С 2005 года 4 ноября отмечается как государственный праздник России, День народного единства. Календарно он совпадает с почитанием православным русским людом иконы Божией Матери Казанской. Совпадение это неслучайное, День народного единства намеренно учрежден в этот знаменательный для русской истории и русского духа праздник Чудотворной Иконы, одной из охранительниц России
В пояснительной записке о новом празднике указано: «4 ноября 1612 г. воины народного ополчения под предводительством Козьмы Минина и Дмитрия Пожарского штурмом взяли Китай-город, освободив Москву от польских интервентов и продемонстрировав образец героизма и сплоченности всего народа вне зависимости от происхождения, вероисповедания и положения в обществе».
Помним, что День народного единства — это возрожденный государственный праздник, который был учрежден в 1649 г. указом царя Алексея Михайловича Романова, по которому церковный праздник в честь Казанской иконы Божией Матери приобрел статус государственного.
Многовековая традиция празднования пресеклась с приходом в ХХ в. безбожной власти. А сегодня критичные умы задаются вопросом: не является ли возрожденный праздник штукой надуманной, приживется ли новая, то есть хорошо забытая старая традиция в нашем нынешнем обществе, к сожалению, все еще разрозненном?
В самом деле, в страшные годины Смуты, когда стоял вопрос утраты Русской государственности, вольно было «единяться» князю Дмитрию Михайловичу Пожарскому с нижегородским земским старостой Кузьмой Миничем Захарьевым Сухоруким, которого мы помним как Кузьму Минина. Кажется, всем памятна и знаменитая надпись на прославленном памятнике скульптора Мартоса на Красной площади золотистыми буквами по красному граниту: «Гражданину Минину и князю Пожарскому благодарная Россия. Лета 1818».
Вот это да! За что же Россия столь благодарна этим двум мужам, памятник коим планировалось сначала установить в Нижнем Новгороде, где они собирали ополчение, да потом, по трезво-взволнованному и благодарному размышлению порешилось, что самое место памятнику — в сердце России, в спасенной ими Москве!
Да за то самое — без их патриотической воли, без самоотрешенной любви к Отечеству, быть может, и Отечества-то нашего не было бы. Всё, включая Москву, сожрали бы лях да литвин, да правили бы тут по сей день Лжедмитрий за Лжедмитрием!
В этом году ко Дню народного единства осуществлена уникальная за два века реставрация этого шедевра Мартоса. Без Минина и Пожарского мы главную площадь страны уже себе не представляем.
Как не сказать и о памятнике в Нижнем Новгороде. В год возобновления празднования Дня народного единства, то есть 4 ноября 2005 г., центром празднования стал Нижний Новгород, где состоялось открытие памятника Минину и Пожарскому — копия мартосовского, московского. В открытии участвовал Патриарх Алексий II, что придало торжеству одухотворенный характер. Исторический посыл по-своему «восторжествовал»: памятник, который должен был стоять в Нижнем, теперь в нем и находится, отозвавшись в Москве эдаким четырехсотлетним эхом, русской космической рифмой. Два одинаковых памятника Минину и Пожарскому — два на двоих героев, «родину спасших, вслух говоря».
Конечно же, это не все памятники благодарной России этим двум мужам. Вспомним хотя бы еще один, тем более что он был открыт лишь недавно, тоже в День народного единения, в Спасо-Евфимиевом монастыре г. Суздаля, это — памятник-часовня Д.М. Пожарскому. Национальный герой России был похоронен в 1642 г. здесь, в родовой усыпальнице. (Напомним, что К. Минин скончался в 1618 г. и с 1672 г. обрел упокоение в Спасо-Преображенском соборе Нижегородского кремля). В 1885 г. над могилой князя Пожарского на народные средства был сооружен памятник-часовня по проекту архитектора А.М. Горностаева. В 1933 г. памятник был разрушен — в монастыре обосновалась тюрьма для политзаключенных. И только в 2009 году мемориал Дмитрия Пожарского был восстановлен. На месте захоронения полководца появились крест и мемориальная плита. Рядом с местом погребения — памятник-часовня. На главном фасаде установлена копия мозаичной иконы Спаса Вседержителя. Это — заслуженная память о нашем национальном герое. Историческая ментальная память, каковая, безусловно, является одним из важнейших пунктов народного единства. Но мы должны помнить и о сегодняшнем дне.
День народного единства, день единения… Кого с кем? Вокруг чего? На каких принципах? Да, объединить разные слои общества может большая и общая национальная беда, как это было в годы Смуты начала XVII в. Возможно, нынешняя война и даст существенный толчок к осмыслению единения.
И речь следует вести не о консолидации России лишь внутри ее нынешних географических границ, а о том, чтобы сгрудился весь Русский мiр. Россия — страна великих смыслов. А потому сиюминутно восторжествовавшая либеральная мысль, что взятая сама по себе как абсолют отдельная персона самодостаточна для русской истории, зависла как бы в «русском вакууме». А почему? Потому что замечательная сама по себе идея «комфортного житья» русского человека ну никак не вдохновляет, поскольку не охватывает сущностных глубин бытия, поскольку русскому обязательно нужно нечто неизмеримо большее.
Они чем-то близки, эти два образа: русский странник с картины передвижника Г. Г. Мясоедова «Дорога во ржи», уходящий с котомкой сквозь хлеба словно в небесную даль, и космическая станция МКС, парящая в безвоздушном пространстве над голубеньким Земным шариком. Величественное зрелище устремления к неизвестным пределам, для русского человека в первую очередь духовным.
Вечный русский поиск. Похоже, русский человек и задуман как странник. Странник земной и странник небесный. Без Неба и движения к нему — внутреннего или внешнего — русский человек немыслим.
Раскол 1917-го года не преодолен до сих пор, и, в значительной мере, не раскаян нашим народом. И это тоже — одна из горьких точек возможного приложения наших общих усилий в деле единения. Нам всем есть куда двигаться в этом направлении. Но чтобы двигаться к консолидации и прорыву, необходим позитивный неотменимый вектор.
Есть ли такой? Думается, есть. Единить народ может общая вера и ясное понимание целеполагания существования своего народа. На этот счет глубоко высказывался Александр Пушкин, который, как мы знаем, вообще ответил внятно (следует лишь пристально вчитаться в его наследие) чуть ли не на все вопросы русского бытия.
Чем дальше, тем ясней видна пушкинская правота. В частности, в вопросе роли Православия в формировании русской идентичности и даже русской державности.
На это обратил внимание еще митрополит Анастасий (Грибановский; 1873-1965; первоиерарх Русской православной церкви за границей в 1936-1964 гг.) в своем трактате «Пушкин в его отношении к религии и православной Церкви», написанном к 100-летней годовщине гибели поэта, то есть к 1937-му году: «Чем выше ценил Пушкин Православие, тем более хотел, чтобы мы приобщили к нему и другие народы, вошедшие в состав нашего государства: в нашей религии он видел лучшее средство для того, чтобы умягчить их нравы и привить к ним русскую культуру, после чего они стали бы органическою частью Русской державы. По пути в Эрзерум, при виде диких кавказских горцев, он высказывает ряд глубоких мыслей о христианской миссии. Пушкин справедливо говорит, что в этой области мы еще не выполнили своего долга, и наша Церковь уступает в миссионерском рвении католической… “Разве истина дана нам для того, чтобы скрывать ее под спудом? Мы окружены народами, пресмыкающимися во мраке детских заблуждений, и никто из нас еще не думал препоясаться и идти с миром и крестом к бедным братьям, лишенным доныне света истиннаго. Так ли исполняем мы долг христианина?..”».
И спустя без малого два века со времени кавказской поездки Пушкина, мы можем сами судить о мере правоты поэта.
Существенно на сегодняшний день: христиане и мусульмане России — плечо к плечу — сражаются на территории бывшей УССР против западного сатанизма.
Нам представляется, следует прислушаться и к суждению философа С. Франка о том же Пушкине: «<Нравственное сознание>… повелительно внушало ему, как и всему Русскому народу, что общественная и государственная жизнь должны строиться на Божией правде».
Существенно, не правда ли? Не на капитале, не на нанотехнологиях, не на «гуманистических ценностях», прости Господи, а на Божией правде!
А поскольку носителем совести целого народа может быть только живая человеческая личность, то верховная, именно что объединительная, власть должна быть воплощена в Государе, то есть русский государственный строй, по сути своей, есть строй монархический. Пушкин — отвращался от демократии, которой приписывал «отвратительный цинизм, жестокие предрассудки, нестерпимое неравенство и эгоизм, подавляющий всё благородное, всё бескорыстное, всё возвышающее душе человеческую». Он видел в ней «большинство, нагло притесняющее общество».
Искать Русскому мiру следует в своем исконном направлении. И это направление не есть поворот лица назад, а как раз самый, что ни на есть взгляд в реальное будущее. Будущее русского единения.
Станислав Минаков, Столетие