Убийство иранского генерала Касема Сулеймани радикально сдвинуло равновесие на Ближнем Востоке. Фигура Сулеймани была настолько важной в иранской властной вертикали, что политологи заговорили о возможности реальной войны между Ираном и США. Более того, в Иране уже заявляют о наличии сценариев мести Соединенным Штатам. Какой окажется эта месть?
Войны, как известно, крайне редко ведутся странами в одиночку – для этого обязательно созывают союзников. И если по поводу США все достаточно понятно (чего стоит одно только НАТО), то каковы же союзники у Ирана?
Официально Исламская Республика Иран не имеет каких-либо обязывающих военно-политических соглашений с соседями. Даже с Сирией Иран связывает лишь договор о военном сотрудничестве, который был подписан только в 2018 году, когда результат гражданской войны в Сирии был уже понятен. Такое состояние дел характерно для гибридной войны. Иначе говоря, в тех случаях, когда страна предпочитает использовать в конфликте не свою регулярную армию или военно-политические союзы с другими государствами, но исповедует практику непрямых действий и опору на повстанцев или оппозиционеров на территории противника.
Большая часть иранских союзников в регионе – это не государства как таковые, а влиятельные политические и военные силы внутри них. Например, в Ливане это военизированная ливанская шиитская организация и политическая партия «Хезболла», а в Йемене – политическая шиитская группировка хуситов, чьё военное крыло представляет ополчение «Ансар Аллах». Таким же образом Иран обеспечивает свой влияние в соседнем Ираке, опираясь на несколько шиитских политических партий, имеющих свои военизированные формирования. Кроме того, скрытая проиранская шиитская оппозиция есть в Бахрейне, где в 2011, 2012 и 2016 годах последовательно вспыхивали шиитские волнения, подавлявшиеся при помощи Саудовской Аравии.
Всех неформальных союзников Ирана часто объединяют в так называемых «шиитский пояс» (или «шиитский полумесяц»), который условно простирается от Ливана и Сирии через юг Ирака с территории самого Ирана. Именно построению такого «клуба друзей Ирана» отдал массу своих усилий покойный Касем Сулеймани. Такой асимметричный ответ Исламской Республики оказался наиболее эффективным противодействием на попытки США создать вокруг Ирана кольцо блокады из враждебных стран. Так как либо эти страны сами оказывались раздираемыми внутренними противоречиями (как это случилось с Ираком), либо же вынужденно участвовали в совершенно бесперспективных конфликтах (как Саудовская Аравия и ОАЭ, увязшие в гражданской войне в Йемене).
Иран последовательно использовал против западного мира столь уважаемый в нём принцип нерушимости государственных границ, хотя таковые были проведены на Ближнем Востоке весьма условно – по итогам ухода европейских стран из своих колоний и зависимых территорий. В частности, несмотря на то, что соседний с Ираном Ирак представляет собой синтетическое государство со слабо пересекающимися, обособленными шиитской, суннитской и курдской общинами, Иран последовательно выступал за единый Ирак. Достаточно вспомнить, что именно Касем Сулеймани был тем самым «серым кардиналом», который де-факто удержал Иракский Курдистан от сецессии после проведения референдума о независимости в 2017 году. Причём сделано это было именно методами гибридной войны, с опорой на «верных» курдов, с которыми договорился Сулеймани. Силовую же часть операции провела иракская армия, но при масштабной поддержке шиитского ополчения.
Поэтому, рассматривая будущие сценарии эскалации возможного конфликта между США и Ираном, можно предположить, что Тегеран не будет идти по пути конвенциональной войны. Например, дестабилизация Ирака вынудит Иран в той или иной степени прямо поддерживать шиитскую общину страны и даже, возможно, пойти на прямую оккупацию юга Ирака. А это тут же сузит возможности Ирана для внешнеполитического манёвра и будет требовать просто неподъёмные ресурсы на осуществление такой политики.
Скорее всего, стратегией Тегерана в будущем станет попытка последовательного расширения «шиитского полумесяца», укрепления влияния Ирана в границах этой зоны и перенос нестабильности в страны за её пределами. Удобной целью, например, является Саудовская Аравия, где шиизм является второй по численности последователей ветвью ислама. Несмотря на то, что шиитов среди населения Саудовской Аравии формально не так и много, от 10 до 15%, они проживают компактно в крупных городах основного нефтеносного района страны – округа Эш-Шаркия, бывшей Восточной провинции. В Восточной провинции шииты составляют 90% населения. И несмотря на то, что Восточная провинция отвечает практически за всё производство саудовской нефти, ей перепадает лишь мизерная доля получаемого от экспорта нефти денежного «дождя».
Узкое горлышко Ормуза
Ещё одним сценарием гибридной войны, который может задействовать Иран, является фактор Ормузского пролива. Пролив представляет из себя узкое «бутылочное горлышко», через которое Персидский залив сообщается с Индийским океаном. Наименьшая ширина пролива составляет около 54 километров, но большая часть его мелководная. Для прохода танкеров используется два транспортных канала шириной около 2,5 километра каждый, разделённые друг от друга 5-километровой буферной зоной. Акватория Ормузского пролива является жизненно необходимой для поддержания текущей мировой инфраструктуры транспортировки ближневосточной нефти. Через пролив транспортируется порядка 20 млн баррелей нефти в сутки, что составляет около пятой части всего нефтяного предложения в мире.
У Ирана уже есть исторический опыт перекрытия Ормуза. Второй этап ирано-иракской войны, который начался с 1984 года, носит неофициальное название Танкерной войны. Она длилась четыре года, за это время были повреждены более 300 судов. Большая часть их, конечно, впоследствии вернулась в строй (нефтяные танкеры вообще плохо тонут, так как внутри них уже и так полно жидкости, которая ещё и легче воды), однако удар по нефтяной торговле был нанесен беспрецедентный.
Основным оружием Танкерной войны был отнюдь не флот, а самолеты и мины. Перекрыть 10 км судоходной части пролива минными заграждениями несколько раз удавалось и Ирану, и Ираку. На фоне войны против танкеров цены на нефть держались на достаточно хорошем уровне, падение рынка произошло только после ее прекращения. Безопасность в этом районе пришлось обеспечивать трем авианосным группам США. Поэтому сама по себе угроза перекрытия Ормузского пролива не такая уж и пустая – окрепший Иран сегодня может перекрыть Ормуз гораздо надёжнее, нежели в 1984-88 годах.
Конечно, другие страны региона тоже не «сидели на месте». ОАЭ за это время построили нефтепровод в обход Ормузского пролива по своей территории до порта Фуджейра, а Саудовская Аравия в конце 1980 годов ввела в эксплуатацию отдельный терминал в Красном море, который позволил не возить саудовскую нефть в обход Аравийского полуострова. Поменялась и ситуация в США – к концу 2019 года они добились практически полной независимости в вопросе добычи нефти и свели поставки из региона Персидского залива практически к нулю. В силу этого угроза перекрытия Ормузского пролива – это, опять таки, пример гибридных действий, так как основными пострадавшими станут страны Европы и АТР, которым и предлагается оказать упреждающее давление на США с целью недопущения эскалации открытого конфликта.
Ядерный Джокер
Подчеркнём: пока что Иран, в том числе и благодаря усилиям покойного Сулеймани, успешно ведёт гибридную войну против своих противников – и никак не проигрывает в ней. А это уже является для него выигрышем, так как позволяет избежать смертельного для Ирана открытого конфликта. Однако ещё одним фактором, который может радикально поменять картинку происходящего, является фактор иранского ядерного оружия. Напомним, нынешний этап противостояния между США и Ираном стартовал именно с момента выхода Соединённых Штатов из «ядерной сделки» по Ирану.
Ядерное оружие, как это ни печально, выглядит единственным фактором, радикально изменяющим политику США по отношению к стране, которая его создала. Именно создание ядерного арсенала обычно приводит к тому, что получившая его страна «таинственным» образом исчезает из военных планов США. И, судя по всему, Тегеран прекрасно понимает суть такого рецепта, который надёжнее всего закрывает для США даже гипотетическую возможность открытой войны с Ираном.
Пока что последние по времени фактические действия Ирана на пути к ядерному оружию были совершены в начале ноября 2019 года, когда Тегеран официально в очередной раз снизил планку своих обязательств по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД) – и запустил дополнительно 30 современных центрифуг IR-6 для обогащения урана. В части деклараций Иран пошёл даже дальше – 5 декабря в Тегеране заявили, что не будут ограничивать никакими лимитами обогащение урана, что практически разрушает весь механизм работы СВПД.
Пусть это и не оглашается явно и, более того, Тегеран всячески утверждает, что ядерное оружие не является конечно целью таких действий и заявлений, но именно они открывают Ирану столбовую дорогу в вопросе создания ядерного оружия.
Стоит понимать, что такие действия Тегерана уже касаются исключительно его взаимоотношений с Россией, Китаем, Великобританией, Францией и Германией, так как США полностью вышли из СВПД ещё в мае 2018 года. Теперь же, после убийства Касема Сулеймани декабрьские декларации Тегерана могут быть максимально быстро реализованы в практической плоскости, после чего Иран окончательно сможет потерять «пороговый» статус и стать полноценной ядерной державой. Конечно, создание единичного ядерного заряда никак не сможет поменять реальный баланс силы. Однако, как показывает практика, после такого события появление Дональда Трампа где-нибудь в Тегеране будет выглядеть не более экзотичным, чем его недавний визит в демилитаризованную зону на границе Южной и Северной Корей.
Именно этот фактор, как представляется, заставляет сейчас США всячески добиваться эскалации конфликта в попытке максимально быстро перевести его в открытую фазу. Так как уже в перспективе нескольких лет (а то и года-двух) Иран вполне может получить в свои руки «ядерный джокер», который станет предвестником конца игры по американским правилам. После чего Иран уже может спокойно продолжать ту самую гибридную войну, на рельсы которой его успешно поставил генерал Касем Сулеймани.
Войны, в которой США вряд ли смогут победить Иран.
Алексей Анпилогов, ВЗГЛЯД
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки