В Киеве будет установлен памятник второму председателю так называемой Директории УНР Симону Петлюре, который учил украинский народ борьбе с «московской вошью» и ассоциируется в основном с погромами. Историческая реабилитация Петлюры, начатая еще при президенте Ющенко, имеет долгосрочную цель и четкий антироссийский подтекст. В этом смысле он значительно опаснее, чем Бандера.
Виктор Ющенко буквально мечтал поставить в столице памятник главе Директории, всячески подчеркивая, что это вопрос государственной значимости, а Петлюра – одна из ключевых исторических фигур Украины. Подчеркивать это было необходимо, так как население имеет об этом деятеле и о его исторической значимости весьма отдаленное представление – слишком уж скоротечен был заявленный период его власти и слишком мала была территория, на которую эта власть распространялась.
«В вагоне Директория, под вагоном – ее территория», – издевательски зубоскалили великороссы.
Будучи незаурядным человеком (не образованным, но начитанным, не волевым, но харизматичным), Петлюра отметился в истории как заурядный неудачник, который многого хотел, но ничего не смог.
Поскольку речь идет об Украине, неудачник – это не клеймо, это данность. «Самостийное» мышление предполагает максимально возможную дистанцию истории Украины от истории России. Как следствие, на огромном промежутке от Переяславской Рады до распада СССР – все, кто не «оккупант» и не «агент Московии», все будут неудачниками. Как максимум можно говорить лишь об их идеологическом вкладе в будущую независимость Украины.
Таков, в частности, пресловутый Бандера – не только террорист, но и политический философ, не сформулировавший, впрочем, ничего, кроме украинского варианта фашизма (свой вариант имелся у любого более-менее крупного народа Европы, не исключая и русских – такое уж было время).
Петлюра тоже пописывал. Одна из наиболее объемных его работ носит название «Размышления дядьки Симона про то, как московские вши поедают Украину и что с ними нужно делать». Но назвать его значимым идеологом украинской национальной государственности просто невозможно – он не ушел дальше публицистических заметок «на злобу дня», благо большую часть жизни проработал журналистом.
Хуже того, в отличие от Бандеры (человека с крепкой и цельной системой взглядов), Петлюра был чрезвычайно непоследователен. Борьбе с «московской вошью» предшествовал значительно более длительный период его славословий в адрес русской армии и Российской империи.
Его объективная роль в честном учебнике – авантюрист и «халиф на час», который ничего не успел, ничего толком не добился и ничего после себя не оставил. Тем не менее Петлюра вдруг оказался принципиально значим для Ющенко, который вложил уйму времени и сил в формирование новой украинской историографии – предельно мифологизированной и принципиально антироссийской.
После Евромайдана этот «деятель ни о чем» вновь стал востребован – в провинциальной Виннице, бывшей когда-то «временной столицей» УНР, ему был открыт первый на территории страны памятник. Приход Зеленского ничего в этом смысле не изменил: Петлюра продолжил считаться «одним из выдающихся деятелей украинской государственности», как выразился глава Украинского института национальной памяти Антон Дробович, назначенный на свой пост при новом президенте.
Но почему? Зачем «самостийникам» раздувать неоднозначную и невыдающуюся фигуру до масштаба национального героя?
Ющенко объяснял необходимость этого в том числе тем, что Петлюра был «несгибаемым борцом против красных». Идейный антибольшевизм на Украине действительно ценится, но в случае с Петлюрой это просто вранье: в период своей бурной деятельности в 1917-1920 годах он заключал или пытался заключать союзы с кем только можно, и советская власть не исключение.
В России распространено мнение, что всё дело в антисемитизме Петлюры, который созвучен антисемитизму Бандеры и антисемитизму современных украинских радикалов. Но эта версия не учитывает то обстоятельство, что в историографии «по Ющенко» антисемитизм украинских «самостийников» не просто отрицается, а вымарывается из истории шулерскими методами.
При этом Петлюра и впрямь антисемитом не был, если подразумевать под этим фобию или идею. Просто из всех сил, воевавших тогда на Украине – от большевиков и махновцев до деникинцев и немцев, – наиболее активно еврейскими погромами занимались верные Петлюре части ввиду своей повышенной «национальной ориентированности», а сам атаман этому зачастую не препятствовал из политических соображений. Фраза «не ссорьте меня с моей армией», обращенная к еврейской делегации, вошла в историю.
Но «зачастую не препятствовал» не значит «вообще не препятствовал» – в этом вопросе Петлюра метался, как и в десятке других. В любом случае убит он был еврейским активистом, с точки зрения которого это было актом мести именно за погромы. Выслушав доводы защиты, французский суд присяжных оправдал убийцу.
Другими словами, Петлюра оставался хроническим неудачником даже после своей смерти.
Но если дело не в антисемитизме и не в антибольшевизме Петлюры, тогда в чем? В том, что «самостийной» историографии жизненно необходим герой, который «возродил» бы украинскую государственность в относительно короткий период послереволюционной суматохи и Гражданской войны.
Одно время на эту роль пытались взять историка Михаила Грушевского. До сих пор можно встретить утверждения, будто бы он стал «первым президентом независимой Украины», хотя это не соответствует действительности. Проблема с Грушевским в том, что Центральная рада, где он председательствовал, после октябрьского переворота провозгласила Украинскую народную республику в федеративном единстве с Россией.
О независимости Украины было объявлено только после разгона Учредительного собрания, но в этом случае счет даже сугубо формальной власти Грушевского и Ко идет не на недели и месяцы, а на дни и часы. Мало кем поддерживаемая Центральная рада вынуждена была бежать из столицы сразу после провозглашения нового государства, а вернуться смогла только на немецких штыках – и считаться независимой не могла по определению.
На тех же немецких штыках, зато уже больше полугода, продержался и режим «гетмана всея Украины» Павла Скоропадского. Его Украинская держава действительно была независима от Москвы, контролировала относительно большие территории и продемонстрировала хоть какие-то признаки устойчивости. То есть «воссоздателем украинского государства» можно было бы считать именно Скоропадского, но он в этом качестве «самостийников» устраивать не может – генерал-лейтенант Русской императорской армии был русофилом, ушедшим в сепаратизм не от России, а от большевиков.
Остается Петлюра, свергнувший Скоропадского на волне антинемецких настроений, но никогда не контролировавший даже 20% от территорий, заявленных как Директория УНР. Именно он ходит ныне в «воссоздателях», чем «историческая значимость» этого эпизодического персонажа и заканчивается.
На формирование такой вот национальной истории у соседей можно было бы не обращать внимания: если нравится откапывать из пыли лузеров – пусть откапывают, не жалко. Но есть нюанс.
Если Петлюра – «воссоздатель украинской государственности», павшей в 1920-м и заново воссозданной в 1991-м, то весь советский период – это период оккупации независимого украинского государства. То есть украинцы – не одни из создателей Союза ССР, а его жертвы.
Пока еще этот тезис кажется до комичного наглым, но он активно внедряется в публицистику и историографию Украины. И можно с уверенностью предположить, что уже в ближайшем будущем в украинскую политическую риторику войдет понятие «российской оккупации 1918-1991 годов». А вместе с ним и требование к правопреемнику СССР – Российской Федерации – о выплате «компенсаций за оккупацию» по примеру республик Прибалтики.
И не надо тогда говорить, будто не предупреждали. Памятник хроническому неудачнику Петлюре в центре Киева – более чем наглядное предупреждение.
Станислав Борзяков, ВЗГЛЯД
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен и Телеграм-канал FRONTовые заметки