На всех экранах крупным планом застыло его ошарашенное лицо. И оно выражало гораздо больше, чем слова. Ведь так над американскими президентами в стенах Генассамблеи ООН еще не смеялись. Тем более что на Трампа здесь собрался аншлаг
Если он хотел выступить на Генассамблее ООН так, чтобы войти в историю, то, наверное, это ему удалось. Но если он хотел войти в историю прямо с этой трибуны, то, наверное, не так. Так над американскими президентами в этих стенах еще не смеялись. Все, громко, дружно и совсем не потому, что так было задумано. Им задумано. Ничего же нового не сказал. Всего лишь свое обычное: «я для Америки сделал больше, чем все предыдущие администрации за такой же срок». А народ – в хохот. А народу – тьма. На Трампа собрался аншлаг – стояли даже в проходах. Как знали.
Хотя, правда же – экономика США при нем действительно выросла. Но хороший комик смешон даже тогда, когда он говорит серьезные вещи. Тем паче, если он в костюме президента Соединенных Штатов. На всех экранах крупным планом застыло его ошарашенное лицо. И оно выражало гораздо больше, чем слова, которые тоже, вероятно, вырвались у него помимо его воли. «Не ожидал такой реакции, но ничего – это нормально». Нормально, что: что не ожидал или что такая реакция? А может, что такая или в принципе любая реакция для него – ничего, даже если он ее и не ожидал?
Смутившись лишь на мгновение, которое, конечно, еще будут повторять и смаковать вновь и вновь, он продолжил, как ни в чем не бывало. И только члены его команды, втянув головы в плечи, словно страусы в песок прячась от окружающего их веселья, еще не скоро вышли из «укрытия». А дальше уже было далеко не смешно. Хотя эту речь и можно принимать как официальный отказ от американской исключительности Обамы в пользу американского эгоизма Трампа. Он жег глаголами как пулями, не разбирая цели. ОПЕК должен подчиниться, ВТО – измениться, Иран – сдаться, КНДР – так держать, Китай – отступить, социализм – исчезнуть, союзники – платить.
А пока – и скучно, и грустно, и некому руку подать. Потому что подать он готов только тем, кто работает на интересы США. Прямо так и сказал: «Мы дадим деньги только друзьям». А из друзей добрым словом помянул лишь Польшу. Но в таком контексте, который еще раз заставил немецкую делегацию оживиться и растянуть рты в презрительных ухмылках. Ими они и встретили его предостережение об энергозависимости Германии от России.
А вот России особо смеяться было не над чем, как не было в его выступлении и самой России. Может, забыл. А может, сознательно пропустил, хотя готовился. Ведь заяви он опять, после очередного пакета санкций, что дружить с Россией – это хорошо, а не плохо, зал бы грохнул еще громче. А так спич его закончился жиденькими, больше из приличия, но все-таки аплодисментами. И об этом тоже, наверное, можно сказать штампом, дескать, «это было бы смешно, если бы не было так грустно». Но пусть грустят американцы. Всем прочим было просто смешно.
И это был тот редкий случай, когда президент США, хоть на пять минут, но продлил жизнь всем, кто ему безразличен. Правда, потом своим забрал у них полчаса.