Евросоюз, руководство НАТО и Госдеп США подводят итоги референдума, состоявшегося в маленькой балканской стране Македонии. Вернее, не состоявшегося.
Напомним: большинство граждан этой страны хочет в ЕС. Запад предлагает ЕС только в комплекте со вступлением в НАТО — и только если Македония переименуется по требованию Греции в Северную Македонию.
Поскольку репутация и самооценка НАТО и Евросоюза сейчас не в лучшем виде, обе структуры нуждаются в подтверждении своей востребованности. И обе (плюс, собственно, США) самым активным образом участвовали в агиткампании. Самые высшие чиновники прибывали в республику, агитировали за ее переименование и объясняли, что второго шанса не будет. В македонский референдум были брошены значительные ресурсы, как материальные, так и интеллектуальные. Виднейшие политологические институты вроде Atlantic Council работали над кампанией “за”. Официальный специалист США по взаимодействию с Россией Курт Волкер накануне референдума призвал: “Не позвольте России добиться своего в Македонии”. И заявил, что Москва “отчаянно желает”, чтобы македонцы “снова погрузились в болото балканских этнических распрей”, а это, по его мнению, обязательно должно произойти в случае провала референдума. Примерно о том же заявил накануне Майкл Карпентер, бывший советник министра обороны и вице-президента США. Он сказал, что в случае победы противников переименования Македонии “Россия будет рассматривать это как большую победу”, а в регионе начнутся беспорядки.
Вопрос референдума был составлен так, чтобы большинство македонцев проголосовали “за” (поскольку в самом вопросе не содержалась идея переименования страны). Именно поэтому изначально противники вступления в НАТО строили свою кампанию на срыв явки. Для признания референдума легитимным необходимо было набрать 50% + один голос. Оппозиция убеждала людей “проголосовать ногами”. Вроде бы правила игры всем понятны и приняты.
Но итоговая явка не дотянула и до 37%. Хотя те, кто пришел на участки, в подавляющем большинстве (91,5%), проголосовали за переименование.
Казалось бы, условия референдума не выполнены. Но, оправившись от первого шока, политики и эксперты вдруг начали кричать о необходимости “уважать волю народа”.
Высокопоставленные македонские чиновники начали заявлять, что избирательный порог вообще не влияет на легитимность референдума. Министр обороны Радмила Шекеринска фактически прямо призвала игнорировать волю “проголосовавших ногами”, заявив: “Нынешний результат означает четкое определение за европейскую Македонию. <…> Решают голоса тех, кто проголосовал”.
“В ходе мирного и демократического голосования подавляющее большинство тех, кто осуществил свое право голоса, сказали “да” Преспанскому соглашению по вопросу о наименовании и европейскому пути”, — заявили еврочиновники. По их мнению, итог референдума продемонстрировал “широкую поддержку” идею вступления Македонии в ЕС и НАТО, а не наоборот. А генсек НАТО Йенс Столтенберг даже приветствовал итог голосования и призвал политиков “использовать эту историческую возможность”. Бывший премьер-министр Швеции Карл Бильдт признал, что низкая явка на референдуме его расстроила. “Дорога вперед более осложнилась, но важно продолжать давление”.
Дальше всех пошел Госдеп США, который приветствовал итоги референдума, трактовав их однозначно: “Граждане выразили свою поддержку НАТО и Европейского союза, приняв Преспанское соглашение между Македонией и Грецией”. Соответственно, македонских политиков призвали уважить этот якобы сделанный народом “выбор”. И ни слова о провале референдума. Как будто бы не голосовали люди ногами против соглашения.
Здесь в памяти всплывает множество примеров совершенно обратного подхода. Скажем, в 2016 году голландские граждане на референдуме отвергли идею соглашения Украина — ЕС, причем референдум состоялся (барьер явки в 30% был преодолен, а более 60% участников проголосовали “против”). Но политологи начали рассказывать о том, что против соглашения проголосовали меньше трети населения и, оказывается, надо уважать и выбор тех, кто не явился на участки. В итоге результат референдума был проигнорирован.
Но особо показательна реакция на гораздо более схожий референдум, состоявшийся в 2016 году в Венгрии по вопросу мигрантских квот, устанавливаемых Евросоюзом. Там, как и в Македонии, барьер для признания референдума легитимным составлял 50%. Сторонники ЕС строили кампанию на срыве явки. В итоге она несколько не дотянула до необходимого уровня, составив 44% (то есть была больше, чем сейчас в Македонии). И процент проголосовавших против европейских квот на мигрантов составил 98,4% (то есть еще больше, чем сейчас проголосовало в Македонии за переименование страны).
Если кто-то думает, что представители Запада тогда потребовали “уважать выбор венгерского народа”, он ошибается.
Наоборот, все единодушно принялись рассказывать о провалившемся референдуме. Официальный представитель Еврокомиссии Маргаритис Схинас тогда заявил: “Если бы референдум был признан состоявшимся, мы бы признали его итоги. Но мы должны признать, что он провалился”. Тогдашний президент Европарламента Мартин Шульц публично поблагодарил венгерский народ за свой выбор остаться дома и тем самым сорвать референдум.
Как видите, никто не требовал от парламента Венгрии поддержать большинство активных избирателей и проголосовать против квот, якобы следуя итогам референдума. И 98% от 44% проголосовавших венгров — это ведь ничто на фоне 91% от 36,9% проголосовавших македонцев. Потому что тот референдум был “плохим”, “неправильным”, а нынешнее голосование на Балканах — “хорошее”, даром что нелегитимное.
…Что мы забыли? А, да. Россию еще несколько раз обвинили во вмешательстве, а The Guardian по итогам референдума написала: “Результат македонского референдума — очередная победа России. Западные лидеры предложили более тесную интеграцию, но были обыграны Москвой”.
Ждем санкций.
Владимир Корнилов, РИА