Знаю, новость о смерти Берлускони опечалит многих русских. Казалось бы, какое сейчас нам дело: мы в центре мирового катаклизма, в сердце экзистенциального конфликта, и что нам теперь до далёкой и, как оказалось, не самой дружественной Италии
Но всё же бывшего итальянского премьера мысленно проводят, добавляя к его имени местоимение «наш». Наш Сильвио.
Родился ещё до войны в бедной семье, пел, играл на контрабасе, занимался свадебной фотографией и работал аниматором на круизном лайнере. Разбогател в 27 лет, пустившись в рискованные игры с рынком недвижимости, а в 58 основал партию, которая через 60 дней (!!!) принесла ему победу на парламентских выборах, и потом рекордное количество времени оставался премьером Италии. Это масштаб личности, которого так недостаёт сегодня. Кто там сейчас правит Италией, что сделал? Никто уже и не помнит.
Итальянцы вспоминают его правление как навсегда ушедший золотой век. Фильмы Паоло Соррентино, лауреата «Оскара» и одного из самых известных режиссёров современной Италии, буквально сочатся ностальгией по эпохе Берлускони. Конечно, а был ли потом ещё кто-то, чьё имя станет синонимом времени? Эпоха Конте, эпоха Драги, эпоха Мелони? Да не смешите!
Он бывал в Крыму после его присоединения. Он осудил СВО (видимо, не мог не осудить), но нелестно отзывался и о реакции европейских стран на эти события и призывал прекратить поставки вооружений Украине. Он отказался встречаться с Зеленским, сказав, что гибель украинцев — на его совести. Берлускони был человеком, понимавшим масштаб и грандиозность событий, он был им вровень и ценил смелость русских, потому что сам был смел.
Когда мне хочется представить себе мир лучший, чем тот, в котором мы живём сейчас, я представляю себе кабинет с тёмными дубовыми панелями, в котором за одним столом собрались наш президент, Герхард Шрёдер, Николя Саркози и Сильвио Берлускони. Все — в силе, главы великих стран. Масштабные личности, мужчины, которые крепко держат в руках приводные ремни истории. Они жмут друг другу руки, рассказывают какие-то шутки, а когда покидают кабинет — все вопросы решены, войн нет, мир по-прежнему в балансе. Теперь одного из гипотетических обитателей этого кабинета с нами нет, и нам остались только память и португальская saudade — ностальгия по тому, что могло бы быть, но не случилось.
Прощай, Сильвио! Русские и итальянцы, два ментально очень близких народа, любили тебя.
Дмитрий Петровский, RT