Год назад Корнель Моравецкий голосовал против закона о «декоммунизации», который и выдал лицензию на снос памятников советским воинам. Его сын тогда еще не был премьером. А когда стал, выяснилось, что в этом смысле он явно не в папу пошел
Это слова не мальчика, но папы мальчика. Отцу нынешнего главы польского правительства Корнелю Моравецкому стало стыдно за сына Матеуша. О старейшем депутате сейма, конечно, не скажешь, что он покраснел, поскольку красный цвет в отдельном виде он, антикоммунист со стажем, до сих пор на дух не переносит. Но можно сказать, что побелел и покраснел. Потому что под флаг государства. Именно за державу ему и обидно. Слишком, говорит, мелочной она выглядит в своей войне с памятниками советским солдатам-освободителям. «Я считаю, что была сделана ошибка. Это мелочность. Этот вопрос очень важен в отношениях Польши и России».
Год назад Моравецкий в числе семи депутатов голосовал против закона о «декоммунизации», который и выдал лицензию на убийство павших воинов посмертно. Его сын тогда еще не был премьером. А когда стал, выяснилось, что в этом смысле он явно не в папу пошел. А папа, профессиональный диссидент, и теперь пошел против власти. Пришлось вспомнить молодость. И то, как еще в ПНР боролся, по сути, с такой же авторитарной системой. И то, как из-за этого упустил, может, самое важное в воспитании ребенка.
Хотя сам сделал его таким. Когда в 80-х возглавил радикальное движение «Борющаяся Солидарность», стал брать мальчонку с собой на «работу». Еще несовершеннолетним тот, аки Гаврош, уже принимал участие в акциях протеста. И вроде бы нечего на яблоко пенять, коли недалеко от яблоньки упало. Другое дело, что оказалось оно с червоточинкой, что ли. Корнель при всей своей нелюбви к социализму все же имел даже не просто историческую – мышечную память, а потому и живую благодарность к народу- освободителю. Но по наследству это не передается, а рассказать отпрыску, чем отличается антикоммунизм от русофобии, видимо, времени не было.
А ведь гипотетически они могли руководить страной вместе. Моравецкий старший в 2010-м выдвигался в президенты. Это был провал. Но случилось бы – и вот вам семейный подряд. Правили бы, как братья Качиньские. Впрочем, сын и так правит, как братья Качиньские. Точнее, как прикажет тот, что правит в Польше и за себя, и за брата. Матеушу тоже до лампочки, что его отец без советских солдат мог и не вырасти. Или вырасти совсем в другой стране. И не факт, что в ней появился бы сам Матеуш.
Корнель, собственно, и родился в другой стране. В Варшаве, но в генерал-губернаторстве третьего рейха. За четыре года до его падения. И сейчас он искренне хочет вернуть отношения с Россией. И посоветовать бы его младшенькому, как Козьма Прутков: «зри в Корнель». Но «доброжелатели» ему, скорее, вспомнят иное: «если у тебя есть фонтан – заткни его», под источником подразумевая слишком разговорчивого родителя. Матеуш найдет, что им ответить. Объявит, например, что для истинного польского политика отец не тот, кто родил, и не тот, кто растил, а тот, кто должность дал. И добавит при этом: «Я правильно говорю, пан Качиньский?».