13 июня Шевченковский райсуд Киева вернул прокуратуре обвинительный акт в отношении павлоградского националиста Ярослава Тарасенко и уроженца Херсонщины Александра Лося, которых следствие подозревает в пособничестве убийству бывшего депутата Госдумы РФ Дениса Вороненкова. Речь идет о громком деле по мотивам перестрелки около “Премьер-Паласа” 23 марта 2017 года. Тогда киллер Павел Паршов в упор застрелил Вороненкова, но сам был убит охранником последнего – офицером ГУР Минобороны Олегом Петровым.
Невзирая на возвращение обвинительного акта, следствие продолжает настаивать на той же версии, которая была представлена общественности в октябре прошлого года.
Согласно ей, во главе пирамиды осуществления злодеяния стоит бывший муж вдовы Дениса, оперной певицы Марии Максаковой, – российский криминальный авторитет Владимир Тюрин. Который якобы заказал убийство Вороненкова для получения преференций по линии ФСБ, а также в силу того, что им двигала личная ненависть к нынешнему избраннику матери его детей.
По словам прокурора прокуратуры Киева Анатолия Велькова, подготовкой преступления занимались две различные группы злоумышленников.
К первой силовики относят “авторитетного” в определенных кругах гражданина Украины Юрия Василенко. Который снимал квартиру по соседству с Вороненковым. И в довесок к этому якобы вместе со своим охранником Лосем занимался слежкой за экс-депутатом Госдумы (хотя совпадений по трафикам перемещений и звонков Василенко и Лося с экс-депутатом Госдумы на зафиксировано).
Что же касается второй группы преступников, то она, согласно трактовке правоохранителей, включает в себя троих лиц. Это ранее замешанные в сфере обналичивания средств, а после событий Евромайдана подавшиеся в добровольческое движение ныне покойный киллер Паршов и объявленный в розыск Ярослав Левенец. А также их общий товарищ Ярослав Тарасенко, подвозивший Паршова к “Премьер-Паласу”.
Само дело при этом было разделено на две части. Так, досудебное расследование выделенного эпизода в отношении троих подозреваемых (Тюрина, Василенко и Левенца) продолжается.
Следствие в производстве по обвинению Тарасенко и Лося уже завершено. И, как сообщают собеседники нашего издания в силовых структурах, обвинительный акт по нему после устранения недочетов повторно будет направлен в Шевченковский суд до конца июня.
Что характерно – в нем не содержится никаких упоминаний о возможном “российском следе”, а в качестве мотива к совершению убийства указывается корысть. Хотя никаких подтверждений того, что Лось или Тарасенко каким-либо образом сумели поправить свое финансовое состояние после расстрела у “Премьер-Паласа” получено не было.
Наряду с этим двадцать томов “дела Вороненкова” содержат целый ряд нестыковок и описание загадочных событий, которые позволяют поставить официальную версию по громкому делу об убийстве беглого экс-депутата Госдумы России под сомнение.
“Страна” систематизировала наиболее важные из них.
1.Роль ГУР в судьбе Вороненкова и смерти потенциальных свидетелей
На подготовительное заседание Шевченковского райсуда по делу об убийстве Дениса Вороненкова прибыл офицер ГУР Минобороны Олег Петров (настоящая фамилия – Чикал). Он отказался от комментариев насчет того, каким образом и по чьему приказу военнослужащие-разведчики оказались приобщены к охране Вороненкова.
Ответа на этот значимый вопрос журналисты более года пытаются добиться от компетентных органов. Но те всячески избегают конкретики на этот счет.
В целом понятно, почему столь немногословным в общении с прессой оказался офицер Петров 13 июня. Хотя, как утверждают собеседники “Страны” из правоохранительных органов, в общении со следователями и прокурорами по делу офицер оказался более словоохотливым. И заявил им, что незадолго до убийства Вороненкова бодигарды заметили слежку за Денисом Николаевичем и членами его семьи.
Знакомые с этим рассказом Петрова оперативники утверждают, что он подавал сразу четыре рапорта о выявленном наблюдении за экс-депутатом Госдумы. Но, вместо усиления мер по безопасности, в роковой день 23 марта 2017 года сразу двоим из четверки охранников Вороненкова был дан выходной.
Добавим, что в 20 томах материалов дела об убийстве Вороненкова нет рапортов, которые якобы подавал Петров по факту выявленной слежки своему координатору обеспечения безопасности экс-депутата Госдумы в ГУР – полковнику Максиму Шаповалу. Подтвердить или опровергнуть этот факт у самого Шаповала на сегодня не представляется возможным – ГУРовца взорвали через три месяца после расстрела мужа Максаковой.
Это далеко не единственная загадочная смерть тех людей, которые могли бы рассказать о последнем месяце жизни Вороненкова. Спустя два дня после расстрела экс-депутата Госдумы от внезапной остановки сердца скончался ювелир-геммолог Валерий Драч, к которому наведывался 20 и 21 марта 2017 года экс-депутат Госдумы. И, по оперативным данным, привозил ему для оценки драгоценности, которые намеревался сбыть в поисках крупной суммы денег.
2.Путаные показания охранников
Изначально все офицеры ГУР Минобороны, которые занимались безопасностью Вороненкова, дали идентичные показания. С одним только уточнением: на тот момент Олег Петров находился в больнице и его допрашивали чуть позже.
Итак, отдыхавшие в день убийства Евгений Стрельцов и Вадим Романцов показали, что заступили для выполнения задачи по охране экс-депутата Госдумы РФ и членов его семьи в начале марта. И детально описывали маршруты перемещения Вороненкова по Киеву. Которые, к слову, мало напоминали жизнеописание особо ценного свидетеля по “делу №1” для украинских властей – эпопеи Виктора Януковича. А скорее указывали на светский образ жизни “объекта” и подготовку им к заключению ряда финансовых сделок.
Как бы там ни было, но в украинской столице Вороненков точно не прятался и немало колесил по городу. Спустя два дня после его смерти бодигарды категорично утверждали – никакой слежки за “объектом” не было и в помине.
Это в целом не расходилось с тем, что заявил прокурорам коллега Романцова и Стрельцова – Дмитрий Нонка. Который заступил на охрану Вороненкова едва ли не позже всех ГУРовцев – 20 марта.
И, среди прочего, показал, что 23 марта около обеда сопровождал няню и младшего сына Вороненкова во время их прогулки на улице Старовокзальной. Где по пути якобы встретил человека, похожего на некоего Левинцова. Скорее всего, Нонка имел в виду Ярослава Левенца, вероятного сообщника убийцы Вороненкова. Хотя какое отношение этот факт имел к расстрелу у “Премьер-Паласа”, не совсем понятно.
Гораздо интереснее, что спустя пять месяцев после убийства охраняемого лица Стрельцов в корне поменял ранее данные им показания. И рассказал, как за день до расстрела у “Премьер-Паласа” заметил сразу несколько фактов слежки за Вороненковым.
Первый из них якобы имел место неподалеку от “Дипломат Холла”, где проживал Вороненков с семьей. Со слов офицера ГУР, двое мужчин внимательно наблюдали за машиной экс-депутата Госдумы РФ, причем один из них вел фотосъемку. По данным Стрельцова, “фотограф” и сопровождавший его мужчина были в одежде серо-болотного цвета по типу тактической экипировки. И у одного из них он заметил “настороженный взгляд и крепко стиснутые губы”.
Во-вторых, наблюдение за Вороненковым Стрельцов вспоминает и через пару часов после инцидента на бульваре Шевченко. Якобы после того как Вороненков вышел со встречи с ювелиром Драчом, справа от парапета здания по улице Шутова, 9 офицер ГУР заметил мужчину в капюшоне. Стрельцов указывает, что детально рассмотрел его – у этого человека был смуглый цвет кожи и татарские черты лица.
Заметим, что ни этот, ни ранее следившие за Вороненковым лица так и не были опознаны либо идентифицированы. Сам же Стрельцов заявил, что только спустя месяц после убийства Вороненкова следователи Нацполиции попытались собрать данные на этих граждан. Однако в доме на Шутова, 9 их ждало не только известие о смерти ювелира Драча, но и информация о том, что некие неизвестные лица сменили все камеры видеонаблюдения, которые расположены на фасаде этого дома.
Наконец, о еще двух фактах выявленной слежки за семьей Вороненкова Стрельцов заявил буквально три месяца назад – 20 марта 2018 года.
Он пояснил, что за неделю до убийства Дениса сопровождал няню Людмилу Токарь с младшим ребенком экс-депутата Госдумы РФ, когда обнаружил на противоположной части дороги неизвестного мужчину.
Этого человека Стрельцов заметил и на следующий день, когда ребенок Вороненкова находился в Ботаническом саду на прогулке с няней. 17 марта неизвестный был вместе с тремя ранее незнакомыми Стрельцову лицами. Охранник сделал фотографию этого мужчины, который вместе со спутниками позднее уехал в машине темно-синего цвета с литовскими номерами.
3.Роль Тюриных в “деле Вороненкова” – два звонка и встреча с Пискуном
Прокурор по делу об убийстве экс-депутата Госдумы Анатолий Вельков заверил “Страну”, что сведения о причастности бывшего мужа Марии Максаковой – вора в законе Тюрика – к расстрелу у “Премьер-Паласа” были получены следствием по линии ГУР.
Какие именно эти улики, прокурор отказался пояснить, сославшись на тайну следствия. Но в 20 томах производства в отношении Тарасенко и Лося есть только одна страница, где идет речь об этом. Это письмо за подписью врио начальника Департамента защиты национальной государственности Службы безопасности Радчука.
В нем говорится, что за два месяца до убийства (29 января 2017 года) Вороненков дважды созванивался с Тюриным с помощью оператора швейцарской мобильной связи Swisscom, после чего перестал использовать данный номер. Содержание и суть этой беседы между мужчинами следствию неизвестны. Но именно эти переговоры подложены в дело в качестве обоснования вероятного заказа расстрела у “Премьер-Паласа” бывшим супругом Марии Максаковой.
Еще одно, с точки зрения следствия, доказательство причастности Тюрина к преступлению – приезд в Киев его сына Дмитрия Тюрина. Однако есть уже показания экс-главы ГПУ Святослава Пискуна, который заявил, что Дмитрий Тюрин встречался в Киеве с ним и обсуждал покупку его имения в Крыму.
4.Роль Дениса Панаитова
В последнее время вдова покойного Вороненкова утверждает, что следствие верно обозначило всех причастных к расстрелу Дениса Николаевича лиц, включая заказчика – Тюрина. Хотя через месяц после убийства у “Премьер-Паласа” Максакова держалась абсолютно противоположной версии.
На допросе 21 апреля 2017 года оперная дива заявила, что считает причастным к убийству Вороненкова их общего знакомого – экс-руководителя следственного отдела по городу Одинцово в Московской области Дениса Панаитова. В подтверждение этого Максакова рассказала о сделке, которую они с мужем решили провернуть с Панаитовым незадолго до бойни у “Премьер-Паласа”.
Она заявила: с конца февраля 2017 года Вороненков вел переговоры о продаже ее московских апартаментов на Пресненской набережной другу их семьи. И многое указывает на то, что стороны пытались организовать сделку с обменом жилплощадью. Так, сбежавшим из России Денису и Марии должна была отойти записанная на сестру Панаитова квартира на бульваре Шевченко в Киеве. А супруги, в свою очередь, должны были переписать свою недвижимость в РФ на Панаитова.
“Решение о продаже моей квартиры было принято обоюдно нами с Вороненковым, так как мы считали, что правоохранители России могут наложить на нее арест”, – объясняла мотивы решения украинским следователям Максакова.
С ее слов, уже в начале марта прошлого года они подготовили документы для осуществления сделки. При этом, договор с Панаитовым должна была подписывать дочь Вороненкова Екатерина. Девушка передала другу семьи Марии и Дениса расписку о получении от него 38 млн рублей, но денег якобы так и не увидела.
Далее события начали развиваться еще загадочнее. Как утверждает Максакова, 10 марта 2017 года Панаитов приехал в Киев и написал ей расписку о возвращении ему долга в размере 40 млн рублей и отсутствии каких-либо претензий к супружеской паре – Марии и Денису. А уже 22 марта квартира на Пресненской набережной в Москве стала собственностью Панаитова.
При этом спустя неделю после убийства Вороненкова его товарищ прибыл в Киев, где якобы планировалось сменить владельца квартиры на бульваре Шевченко. Но переписывать эту жилплощадь на Максакову Панаитов отказался, сославшись на затянутую процедуру вступления Марии в наследство и якобы опасаясь вероятных претензий к семье бывшего депутата Госдумы со стороны российских силовиков.
“Но мне кажется, что это надуманный предлог, а Панаитов просто уходит от взятых на себя обязательств”, – заявила следователю прокуратуры Киева Максакова.
Она уточнила, что в середине апреля прошлого года Панаитов потребовал от нее покинуть его квартиру на бульваре Шевченко в Киеве, поставив ей срок выселения до 1 мая.
И якобы в ходе общения со вдовой он заявил ей, что считает наиболее приемлемой версией убийства Вороненкова историю о том, что его “заказал” бывший муж оперной певицы Владимир Тюрин, “для того, чтобы выслужиться перед Олегом Феоктистовым (в прошлом – один из руководителей ФСБ. – Прим. ред.)”.
21 апреля 2017 года Панаитов еще раз приезжал в квартиру на бульваре Шевченко, где вновь требовал от Максаковой в скорейший срок покинуть данную жилплощадь, а также настаивал на том, чтобы вдова дала показания против Тюрина.
“Таким образом, я считаю, что роль Панаитова в деле Вороненкова есть не последняя. Так как он не желает исполнять взятые на себя обязательства, то мог быть осведомлен о готовящемся покушении на Вороненкова либо был непосредственно в нем заинтересован. О наличии или отсутствии мотива можно судить по поведению Панаитова, а на данный момент оно оптимизма не внушает”, – резюмировала Мария Максакова.
В схожей канве в конце февраля 2018 года давала показания и Екатерина Вороненкова, которая заявила: “Мои предположения о причастности Панаитова к убийству основываются на том, что накануне убийства он оформил сделку купли-продажи квартиры, которая принадлежала Максаковой в Москве на Пресненской набережной. На сегодняшний день в Москве по этому поводу проводится судебное разбирательство, где Мария оспаривает договор купли-продажи указанного помещения”.
В настоящее время Денис Панаитов не выступает подозреваемым в деле Вороненкова и даже ни разу не допрашивался. Зато именно он являлся фигурантом денежных разбирательств и споров с Максаковой вокруг недвижимости после смерти ее мужа.
5.Долг в 40 млн рублей и мутные сделки с квартирами
Как пояснил “Стране” собеседник в силовых структурах, “квартирная история” восходит к событиям конца 2016 года, когда Вороненков еще находился в России. Уже тогда, опасаясь ареста имущества, экс-депутат Госдумы начал переоформлять его на других лиц. И переписал свои апартаменты в деловом квартале “Москва-Сити” на Марию Максакову. После чего предложил выкупить эту жилплощадь Панаитову. И поскольку остро нуждался в деньгах (собственно, с этим и были связаны его визиты к киевскому ювелиру Драчу, которому он сбывал драгоценности) – по довольно бросовой цене.
Сделку решили проворачивать с помощью дочери Вороненкова Екатерины, для которой Максакова в Киеве оформила доверенность, и за несколько дней до расстрела у “Премьер-Паласа” она действительно была проведена.
Но затем Максакова заявила, что не согласна с условленной ценой сделки (38 млн рублей, или более 600 тысяч долларов), и потребовала от Панаитова $2 млн за апартаменты. Указывая, что товарищ ее покойного мужа воспользовался неадекватным состоянием Екатерины Вороненковой (якобы находящейся в наркотической зависимости).
Панаитов с этим не согласился и подал встречный иск. Заявив, среди прочего, что квартиру купил законн и имеет свой счет к Максаковой. Якобы 9 декабря 2016 года он передал оперной певице под расписку 40 млн рублей под 20% годовых на три месяца. Однако деньги возвращены в срок не были.
Начались судебные разбирательства, которые изначально складывались в пользу Панаитова. Но вскоре как раз и случился допрос Максаковой, где она указала на возможную причастность Дениса к убийству Вороненкова и написала заявление о мошенничестве с его стороны. После чего пальма первенства в квартирно-долговой истории перешла к вдове экс-депутата Госдумы. А в начале 2018 года жилплощадь на бульваре Шевченко в Киеве сменила собственника.
Сам же Панаитов, тем временем, отказался от своего иска к Максаковой в российском суде. А следователи по делу об убийстве Вороненкова утратили к мужчине какой-либо интерес, сосредоточившись на других фигурантах этого запутанного дела.
Виталий Губин, «Страна», Украина