В последний день января произошло событие, которого с нетерпением ожидали многие европейские политики. Немало нашлось тех, кто отнесся к нему крайне негативно, но для большинства политически активных европейцев Брексит стал своеобразной точкой нового летоисчисления
Несмотря на наличие множества взаимоисключающих мнений о его влиянии на будущее Европы и на то, что ЕС и Соединенному Королевству предстоят продолжительные переговоры о новом формате двусторонних отношений, первый в истории выход государства из состава Евросоюза безвозвратно изменил европейский политический ландшафт.
Если обратить внимание на заявления европейских политиков, прозвучавшие после этого, становится понятно: Брексит не усиливает центробежные тенденции в рамках ЕС, которые еще недавно служили едва ли не главными лозунгами правых политических сил, уже успевших в связи с этим пробрести ярлык «евроскептиков». Наоборот, в рамках дискурса, сопутствующего тому, как совсем не «по-английски» покидает Великобритания состав объединенной Европы, формируется мощный импульс к геополитической консолидации остальных участников ЕС, а также ряд других, важных, в том числе для России, процессов.
В ночь Брексита на страницах более десятка основных европейских газет: бельгийской Le Soir, немецкой Frankfurter Allgemeine Zeitung, французской Le Parisien, итальянской La Repubblica и даже польской Rzeczpospolita и ряда других – появилось открытое письмо ведущих еврочиновников, по содержанию и форме напоминающее манифест, провозглашающий выход Британии из состава ЕС отправной точкой нового исторического этапа развития Европы. Авторами публикации выступили председатель Европейского совета Шарль Мишель, спикер Европарламента Давид Сассоли и глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен. После коротких и скупых слов прощания наиболее влиятельные политики ЕС предельно четко сформулировали свою позицию: прощание с туманным Альбионом означает рассвет «новой Европы».
Авторы письма не стали подробно описывать свое видение будущего континента, однако жестко и категорично выразили свое отношение к Лондону. Еще бы: политика Соединенного Королевства на протяжении всего членства в ЕЭС и ЕС шла вразрез с интересами других членов содружества, выливаясь в противодействие созданию единой европейской валюты, потворство диктату Соединенных Штатов в вопросах единой оборонной политики, блокирование наиболее важных и амбициозных экономических инициатив.
Разумеется, по поводу Брексита в прессе и на страницах соцсетей посчитали необходимым высказать свою позицию представители всех значимых политических сил и движений.
«Евросоюз останется в истории как оглушительный провал. Brexit должен ознаменовать начало строительства Европейского альянса независимых наций, к чему мы призываем и чего хочет подавляющее большинство европейцев», — написала в своем твиттер-аккаунте лидер политической партии «Национальный фронт» Марин Ле Пен. Серьезность ее слов подчеркивает недавний отказ ее движения от идеи выхода Франции из ЕС, так называемого фрексита, в пользу курса на «реформирование европейского проекта изнутри».
В специальном телевизионном обращении президент Франции Эммануэль Макрон был солидарен с лидером французских правых. «Чтобы защитить наши интересы в противостоянии с Китаем и США, нам нужно еще больше Европы», – заявил он. Что интересно, в этом контексте не была упомянута «российская угроза».
Впрочем, Макрон все-таки не преминул, солидаризируясь с Польшей, позволить себе пару сомнительного толка высказываний о якобы пытающейся переписать историю Второй мировой войны России, которые на фоне прошедшего Форума памяти жертв Холокоста выглядели весьма нелепо.
Обращение Макрона и манифест руководителей Евросоюза, возможно, являются звеньями в череде событий политической жизни Европы, подтверждающих ее возвращение к историческим корням и традиционному геополитическому контуру, неотъемлемой частью которого была, и всегда будет оставаться Россия.
Тем временем сотни готовящихся к переезду британских еврочиновников, с которыми, судя по телеэкрану, так любезно прощались континентальные политики, на самом деле в течение последних лет вызывали раздражение едва ли не всего спектра европейского политического истеблишмента. В рамках ЕС представители Британских островов в противовес силам, преследующим исторические интересы континентальной Европы, последовательно продвигали политическую линию, совмещающую в себе стремление глобалистских элит к построению американоцентристской модели миропорядка с чопорной ностальгической рефлексией на тему ушедшей в небытие Британской империи, над территорией которой никогда не заходило солнце…
В истории сохранится множество свидетельств того, как опираясь на поддержку Соединенных Штатов, Объединенное Королевство «выбивало» себе и в рамках Европейского экономического сообщества, и, позднее, в составе Евросоюза намного более комфортные по сравнению с остальными членами объединения условия. Используя любые аргументы, или вовсе без таковых, туманный Альбион жестко продавливал собственные интересы, связанные с доступом продукции на рынки континентальной Европы или с защитой собственной валюты и сельхозрынка, экономии бюджетных трат на социальное обеспечение и в целом не допуская ни единого шага, предполагающего сколь-нибудь значимый ущерб британской экономике в интересах общеевропейского блага. В ответ на дипломатическую поддержку «старшего товарища» по атлантическому тандему, внутри ЕС и НАТО Великобритания брала на себя роль своеобразного «помощника шерифа», последовательно продвигая позицию США по Афганистану, Ливии, Ираку, Сирии и Балканам.
В течение едва ли не полувека и до прошлого года подобную политику на европейском континенте словно не замечали. Однако, вновь заглянув в историю, невозможно не отметить тот факт, что еще на рубеже 60‑х годов ХХ века президент Франции Шарль де Голль был категорически против вхождения Британских островов в находящееся тогда в фазе становления Европейское экономическое сообщество (ЕЭС). Легендарному французскому политику принадлежит почти пророческое высказывание, сделанное в 1963 году:
«Включение Великобритании в ЕЭС приведет к образованию колоссального трансатлантического блока под американским контролем и влиянием, он попросту поглотит европейское сообщество. Это противоречит изначальной идее Франции — создать чисто европейскую конструкцию».
Генерал де Голль, находясь на своем посту, не допустил вхождения Великобритании в ЕЭС, дважды накладывая вето на проект этого решения. И лишь занявший его место Жорж Помпиду поддержал вхождение Великобритании в эту структуру. Полноценным членом ЕЭС Великобритания стала лишь в 1973 году. В наши дни, в контексте вырисовывающейся тенденции к формированию собственной европейской оборонной политики, вспоминается и другое высказывание де Голля: «Европа должна иметь свою внешнюю и оборонную политику вне НАТО, независимую от Америки и Великобритании». Следуя этим убеждениям, в 1966 году де Голль настоял на выходе Франции из военных структур НАТО.
Созвучно позиции генерала прозвучали заявления, сделанные в прошлом году главой Еврокомиссии Урсулой фон дер Ляйен. Практически сразу после избрания она объявила на Парижском форуме мира о планах по усилению геополитической роли ЕС до уровня самостоятельного, вне диктата Соединенных Штатов, обеспечения безопасности, а также о необходимости создания «геополитической комиссии» для реализации этой политической линии.
Позицию, которую занимала Великобритания в вопросах обеспечения европейской безопасности, ярко характеризует имевшая место в конце восьмидесятых годов жесткая полемика премьер-министра Маргарет Тэтчер и канцлера ФРГ Гельмута Коля по вопросу размещения арсеналов тактического ядерного оружия на территории Европы после заключения Договора о ракетах средней и малой дальности. Германия настаивала на их ликвидации, согласно предложению СССР. Гельмут Коль исходил из того, что, в условиях агонизирующего восточного блока, арсеналы авиационных ядерных бомб малой мощности, не имеющие ни малейшего отношения к поддержанию стратегической безопасности, не представляют ничего, кроме дополнительной угрозы безопасности. Тэтчер, будучи непримиримым противником ликвидации ядерного оружия, выступала не только за сохранение тактического ядерного оружия для использования в локальных вооруженных конфликтах, но и за его модернизацию.
Иллюстрацией британской военной политики того времени служит признанный в 2003 году факт того, что в ходе войны с Аргентиной в 1982 году на вооружении кораблей флота Ее величества, отправленных к Фолклендским островам, находились готовые к использованию глубинные варианты тактических ядерных бомб типа WE177.
В том, что касается перспектив изменений российского вектора внешней политики Евросоюза и Великобритании, то большинство аналитиков настроено сдержанно, склоняясь к тому, что Великобритания продолжит оказывать давление на Россию, пойдя по этому пути «немного дальше» Евросоюза, который, вероятнее всего, оставит свою политику неизменной.
Подобную точку зрения достаточно легко поставить под сомнение, поскольку даже в краткосрочной перспективе Брексит приводит к перераспределению мест в Европарламенте, лишая главный представительный орган Евросоюза достаточно активной группы, состоящей из 73 депутатов, традиционно продвигающих жесткую антироссийскую линию. В частности, больше всего голосов теряет ультралиберальная группировка Renew Europe.
Одновременно, при этом укрепляется правое крыло Европарламента, в частности, правоцентристская Европейская народная партия и более радикально настроенная фракция «Идентичность и демократия».
Ключевыми элементами программы партий, входящих в эту фракцию, являются: противодействие сепаратизму и нелегальной миграции, взвешенное и построенное на всенародном обсуждении законодательство о семье, домашнем насилии, абортах, защита института семьи и брака, как союза мужчины и женщины; защита традиционных ценностей и сохранение исторической памяти.
И, что немаловажно – применительно к основной части входящих в «Идентичность и демократию» партий – более тесное сотрудничество с Россией.
Созданная после прошлогодних выборов в Европарламент «Идентичность и демократия», стала пятой по числу участников фракцией в Европарламенте, объединив 73 депутата, придерживающихся правых политических взглядов из девяти стран. Всего лишь год назад представленные в этой фракции и правые партии именовали себя «евроскептиками» и продвигали, каждая по отдельности, собственный политический курс на выход страны из Евросоюза. В последнем же созыве Европарламента представительство правых не только увеличилось применительно к количеству занимаемых мест, но, несмотря на существующие разногласия, взяло четкий курс не на разрушение ЕС, а на трансформацию Европы на основе общего понимания необходимости возврата к традиционным ценностям, а также континентального, а не трансатлантического единства.
Председателем фракции стал Марко Цанни, представляющий итальянскую партию «Лига Севера». В состав руководства фракции вошли представители «Альтернативы для Германии» Йорг Мойтен и генеральный секретарь французского «Национального объединения» Николя Бэ. Кроме этих партий, во фракции представлены почти все имеющие в Европе вес правые партии: «Австрийская партия свободы», «Фламандский интерес» из Бельгии, «Истинные финны», «Датская народная партия», чешская «Свобода и прямая демократия» и «Консервативная народная партия Эстонии».
С точки зрения перспектив трансформации российского вектора во внешней политике ЕС имеет значение то, что «Идентичность и демократия» последовательно выступает против продления антироссийских санкций.
Выход Великобритании из Евросоюза совпал с целым рядом и других знаковых событий, связанных с укреплением европейских политических сил, придерживающихся правых взглядов, последним из которых стали выборы, состоявшиеся в конце января 2020 года в двух крупнейших регионах Италии.
На состоявшихся в конце января выборах правоцентристам, представленным в «Идентичности и демократии», во главе с Маттео Сальвини удалось добиться высоких показателей и одержать убедительную победу в Калабрии.
Другим немаловажным событием в политической жизни Европы в прошлом году стал неожиданный успех на состоявшихся в ноябре испанской правоконсервативной партии Vox (Голос), которая двукратно, по сравнению с предыдущим созывом, увеличила число своих представителей среди депутатов национального парламента. Несмотря на то, что росту симпатии электората по отношению к правым националистам способствовали беспорядки в Каталонии и недавнее инспирированное социалистами решение о перезахоронении испанского военного и государственного деятеля Франциско Франко, успех этой партии является свидетельством общеевропейской тенденции. За «Голос» отдали свои голоса более 15 % от общего числа избирателей, что составило более трех с половиной миллионов испанцев. Менее чем за год, число сторонников этой партии увеличилось на миллион человек.
Аналогичная ситуация сложилась и в Бельгии. На национальных выборах, проходивших одновременно с прошлогодними выборами в Европарламент, в регионе Фландрия правоконсервативная, провозглашающая созвучные по духу с «Голосом» идеи партия «Фламандский интерес», впоследствии вошедшая в состав фракции «Идентичности и демократии», получила почти 19 % голосов избирателей. А ведь аналитики предрекали ей не более 7 %, которые она получала на выборах в прошлом.
Чуть медленнее, но все же набирают силу чешская партия «Свобода и прямая демократия» и «Альтернатива для Германии», которые придерживаются антииммигрантской позиции и выступают за «прямую демократию» и возвращение к традиционным европейским ценностям.
Начиная с 2015 года, в Германии, особенно в восточных землях, правые консерваторы получают все более возрастающую поддержку населения. А в свое время бывшие абсолютными лидерами политической жизни – Христианско-демократический союз (ХДС) и Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) – теряют поддержку избирателя.
Впрочем, наиболее ярким индикатором поворота Европы в сторону поддержки правого консерватизма являются результаты, которых добивается возглавляемое Марин Ле Пен французское «Национальное объединение» на выборах в Европарламент как в 2014‑м, так и в 2019 г. На последних выборах это объединение получило больше голосов, нежели центристская партия Эммануэля Макрона «Вперед, Республика!».
«Лига Севера», или, как ее еще называют, «Северная Лига за независимость Падании» образовалась в начале 90‑х годов прошлого века, изначально выступая за автономию ряда областей Италии. Сегодняшний лидер партии, один из ведущих политиков страны Маттео Сальвини, реформировал партию, переориентировав курс сепаратизма на рельсы правого консерватизма, и привел партию к успеху весной 2018 года, когда она, первой из крупных европейских правых партий, создала коалиционное правительство вместе с «Движением пяти звезд» во главе с Луиджи Ди Майо.
Нельзя не упомянуть и роль Соединенных Штатов в укреплении альянса правых политических движений в Европе. В начале прошлого года, в преддверии выборов в Европарламент, Стивен Бэннон, покинувший пост главного советника по стратегии Дональда Трампа, запустил проект «The Movement (Движение)», направленный на консолидацию европейских правых партий и политических сил, поставив цель – добиться третьего результата по численности для этой фракции в главном законодательном органе Евросоюза.
Стивен Бэннон – выдающий американский журналист, один создателей ведущего информационного портала консерваторов Breitbartnews, глава штаба Дональда Трампа во время президентской гонки и идеолог его успешной избирательной кампании. В интервью агентству Reuters Бэннон объяснял, что его проект должен привести к «тектоническим сдвигам» в европейской политике.
Участвующий по приглашению Марин Ле Пен в работе конференции, организованной французским «Национальным фронтом», он заявил: «Пусть вас называют расистами, ксенофобами, националистами. Носите это как почетный знак. Потому что с каждым днем мы сильнее, а они слабее».
Экс-глава штаба Дональда Трампа и его личный друг Бэннон, перед выборами в Европарламент провел серию консультаций с руководством европейских правых партий, и, несмотря на отсутствие «оглушительного» успеха (на выборах в Европарламент «Идентичность и демократия» заняла не третье, а пятое место), внес очевидный вклад в формирование новой коалиции и способствовал появлению большого числа оставшихся без ответа вопросов о роли Соединенных Штатов в развитии европейского правого популизма.
Возвращаясь к европейской политике, стоит отметить, что из всего спектра политических сил, представленных в блоке «Идентичность и демократия», против политического сближения Западной Европы и России выступают лишь представители «Датской народной партии» и «Консервативная Народная партия Эстонии», имеющие поддержку в среднем 10–12 процентов населения своих стран.
Что же касается неизменной антироссийской позиции представителей бывших прибалтийских республик СССР и Польши, то и в этом случае, заглянув в историю, станет понятно, что формирование этой парадигмы не обошлось без влияния Великобритании. После окончания Первой мировой войны, по задумке премьер-министра Ллойд-Джорджа, прибалтийские страны и частично Польша должны были служить своего рода поясом безопасности между Советской Россией и Западной Европой. Подобный подход реализовывался внешнеполитическим ведомством Великобритании и после крушения СССР в форме продолжающейся и по сей день экономической, идеологической и военно-политической опеки стран Балтики и Польши.
Разумеется, подобные изменения не могут не сказаться на общем внешнеполитическом курсе Евросоюза по отношению к Москве. Британия всегда оставалась историческим геополитическим конкурентом Российской империи, Советского Союза и современной России. Во все исторические периоды за большинством антироссийских инициатив Запада стояли геополитические и экономические интересы или амбиции Соединенного Королевства. Историческими плацдармами геополитического столкновения России и Британии в новой и новейшей истории были регионы Центральной и Южной Азии. Наиболее известный исторический период геополитического соперничества между Британской и Российской империями за господство в Южной и Центральной Азии в XIX — начале XX веков получил название «Большая игра». Российские интересы, точно так же, как и сегодня, сводились большей частью к необходимости защиты южных границ. Великобритания же воспринимала любую активность в этом регионе, как посягательство на собственно экономическое доминирование.
«Большая игра» стала прообразом холодной войны ХХ века, представляя собой целый исторический пласт военно-политического, дипломатического, разведывательно-шпионского и экономического противостояния, вылившегося в поддержку Британией воевавшего с Россией Ирана и кавказских горцев.
Немаловажно и то, что Британские острова в реализации своей антироссийской внешнеполитической линии никогда не имели «морального» сдерживающего фактора, такого, как взаимная ответственность за судьбу мира, в рамках обеспечения глобальной стратегической безопасности, который так или иначе присутствовал в двусторонних отношениях США и СССР (Российской Федерации).
По данным Федеральной таможенной службы (ФТС) России, в 2018 году товарооборот России и Великобритании составил 9,39 млрд долларов. Для сравнения: с Германией в том же году товарооборот превысил этот показатель в четыре раза – 38,1 млрд долларов. Даже Италии торговать с Россией выгоднее, чем Британии, – товарооборот составил 17,4 млрд долларов.
Очень вероятно, что по мере затухания Британского влияния в общеевропейских политических и экономических институтах, кризиса политических сил, занимающих лидирующие позиции на европейском политическом небосклоне, и укрепления позиций правых консерваторов, будет меняться и внешнеполитическая линия Евросоюза. Под влиянием этих факторов в самом ближайшем будущем мы, возможно, станем свидетелями трансформации европейского политического ландшафта, которая откроет дополнительные возможности для сотрудничества Евросоюза и России.
Дмитрий Федоров, Столетие
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки