Индия — на пороге серьезного политического кризиса. По счастью, не глобального, при котором слетают правительства и назначаются новые выборы, но от этого не менее болезненного
На этот раз официальный Нью-Дели совсем ни при чем — свинью индийским друзьям по непонятным причинам подложил американский президент Дональд Трамп. Подробности — в материале «Известий».
Назови его лжецом
«Я беседовал с премьер-министром Моди две недели назад, и он возьми и скажи: «Вы хотели бы быть посредником или арбитром?» Я спросил: «Где?» Он ответил: «В Кашмире». Потому что этот спор тянется долгие, долгие годы, я был изумлен, насколько долгие. Очень долгое время идет этот спор. Я думаю, что Индия будет рада, если он разрешится, и Пакистан тоже. Если я смогу помочь в этом деле, я бы очень хотел стать посредником».
Эти слова, произнесенные Трампом на пресс-конференции после встречи с премьером Пакистана Имран Ханом в понедельник, 21 июля, произвели в Индии эффект разорвавшейся бомбы. Оппозиция, еще не оправившаяся от разгрома на национальных выборах, тут же обрушилась на правительство с критикой.
«Президент Трамп заявил, что премьер-министр Моди попросил его о посредничестве между Индией и Пакистаном в Кашмире! — написал возмущенно в своем микроблоге в Twitter лидер Индийского национального конгресса (ИНК) Рахул Ганди. — Если это правда, премьер-министр Моди предал интересы Индии и Симлское соглашение 1972 года!»
Объяснять, кто тут чьи интересы предал, пришлось только что назначенному главе индийского МИДа Субраманьяму Джайшанкару. Выступая перед Лок Сабхой и Раджья Сабхой — нижней и верхней палатами индийского парламента, — он заверил депутатов и сенаторов, что ничего подобного Моди не говорил и в виду не имел. Индийский МИД специально поднял записи всех последних встреч премьера и президента США на саммите G20 в Осаке. Их было две — двусторонняя в расширенном составе, с присутствием членов правительства с обеих сторон, и между Трампом, Моди и Синдзо Абэ, где лидеры трех стран обсуждали в основном совместные инфраструктурные проекты. И во время встреч, и во время официальных обедов велась запись всех разговоров, и ничего подобного Моди не говорил.
Но заявлений МИДа оппозиции показалось мало.
— Неубедительных оправданий министра иностранных дел недостаточно, — объявил Рахул Ганди. — Премьер должен сказать нации, что произошло на встрече между ним и президентом США.
Таким образом, оппозиция настойчиво загоняет Нарендру Моди в ловушку. У него есть два выхода: либо он в парламенте отчетливо и ясно объявляет, что ни о чем таком с Трампом не говорил — а значит, американский президент солгал; либо признает, что да, действительно, было такое дело — попросил Трампа о посредничестве.
Одно другого хуже: если Моди публично назовет Трампа лжецом — пусть и не прямо, — то не пройдет и нескольких дней, как националисты из радикального крыла правящей «Бхаратия Джаната парти» (БДП) устроят акции протеста перед американским посольством, а отношения Индии и США окажутся на грани кризиса наподобие того, что случился в 2014 году, когда Вашингтон и Нью-Дели поругались из-за нарушения дипломатического иммунитета. Если же Моди признает, что Трамп был прав, индийско-американские отношения улучшатся — зато популярность самого индийского премьера стремительно упадет. Вряд ли страна простит ему, если он пустит по ветру всё то, чего индийская дипломатия добилась по кашмирскому вопросу за последние полвека.
Кризис длиной в 70 лет
Кашмир — камень преткновения между Индией и Пакистаном с того момента, как обе страны обрели независимость. Тогда правителям многочисленных индийских княжеств пришлось выбирать, к кому им примкнуть — к Индийскому союзу или доминиону Пакистан. У подавляющего большинства это вопросов не вызвало — их выбор предопределила география. Но правители крупных и пограничных княжеств могли всерьез побороться если не за независимость, то за то, чтобы набрать дополнительные очки, заигрывая с обеими сторонами. Для большинства эти игры закончились плачевно — так, низама Хайдерабада, возмечтавшего о создании собственной независимой страны со слонами и танцовщицами, индийцам пришлось приводить в чувство при помощи военной операции. С Джамму и Кашмиром получилась другая история.
Его последний махараджа Хари Сингх был индуистом, а само княжество состояло из двух частей — индуистского Джамму и мусульманского Кашмира. Сингх не хотел определяться до последнего, делая индийцам и пакистанцам туманные, но многообещающие намеки и мечтая в то же время превратить свое княжество в «южноазиатскую Швейцарию», благо природных красот там хватает, а местным жителям трудолюбия не занимать.
Но мечты разбились о реальность: внезапно восстала часть кашмирской армии (по утверждениям индийцев, не без пакистанского участия). На помощь повстанцам тут же ринулись многочисленные добровольцы с пакистанской территории. Испуганный махараджа обратился за помощью к Индии, согласившись на включение всего Джамму и Кашмира в ее состав. В княжество были экстренно переброшены индийские войска, которые остановили продвижение пакистанских добровольцев, и тогда в игру вступила уже пакистанская армия. Началась Первая индо-пакистанская война.
В последующих военных конфликтах между двумя странами — во время Второй войны 1965 года, Третьей 1971 года и Каргильского кризиса 1999 года — Кашмир неизменно становился полем битвы. Но во время крупных войн в сравнении с другими ТВД операции там не отличались масштабностью. Связано это было прежде всего с естественными причинами: боевые действия во время Первой войны замерли вдоль цепочки хребтов — естественной преграды, разделяющей Кашмир надвое. По ней была проведена Линия контроля — фактическая граница между индийской и пакистанской зонами в Кашмире. Любая сторона, попытавшаяся провести масштабную операцию за Линией контроля, тут же столкнется с логистическими проблемами: снабжение придется осуществлять через горный хребет. Кашмирская проблема, таким образом, не может быть решена локальными военными действиями.
Противники окончательно убедились в этом по итогам Третьей индо-пакистанской войны. Одним из важных положений соглашения, заключенного в 1972 году в городе Симла (сейчас Шимла) в Индии, стал пункт о том, что обе стороны обязуются решать спорные вопросы (в том числе и кашмирский) на двусторонней основе, а любое внешнее вмешательство допустимо лишь в случае, когда с этим согласятся и Нью-Дели, и Исламабад.
С тех пор прошло уже почти полвека, но Симлское соглашение до сих пор остается краеугольным камнем индо-пакистанских отношений. Оно выгодно Индии, и выгода эта увеличивается пропорционально росту индийской военной, политической и экономической мощи: по сути, Симла-1972 блокирует возможность вмешательства любой третьей державы в Кашмире, который Нью-Дели упорно считает своей территорией.
Индия слишком долго пробыла под иностранным владычеством, чтобы вновь позволить иностранцам влезать в свои внутренние дела. За прошедшие годы многие страны предлагали свое посредничество или давали понять, что готовы помочь в разрешении кризиса — включая США, Китай и Россию. Но всё без толку, Нью-Дели упорно игнорирует любые намеки. Нерушимость этого пункта Симлского договора стала для Индии вопросом принципа.
Ему просто неинтересно
Зачем Трамп так подставил Моди — неясно. Индийские СМИ пытаются понять, в чем дело. Возможно, американский президент просто ляпнул, не подумав? Или завидует Обаме и рассчитывает получить Нобелевскую премию мира за решение одного из сложнейших вопросов современности? Или это какая-то сложная политическая интрига, корни которой и не разглядеть?
Как бы то ни было, индийским властям придется поломать голову, как выбраться из кризиса с наименьшими потерями. Оба описанных выше варианта — и обвинение Трампа во лжи, и отказ от принципов Симлы — для Моди неприемлемы, так что, скорее всего, его советники будут искать третий выход.
Неожиданное решение предложил Салман Кхуршид, бывший глава МИД Индии в правительстве конгресса: дескать, Трамп просто не разобрал, что именно произнес Моди. Индийский премьер посоветовал ему медитировать (meditate), а американскому президенту послышалось «посредничать» (mediate). Вариант довольно изящный. Непонятно, правда, зачем бы Трампу медитировать на Кашмир, но, когда речь заходит о том, как бы избежать серьезного кризиса, на такие мелочи можно не обращать внимания.
Этот скандал — яркая демонстрация стагнации, которая наблюдается сейчас в американо-индийских отношениях и в принципе в американской политике в отношении Южной Азии. Внешне это не особо заметно: закупки Индией американского оружия растут, Моди и Трамп говорят о дружбе, США выпускают новую Индо-Тихоокеанскую стратегию. Но на фоне политики предыдущего президента всё это выглядит довольно бледно.
У Барака Обамы, начавшего разворачивать США в сторону Азии, была четкая стратегическая цель — превратить Нью-Дели в младшего партнера Вашингтона и сделать из нее бастион против Китая. И хотя добиться этого президенту не удалось, в укреплении индийско-американских связей он весьма преуспел. Когда Обама ушел от власти, отношения двух стран находились на подъеме. Многие и в США, и в Индии ожидали, что Трамп, которого даже называли «индийским Моди», продолжит политику своего предшественника — но вместо этого новый американский президент продемонстрировал, что сложные геополитические конструкты, которые выстраивал Обама, ему просто неинтересны, как неинтересна и сама Индия.
Индийское направление отдано сейчас на откуп Пентагону и Госдепу. Надо признать, что они делают всё возможное для того, чтобы сохранить индийско-американское взаимодействие. Чтобы смягчить нынешний кризис, Госдеп выпустил весьма обтекаемое официальное заявление, в котором говорится: «В то время как Кашмир является вопросом, который Индия и Пакистан обсуждают на двусторонней основе, администрация Трампа приветствует их переговоры, и США готовы им содействовать». То есть и американский президент вроде бы не то имел в виду, и индийский МИД правду сказал.
Но основной проблемы эта словесная эквилибристика не снимает. Трамп занят прежде всего сокращением издержек, которые несут США как сверхдержава. В случае с Индией это выливается в торговые войны и угрозу вторичных санкций, которую Нью-Дели воспринимает так, как и полагается воспринимать растущей великой державе, — в штыки. По сути, сейчас политика США в Южной Азии — это политика незатратных переименований, продавленных соглашений и угроз. Она хороша для тактических целей, но губительна для развития стратегических связей, подталкивая Индию к наращиванию контактов с Москвой и Пекином.
Это не значит, что так будет всегда. Не исключено, что Трамп, если окажется на второй срок в Белом доме, решит всё же уделить больше внимания Южной Азии. Но пока, похоже, он просто не берет в расчет всей сложности тамошних политических отношений и рубит сплеча, не обращая внимания на то, насколько болезненно это грубое вмешательство воспринимают даже дружественные страны. Нынешние словесные игры вокруг Кашмира в очередной раз подтверждает выстраданную столетиями дипломатических кризисов истину: неверное слово или жест могут привести к долгоиграющим последствиям, выправлять которые придется годами.
Алексей Куприянов, Известия
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки