Вначале — новости. В мире только что началась новая борьба за равенство, которая неизбежно ударит и по нам.
Внезапный политический скандал случился вокруг мирного чемпионата мира по велотреку. Занявшая третье место и получившая бронзовую медаль в возрастной категории 36-44 года спортсменка Джен Вагнер (США) позволила себе грязную выходку.
А именно: она раскритиковала чемпионку, по совместительству профессора феминистской философии Чарльстонского университета Рейчел МакКиннон. Опубликовав в Twitter фото победительницы на пьедестале почета, Джен Вагнер приписала: “Это просто нечестно”.
Причина выходки: чемпионка Рейчел, обладательница огромного роста и богатырского телосложения, — трансгендерная женщина. То есть значительную часть своей жизни она была крепким парнем. Разумеется, в мужской период биографии МакКиннон не был никаким чемпионом. Но после операции обнаружила, что теперь может не просто успешно выступать на мировых первенствах, но и рвать остальных участниц в клочья.
Результат демарша бронзовой призерки Вагнер был для нее несколько неожиданный. Ее резко осудили. Ее обвинили в трансфобии и нелюбви к равноправию. Ей так доходчиво объяснили, что она не права, что она спустя сутки забрала свои слова назад, извинилась и поздравила победительницу с честным триумфом.
…Это только выглядит отдельным курьезом. На самом деле до того, как эта тема охватит все наши СМИ, остались считаные месяцы. Штука в том, что трансгендерное нашествие в большой спорт только начинается. Международные спортивные органы изменили правила в пользу трансгендеров буквально пару лет назад. МОК поменял их, например, в 2015-м, и к играм 2016-го подготовиться никто из будущих транс-чемпионок просто не успел, не то что войти в команды. А сейчас — понеслась.
Первая ласточка была в прошлом году. Открытый чемпионат Австралии по тяжелой атлетике выиграла Лорел Хабберд (бывший Гэвин Хабберд) из Новой Зеландии. А затем она заняла второе место на чемпионате мира (уступив только двукратной олимпийской чемпионке Саре Роблз — последняя, впрочем, легально сидит на разрешенных американкам “по терапевтическим показаниям” препаратах). Понятно, что никаким чемпионом Гэвин Хабберд в бытность мужчиной тоже не был, однако смена пола оказалась для него спортивным лайфхаком, катапультировавшим довольно среднего спортсмена в звезды мирового класса.
То есть на ближайшие Олимпийские игры, вероятно, прибудет целая армия здоровых как лоси транс-гражданок передовых стран. Есть основания полагать, что победы им почти обеспечены. Ведь мировой женский рекорд, скажем, в самой сложной категории тяжелой атлетики (принадлежащий нашей выдающейся 102-килограммовой соотечественнице Татьяне Кашириной), ниже, чем мужской норматив на мастера спорта международного класса категории 85 килограммов.
В перспективе может случиться так, что лучшей половине спортивного человечества (в том числе России) в бесчисленном числе видов спорта станет нечего делать на пьедесталах. Штанга, велоспорт, лыжи, гребля, плавание, метание всего на свете, все единоборства — для спортсменок, имевших несчастье родиться женщинами, станут тем же, чем сегодня являются шахматы. То есть участвовать можно, а победить — едва ли. Трансгендеров в одних только США порядка двух миллионов, и их хватит, чтобы найти в своих рядах сотни медалисток.
А теперь — самое главное.
С точки зрения здравого смысла инциденты с транс-велосипедисткой и транс-штангисткой — очевидная ошибка. Морфологически, как ни крути, эти дамы мужчины: с мужскими скелетами, мужскими мышцами и “допинговым” для женщин уровнем тестостерона. Так что во избежание ущемления, если уж так нужны инклюзивность и равенство, на чемпионатах и олимпиадах должны быть введены третья и четвертая половые категории — и пусть в них соревнуются рукотворные леди и джентльмены.
Но вот в чем вся штука: в передовых странах это не вопрос здравого смысла. Это вопрос высшего принципа и универсальных ценностей.
На сегодня универсальные высшие ценности передовых стран говорят: гендер (это приблизительно пол, только гораздо важнее: это настоящий, “сознательный” пол) не биологическая природная данность. Это “социальный конструкт”, и потому его можно менять просто волевым решением. И менять по-настоящему.
Поэтому если мы допустим, что трансгендер (живой пример торжества свободы над природой) все же не совсем женщина, то посыпется вся суперсовременная концепция человека.
Эта возвышенная концепция настаивает, как известно, что должны быть свобода, равенство и социальная справедливость. Но есть нюанс. Речь по факту не о таких свободе и равенстве, при которых человек свободно добивается успеха благодаря только своим способностям и трудолюбию (вне зависимости от расы, пола, социального происхождения и убеждений).
Речь о таких свободе и равенстве, при которых человек добивается успеха благодаря правильным убеждениям — вне зависимости от способностей и трудолюбия.
Говоря проще — держатели контрольного пакета этой “справедливости 2.0” банально продвигают привилегии для своей клиентелы, которая была бы обязана им всеми своими бонусами. Клиентела в ответ, естественно, яростно поддерживает держателей идеологии. И все это, собственно, и выдается за борьбу против неравенства.
Что важно: реальный разрыв между богатыми и бедными в развитых странах увеличивается (по данным Wall Street Journal, последние 40 лет доходы богатых и знаменитых растут в сто раз быстрее, чем доходы бедняков). А еще исследования показывают, что социальный статус становится наследственным, как в Средние века.
Но благодаря “справедливости 2.0” этот хищнический кастовый капитализм теперь разбавлен представителями длинного списка угнетаемых категорий населения. И еще он изъясняется теперь ультралевацкими формулами.
Гугл проводит радужные марши. В советах директоров вводятся квоты на ЛГБТ и женщин. На Уолл-стрит, напротив знаменитого бронзового быка-воротилы поставлена отважная бронзовая девочка-воротила. Профессор-трансгендер ликует на велотреке.
…Строго говоря, это больше всего напоминает страшный позднесоветский фильм “Гараж”. Там герои, как мы помним, грызлись за дефицит и привилегии, но грызлись, апеллируя строго к высоким идеалам. Причем самые складные речи о морали и сознательности произносили там самые отвратительные персонажи: идеология для них была не руководством к жизни, а тупо лайфхаком и чит-кодом для взлома реальности и добычи из нее гаражей и дубленок.
Чем закончилась для СССР эта власть магических формул над реальностью — общеизвестно. Сегодня, спустя сорок лет, передовой западный мир рискует повторить этот опыт. В откровенном хищническом неравенстве нет ничего хорошего, но если это откровенное неравенство заапдейстить неравенством лицемерия, то совсем беда.
Виктор Мараховский, РИА