«Фейк, это всё — фейк!»
Есть известная фраза Ильи Эренбурга: «Увидеть Париж и умереть». Со временем она несколько изменила первоначальный смысл. Для нынешней же Украины данная фраза будет звучать так: «Увидеть Крымский мост и умереть». Потому что реакция на открытие моста в Незалежной напоминает нечто среднее между сюжетами Стивена Кинга и Даниила Хармса. Это и пропагандой-то не назовёшь — больше похоже на детское удивление, переходящее в агонию.
Сначала долго, очень долго украинские политики и журналисты рассказывали о том, что строительство Керченского моста в принципе невозможно. Выступали учёные, инженеры и объясняли, отчего данный проект не имеет шансов. Выходило убедительно, но лишь для тех, кто хотел в это верить. А вот люди, далёкие от знания матчасти, предпочитали, точно заговор, бормотать: «Фейк, это всё фейк!» Кто-то даже демонстрировал фотографии, на которых никакого моста в принципе не существовало. Смешно? Но ведь, что называется, повелись некоторые.
Впрочем, позднее выяснилось, что планы по строительству подобного моста вынашивались и самой Украиной. Соответствующие НИИ на бюджетные деньги разрабатывали проекты, но дальше них дело не пошло. Всё так и осталось на бумаге. Однако, так или иначе, выяснилось, что строить подобный мост всё-таки можно было.
И вот — долгожданное открытие Крымского моста. Путин проехал по нему на КамАЗе. Украине пришлось поверить в то, что мост — реальность, и отныне он, точно пуповина, связывает родное. Худшие страхи самых ярых украинских патриотов стали реальностью. И понеслась!
Депутат Мосийчук потребовал уничтожить мост огневой мощью. В этом его поддержали журналисты. Канал ТСН авторитетно заявил, что мост не простоит более 15 лет. Кто-то в принципе отказался верить в произошедшее. А Пётр Порошенко для чего-то увязал открытие Керченского моста с депортацией крымских татар и с видом пророка, вышедшего в тираж, заявил: «Мост понадобится оккупантам, когда они будут срочно покидать наш Крым». В общем, что они ещё могли говорить?
Однако интереснее, отчего они так реагировали. Дело ведь не только в том, что ободряющие слова изрекать надо было. Ключевое — в том, что Украина, действительно, никак не может поверить в произошедшее. Страна в принципе не способна осознать масштабы подобных строек. Это всё равно что прораб на стройке пивной станет размышлять о запуске космического корабля. Не то мышление, не те цели. На Украине ведь привыкли мыслить иными категориями.
На открытие Крымского моста приезжает Владимир Путин, пожимает рабочим руки и совершает вояж на КамАЗе — всё весьма скромно, хотя событие колоссальное. Порошенко же открывает в селе фельдшерский пункт, который на деле оказывается мертворождённой инстанцией, и подаёт это так, будто украинские космические корабли всё-таки будут бороздить просторы Вселенной. Или назначает День военно-морской пехоты Украины, которой на деле опять же, по сути, нет, и вещает, будто совершён эпохальный рывок.
Собственно, это ключевая отличительная черта современной Незалежной — обыденные вещи преподносить как нечто выдающееся. Данное правило взято за основу давно, но особо развилось после торжества Евромайдана, когда пафоса стало чудовищно много; на смену дыма горящих покрышек пришёл запах ванили. Однако украинцы, как бы ни представляли и ни дурили их, видят разницу между фактическим и заявленным. Они понимают, что безвиз — достижение сугубо для избранных, что армия по-прежнему боса, что война продолжается, несмотря на обещание остановить её за один день, и что в Европе Украину по-прежнему воспринимают как опасный регион на краю — или даже за ним — цивилизованного мира.
Современная Украина напоминает село Васюки, куда прибыл Великий Комбинатор (Шоколадный Кондитер). Он собирает жителей и рассказывает им про то, как Васюки станут Нью-Васюками, а после, когда будет сказано остаточне прощавай России, и Нью-Москвой. Люди смотрят на него, открыв рты, но после начинают сомневаться. И чем дальше — тем больше. Придёт время, когда они захотят изгнать, а возможно, и побить Шоколадного Кондитера.
И гнев этот будет тем сильнее, чем больше жителям Нью-Васюков станут рассказывать о Крыме, который умирает от недостатка продуктов, отсутствия воды и прочих страшных вещей. Это, на самом деле, ещё можно продать, а вот опровергнуть огромные проекты, как, например, две ТЭС под Севастополем и Симферополем, новый аэропорт, трассу «Таврида» и тот же Крымский мост, фактически невозможно. Как слона не заметить — может и раздавить.
Украинцы чешут тыковки и задаются вопросами: да как же так, нам ведь твердили обратное? Они же там все, в Крыму, отрезаны и должны возопить о возвращении в неньку. Но нет, ничего подобного. Так выходит, нас, украинцев, обманули? Крымский мост — это, конечно, не только колоссальные возможности для крымчан, но и убийственный таран против шаткого равновесия на Украине, где власть и народ давно уже существуют в сюрреалистическом зазеркалье. Это приближение к остаточному прощавай, но уже с Порошенко.
И главное — проблемы российского и украинского Крыма, на самом деле, весьма похожи. Но есть существенная разница: Украина за 23 года своей власти не оставила после себя на полуострове практически ничего. Всё, что там было перед 2014 годом, — преимущественно достижения советских времён. Тех самых, которые так порицает нынешняя Украина и на достижениях которых по-прежнему существует. В сухом же остатке — ничего. Одни слова.
Да, у крымчан нет претензий к той Украине, но беда — для Киева — в том, что и поводов для благодарности у них тоже нет. А, следовательно, нет и привязанности. И винить в этом Украина может только себя. А лучше — воспринимать произошедшее в 2014 году как избавление от балласта и повод работать над ошибками для того, чтобы сделать страну достойной. Но только — реальными достижениями на фоне адекватных речей. Лучше Миргород, чем Нью-Васюки.