных дел Германии Хайко Маас в тот же день находился в Москве, где вел себя резко, порой даже грубо, что было воспринято с пониманием: Маас занимает пост главы германского внешнеполитического ведомства только с 14 марта, а ранее за пределы своей земли Саар в политическом смысле не выходил. Ему нужно было зафиксировать, что человек он дерзкий, что будет игнорировать дипломатические правила и что может прямо в стране визита обвинять ее в агрессии в Крыму и на Донбассе.
Когда журналисты на итоговой пресс-конференции задали ему вопрос в духе «не слишком ли вы?», Сергей Лавров охладил журналиста репликой – «вы не слишком дружелюбны к нашему гостю». Маас контекста не понял и снова завел речь про оккупацию Крыма. Такие истории опять заставляют задуматься о качестве западноевропейской дипломатии, которая на волне толерантности выбрасывает на поверхность откровенных провинциалов.
Но вернемся в Аахен. Последняя по счету встреча в «нормандском формате» проводилась в 2016 году, ни к чему не привела, а после этого переговоры по Донбассу распались на множество не связанных между собой «форматов» – от минских консультаций до твиттера Курта Волкера, который интересен сам по себе – как процесс трансформации в общем-то нормального человека в «майданутого» из-за чрезмерного общения с украинской элитой.
Сейчас в ориентированной на Киев части переговорного процесса любят утверждать, что такого рода консультации нужны для того, чтобы выработать согласованную позицию Европы перед неизбежной встречей с Путиным. Но, во-первых, никто никакую «встречу с Путиным» еще не планировал (по крайней мере, о таких планах в Кремле не знают). А, во-вторых, это типично украинское стремление выдать желаемое за действительное. Игра словами тут налицо: Украина цэ Европа, значит, надо выработать общую позицию, чтобы «не дать отделить украинцев от Европы».
Такая словесная эквилибристика замечательно работает в Киеве и Виннице, что, кстати, дает своевременный ответ тем, кто считает, будто современное украинское общество в теории наш брат, который просто немного сбился с пути. Однако с пути он не сбился, наоборот, он по своему пути большими шагами шел, и теперь действительно верит, что живет в дружной европейской семье, объединившейся против восточных варваров. Общественным мнение внутри Украины о жизни вокруг нее настолько исковеркано, что уповать на случайность и то, что у украинцев остается шанс «что-то осознать», поздно. Полтора поколения пропаганды уже давно заставили думать, будто Европа рядом, она помогает, для того и нужен «нормадский формат минус Путин».
Со своей стороны, Европа в лице Меркель и Марона никак не фиксирует Порошенко и украинцев в качестве «европейцев».
Есть представление, что эти двое вообще могут использовать формат «минус Путин», чтобы наедине высказать Порошенко все то, что они о нем на самом деле думают.
В этом есть доля правды, поскольку публичное унижение, наподобие того, которое пережил Порошенко во время минской встречи, совпавшей с операцией вокруг Дебальцево, тяжело сказывается на его сознании. Но позицию Макрона, например, еще никто толком не видел. А позиция нового германского министра Мааса пока что сродни высказываниям Бориса Джонсона, то есть дезавуировать их первому лицу государства ничего не стоит. Пока Маас научится вести себя в рамках дипломатического протокола, много воды утечет, и рано или поздно снимут просто за профнепригодностью (в родной для него партии СДПГ уже предложили сделать это прямо сейчас). Позиция министра иностранных дел Германии не для того придумана, чтобы вести себя, как слон в посудной лавке. Если Маасу не хватило двух месяцев, чтобы понять, что входит в его профессиональные обязанности, то винить ему некого, кроме самого себя.
В поисках нового формата
Если выбросить из этого действа всю пиар-составляющую и постараться вычленить хоть что-то практическое, то Киев пытается добиться от европейских лидеров поддержки мертворожденного сценария по размещению миротворческих сил, каким его видят на Украине. Там искренне полагают, что переговоры «минус Путин» можно использовать для давления на Запал или для продвижения своих представлений о мире. Это не так, но объяснить это в Виннице не представляется возможным.
Европа же критикует Порошенко за то, что в России остается на периферии сознания – за коррупцию, недостаточные реформы и тому подобное. Для Европы именно это первостепенно важно, тогда как для России первостепенно выполнение основных пунктов минских соглашений: предоставление Донбассу особого статуса, проведение человеческих (а не украинских выборов), обмен пленными, амнистия. А как Киев выполняет обязанность по созданию антикоррупционного комитета, нас не касается. Эти обязательства Порошенко лично давал американцам и европейцам, нас же волнует только имплементация минских соглашений, что в нынешней обстановке действенно и реально.
Нужно понимать, что минский формат – это личное достижение госпожи Меркель и французского президента, пусть даже тогда его фамилия была Олланд. Дезавуировать его значит дезавуировать самого себя. Европейцы будут принуждать Порошенко соблюдать эту позицию хотя бы в силу того, что отказ от минского формата уничтожит «нормадский» и дискредитирует европейскую дипломатию как явление.
Да, эти европейцы никогда не сталкивались с чем-то, хотя бы отдаленно похожим на Порошенко и на украинскую дипломатию. А столкнувшись, до сих пор не могут отойти от шока. Но этот формат породили, всерьез воспринимают украинского президента и украинское правительство как нечто договороспособное. Вот и принимают его теперь, пожимают руки, обсуждают какие-то детали. Хотя все та же Меркель присутствовала в Минске и видела, как Порошенко каждые полчаса выходил в коридор поговорить по телефону, ожидая от генерала Полторака доклада о «перемоге» под Дебальцево. Это уже не абстрактная дипломатия, а целая ночь, проведенная в общении с человеком, который за свои слова не отвечает и ждал доклада о победе в заведомо проигранной военной операции с гигантскими жертвами. Ему никто не мешал еще вечером отдать приказ отойти от Углегорска, Логвиново и Дебальцева – и тем самым спасти сотни своих солдат. Но он ждал «перемоги», чтобы потрясти ею на проигранных переговорах.
Другой вариант, который также исходит из кругов, близких в Киеву, – запуск нового переговорного формата, смахивающего на классическую международную конференцию. Беда этой идеи в том, что она запускает на территорию Донбасса совсем уж посторонних игроков.
Порошенко хотел бы напрямую вовлечь в переговорные процессы американцев хоть тушкой, хоть чучелом. Для этого сгодятся и «международные конференции», которые на первый взгляд выглядят вполне безобидно. Но есть принципиальная позиция: ДНР и ЛНР должны выступать на этих конференциях самостоятельным игроком с правом решающего голоса. Никто не имеет права решать судьбу 4 миллионов человек без прямого участия их избранных представителей. Однако Киев напирает на расширение формата за счет США и НАТО, но – без представителей Донбасса.
Так дела не делаются. Такого ему никто никогда не позволит. Можете хоть триста раз встречаться в формате «минус Путин».
Правда, украинские и аффилированные с ними эксперты полагают, что главное в процессе переговоров – не сами переговоры, а «оказание давления на Путина», что без американцев, по их мнению, нереально. Но оно и с американцами не реально. Переговоры – это все-таки процесс общения, а не процесс давления. А если на кого-то тут и нужно давить, тут как раз на Киев, к чему Москва и призывает «наших европейских партнеров».
Евгений Крутиков, ВЗГЛЯД