О рынке честолюбий, культурной коррупции и национальной безопасности
В нашей центроцентричной стране чести и привилегии быть рассказанными удостаивались преимущественно две столицы. Безусловно бывали исключения, но все-таки рассказывались прежде всего две наши столицы. Причин тому множество. Есть причины глубинные, ментального и цивилизационного свойства. А есть причины более частные и конкретные. Значительную часть нашей культуры делали люди столичные по рождению, а также люди провинциальные, но сбежавшие из своих глубинок в столицы. Места своего рождения многие не очень-то и любили, а кто любил, что-то такое трогательное и нежное писал, но в полноценные территориальные мифы, даже мифологические системы эти признания в любви не превращались. Что-то есть про Алтай, что-то про Байкал, что-то про Русский Север и прочее, но это у значительных авторов. Тьмы же пишущих и представляющих средних вообще были склонны к эдакой территориальной неконкретности и обобщённости. Их герои жили в условных Заозерсках и Зареченсках. Такие места сложно любить. Но ярким исключением в общей картине стала Одесса.
В первой половине ХХ века Одесса выдала целую плеяду прекрасных писателей и вообще деятелей культуры, которые не только сыграли в строительство своих собственных творческих биографий, прокарябывание и даже прогрызание своих собственных биографических траекторий, но и поучаствовали в строительстве мифа о своем городе, который с любовью описали и рассказали. Так родился одесский миф, уютный, частный, умытый южным солнцем, с привкусом соли, с улыбкой сквозь слезы, симпатичными бандитами и торгашами, с примерами того, как трогательное частное умудряется как-то выживать под ударами Истории, каких-то огромных и непобедимых сил. Одесский миф пережил Великую Отечественную войну. Не просто пережил, но еще больше укрепился и получил дополнительные краски.
В послевоенные годы одесский миф поддерживали люди пожиже, всяческие юмористы, актёры и массовики-затейники, но телега уже набрала ход и была способна на продолжительную инерцию, что позволило мифу пережить даже страшную и непоправимую трагедию падения Советской империи. Любимое дитя Империи, Одесса в постсоветские времена измельчала, многие уехали, а нам, большой публике, стало с чем сравнивать. Но всё равно что-то там про Дерибасовскую, шаланды полные кефали, Дюка, Молдаванку и Пересыпь, Потёмкинскую лестницу и Одессу-маму грело душу. Мы стали понимать, что море там так себе, пляжи тем более, в смысле архитектуры и вообще исторического духа уже не очень, Оперный театр маленький, но всё это всё равно было как пеленой укрыто одесским мифом.
Но случилась трагедия 2 мая 2014 года. Случилась «Одесская Хатынь». Случилось сожжение десятков людей. И именно к этому Одесса оказалась не готова. Сегодняшние знатные и заслуженные одесситы, носители одесскости, паразитирующие на одесском мифе, по сути промолчали. Город промолчал.
А в нас что-то сломалось, перегорело. Пелена спала. Началось умирание одесского мифа. В последние недели в нашем кино и на нашем телевидении пытаются, правда как-то вяло и без искры, пытаются об этом мифе напомнить. А нам уже неинтересно. А нам уже не очень понятно, кто эти люди, зачем они, откуда они, и почему мы должны их любить. Совсем не смешно. И совсем не хочется им сопереживать.
Не знаю, хорошо это или плохо. Мифы рождаются. Мифы умирают. Вообще новорожденное сегодняшнее украинство, безумно пошлое, мелочное и жестокое, оказалось не достойным доставшихся ему мифов. Миф оказался прихотливым имперским цветком, которому просто не хватило воздуха в душной хуторянской этнократии, которая скорее всего убьет его. Одесский миф оказался не по плечу и сегодняшним одесситам, знатным и не очень. Наблюдение за этим скорбным процессом, наблюдение за умиранием одесского мифа породило несколько моих, сугубо частных, наблюдений, которыми я хотел бы поделиться с постоянными читателями «украинских уроков»:
1.Для имперских окраин, для мест-подробностей бескрайней Империи, метрополия, место жительства глубинного народа, является главным рынком для провинциальных тщеславий и честолюбий. И даже после второго украинского майдана, бессмысленного и беспощадного. И, пожалуй, так будет долго, если не всегда. Кроме нас, другим больше нечего предложить голоштанным честолюбцам из городков и селений Слобожанщины, Малороссии, Полесья, Одесчины и прочих мест, в которых еще не перевелось человечье сырьё. Нам нужно теперь как-то оповещать этих уже не очень образованных людей о том, что правила меняются. Подлить стране, удовлетворяющей твое честолюбие, нельзя. Харам! Кстати, пора эти правила установить. Нам, держателям этого рынка честолюбия, пора осознать, что это наш бесценный актив, что это рычаг управления всяческими новорожденными хуторянскими, аульскими и прочими постсоветскими «демократиями», устремленными в светлое «европейское» или какое-то такое будущее. Пора начать управлять честолюбцами изо всех постсоветских углов. Делать это нужно тонко, но целеустремленно.
2. Нам нужно осознать недостаточность разговоренности, показанности наших городов и весей в культуре. Нам просто необходимо разговаривать наши города. Нам просто необходимо символически населять их, наполнять и переполнять. Это уже вопрос национальной безопасности. В грантоедских кругах как-то подозрительно много сейчас думают и пишут о взаимоотношениях «центр-периферия». Там далеко не все являются злобными орками, совсем уж тупо и беспощадно ненавидящими собственную страну, хотя такие тоже есть, но сам грантовый жанр предполагает эдакое подобие «оффшорного программирования». Изученные и опознанные детали и закономерности могут быть встроены в довольно злую модель, помочь нехорошим делам стать эффективными. Да и просто обидно. По залежам символического сырья, по ментальности, по вещности, по архитектуре и даже истории, например, Ростов-на-Дону гораздо мощнее, интереснее барыжнической Одессы. Если Ростовский миф с трудом прирастает локальными силами, то ему нужно помочь. Очень хорош потенциально и самарский миф. Очень хороши для грядущего рассказывания Владивосток и Омск, Новосибирск и Иркутск, Кузбасс и Челябинск… Вопиюще не рассказан нами, не населён символически относительно недавно наш Калининград. Пожалуй, только Екатеринбург в постсоветской России более или менее рассказан. Екатеринбург с его свердловским роком и Крапивиным, горнозаводской цивилизацией и Бажовым, стрит-артом и «Стенограффией», Алексеем Ивановым и БУКашкиным, трагедией царской семьи и конструктивизмом и прочим, и прочим и прочим. Причем даже в Екатеринбурге, уже проницаемом, уже символически населенном и даже кодифицированном, есть множество всего не рассказанного, но потенциально интересного.
3. И в культурной среде есть самая настоящая коррупция. Многие наши «творцы», что-то лопочущие о коррупции, или многозначительно на неё намекающие, буквально варятся в коррупции, буквально дышат коррупцией. Им бы помолчать и просто подумать, если они, конечно, не разучились это делать. И речь даже не о взятках за показ или проигрывание чего-либо в эфире, или за попадание в кастинг, или за получение какой-нибудь дурацкой премии. Речь о неизбежных в данной среде патрон-клиентских отношениях, всяческих землячествах в наших столицах, кружках «своих» разной степени посвященности и прочем подобном. Понятно, что победить отношенческую коррупцию полностью в этой среде невозможно, но её просто необходимо проветрить свежим воздухом арт-менеджмента. Спасительным для этой душного междусобойчика стал бы приход некоторого количества ценностно ориентированных менеджеров, продюсеров, демиургов. Причем я имею ввиду не хорошо знакомых многим нынешних «эффективных» менеджеров, картина мира которых помещается в 3% возможностей программы Excel. Я говорю о людях новых. Такие люди уже есть. Всей этой братии «творцов» просто нельзя управлять самими собой. Они обязательно всё испортят, разрушат, изваляют в грязи и бросят поломанным. Ещё и перессорятся друг с другом. Либо залягут в заслуженном статусе на каких-то командных должностях до смерти под аплодисменты, при этом жонглируя придуманными кем-то словами о необходимости сменяемости власти (улыбка).
4. Одесские творцы, молчащие о 2 мая, уже неинтересны имперской публике. Они не настоящие, они заменяемые. Всем мнящим себя незаменимыми нужно понять, что Россия всех переживёт. Им надо как-то понять и даже прочувствовать эту привилегию причастности к великой русской культуре. Россия обязательно будет производить мифы. Империя обязательно будет в кого-то или во что-то влюбляться. С вами или без вас. С Одессой, или без неё. Нашим «творцам» очень важно понять: репутация «своих» в определенной интеллигентской среде – ненадежна. Ваша профессия – нравиться. Постарайтесь понравиться имперскому глубинному народу. Это самое надёжное. Это навсегда. Забудьте про какие-то там «смыслы». Думать – это не ваш конек. В великой стране есть, кому думать, излагать свои мысли. Вы в этом ни черта не смыслите. В конце концов, плохо образованный лицедей, что-то лопочущий о «правде» и «смыслах» – это пошло! Постарайтесь узнать, чем дышит страна. Постарайтесь по-животному, органически, но это тоже очень ценно, почувствовать страну. Забудьте про вот это – «заставить людей думать».
5. Ещё нашим творцам, обильно живущим в телеящике, нужно помочь избавиться от «фарцы», этого уже глубоко въевшегося в нашу культурную отрасль архетипа. «Фарца» – это хорошее имя для чудовищного вторичного и алчного, которое старается прикинуться чем-то значительным и большим. У нас «фарца» вшита в то, что мы пока еще называем «русским роком». Причем в «русский рок» фарца вшита буквально, она является частью его генома. Фарца обитает в театре с его инфантильной протестностью и смешной актуальностью. Фарца обитает и в эстрадном пении, contemporary art и многом прочем ином. Нам пора готовиться к погружению в новый роман творческого класса со своим народом. Причем здесь должен сработать старый-добрый прагматизм. Фарца уже мало катит. Фарца быстро выдыхается. Об этом мало говорят, но сегодняшний российский потребитель символического продукта стал гораздо более искушенным и квалифицированным. Придуманного «пипла», который «хавает», уже нет. Избыточным медиа-давлением наши культурные деятели накачивают рейтинги-симулякры для своего ничтожного нечто, что они как прыщи выдавливают, держа в уме «пипл», которого уже нет. Всё «сотворенное» в этой логике совсем не про «пипл», совсем не про нас. Это про самих «творцов». Пожалуй, было бы даже интересно поупражняться в области этнологии русской творческой интеллигенции. Но сама тема скучная, мелкая и неинтересная. А потому мы, большая публика, добираем недостаточное где-то на стороне. Мы смотрим и обсуждаем в курилках «Игры престолов» и «Чернобыль», GTA и «Ведьмака» и прочее, и прочее, и прочее…К сожалению. Наши творцы хуже нас, публики. Пора нашим творцам начать догонять. Вообще проходят времена местоблюстительства, обладания позицией «сами придут, куда денутся». Уже не придут. И уже делись. Ищите нас.
Если же об одесском мифе, то важно определиться – нужен ли этот миф сегодняшней Одессе? Мы без него проживём. Мы тот правильный миф, как музейный экспонат, положим на одну из полочек в необозримом, огромном мега-ангаре нашего наследия. Время от времени по каким-то поводам будем его доставать. Для собственных имперских нужд. Самой же Одессе нужно ответить на вопрос – нужно ли длить эту одесскую историю? Этому городу на распутье нужно разобраться с собой, все взвесить, решиться и сделать. Сделать что-то очень важное, судьбоносное и значительное.
Евгений Фатеев, газета «Завтра»
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки