Донбасский Свердловск встретил автора лютым парадоксальным апрельским морозом, белой снежной предрассветной дымкой, комендантским часом и самым брутальным Лениным из всех, что я видел. Именно там я ответил, по крайней мере, для себя, на один из главных вопросов войны в Донбассе. По какой причине современная Украина питает всепоглощающую ненависть к Донбассу? Ответ этот был крайне образным, на каком-то ментальном уровне
Свердловск, который Украина в тупом упрямстве продолжает именовать Довжанском, город крайне молодой. Первые поселения появились в этом районе в начале 18-го века, но на стеле на въезде в город отчётливо обозначена дата основания – 1938-м год. Городок небольшой и однозначно рабочий. Даже вышеназванная стела выполнена в виде трёх подозрительно утончённых уходящих ввысь терриконов.
В Свердловск мы въехали то ли глубокой ночью, то ли ранним утром – часа в 3 или 4 ночи, переходящей в утро. Город спал нервным сном комендантского часа. Поэтому-то мне с другом пришлось ещё несколько часов прятаться в кустах недалеко от шахтёрского сквера от родной до боли комендатуры. Лишь когда чуть забрезжило солнце, нам удалось выйти в мир, запорошенный снегом, отчаянно стуча зубами от холода.
Городок был пуст от слова совсем. Только некоторые вахтовые автобусы, проносившиеся мимо, в сторону шахт говорили о том, что жизнь здесь, если и не бьёт ключом, то хотя бы есть. Конечно, автору было слегка не по себе, но центральная улица, на которой располагался «Палац Культуры», административные здания и прочее, показалась мне очень уютной и просторной. К тому же в отличие от крупных российских городов свердловские афиши не пугали приездом Киркорова с отрядом поющих трусов. Наоборот, на афишах встречались упоминания местных клубов моделистов, какие-то детские утренники и прочие мероприятия с тёплыми советскими корнями, про которые мы порядком подзабыли.
А напротив «Палаца» был установлен, верно, самый брутальный памятник Ленину, что я видел. Владимир Ильич был широк в плечах и опирался на гранит, из которого и вырастал, мощными пролетарскими руками. Этот Ленин явно и не собирался разделить свою судьбу с украинскими коллегами.
Это место знаковое ещё и потому, что именно здесь третьего марта 2014-го года собрались почти все свердловчане с требованием не просто о независимости, но и о фактическом присоединении Луганской области к России. Вооружены люди были только плакатами и русскими флагами. Митингующие, конечно, находились в крайне бурном эмоциональном состоянии, но, что показательно, никто не ринулся грабить магазины, никому и в голову не пришло разобрать бетон, поставить палатку и начать растить чеснок посреди главной площади районного центра. Никто не старался штурмовать винные склады или разнести витрину ближайшего магазина. Единственной жертвой тех лихих месяцев стало здание «Приватбанка». Да и то после обещания банка оплаты убийств русских людей.
Продолжая гулять по ещё дремлющему Свердловску, на одном из перекрёстков я заметил старушку в спецовке ДТЭКа (топливно-энергетическая компания). Эта седая женщина с лицом испещрённым морщинами с необычайной старательностью и аккуратностью, несмотря на возраст, убирала заснеженную улицу. Она не обращала на нас никакого внимания, поглощённая своим трудом.
После мне не единожды удалось убедиться в этой ментальной созидательности Донбасса. Так, в городском парке передо мной возникла несколько иная картина. Женщина предпенсионного возраста с таким же безупречным аккуратизмом красила аттракцион «лодочки». Война уже давно опустошила почти весь парк, прохожие в нём были редкостью, многие аттракционы исчезли, казалось, навсегда, но всё это нисколько не смущало работницу. Она с сосредоточенностью художника водила кистью по старому металлу «лодочек», чтобы хотя бы этот уголок парка заиграл весенними красками после долгой зимы.
Именно тогда мне и стала понятна ненависть Украины к Донбассу. Они не могут не ненавидеть русский Донбасс. Не могут люди, вышедшие на майдан только благодаря жирной, но в итоге пластиковой, евросоюзовской морковке перед носом, не питать лютую злобу к альтруистической принципиальности иных людей. Не могут украинские «патриоты» натаскавшие в центр столицы зиккураты навоза не питать ненависти к донбассовцам, кто в условиях войны и блокады не потеряли ментальную склонность к созидательности. Не способны жить в рамках одной страны граждане в экстазе сооружающие свинарник (в прямом и однозначном смысле этого слова) на главной площади Киева и жители Донбасса, выходящие после артобстрела на улицу, чтобы привести её в приличный вид.
Глубоко внутри себя, в той части самосознания, которую сами украинские националисты ненавидят, как негодяй остатки совести, им претит само наличие созидателей рядом с собой. Они для них словно упорный работящий сосед для пропитого лоботряса с хуторянским мышлением в его тёмной стороне – скаредности, жадности и антисанитарии, как физической, так и духовной.
Этой противоестественной ненавистью, продиктованной собственным комплексом неполноценности и ущербности, и вызваны все ожидания, что Россия распадётся, а русский язык исчезнет. Все те инфернальные желания зашвырнуть на Москву ядерную бомбу зиждутся на увечном сознании этих людей. Способны они это понять? Нет. Само осознание этого для них ненавистно.
Сергей Монастырёв, специально для News Front
Обязательно подписывайтесь на наши каналы, чтобы всегда быть в курсе самых интересных новостей News-Front|Яндекс Дзен, Телеграм-канал FRONTовые заметки, а также Instargam-канал NEWS.FRONT