Во время выступления Владимира Путина на Валдайском форуме 5 октября не могла быть не поднята тема границ России. Вопрос непраздный – ведь речь идёт о целях СВО, в том числе и в территориальном аспекте. Тем более, что слова о том, что Одесса – русский город, были всеми восприняты как намёк
Прежде всего, о шутках. Путин объяснил свою фразу, что “граница России нигде не заканчивается”:
“Это было сказано впервые в разговоре с одним из бывших президентов США дома, в Огарёве. Сказано было в шутку, конечно, когда он смотрел на карту Российской Федерации. Все мы знаем, что Россия остаётся самой крупной страной в мире по территории.
Но если серьёзно, то, конечно, это прежде всего имеет цивилизационный смысл. Наших соотечественников проживает много. Русский мир имеет глобальный характер. Русский язык является одним из официальных языков ООН”.
Ну мы, в общем-то, и не думали, что Россия собирается подгрести под себя весь мир. Всё же это не СССР на раннем этапе своего существования, когда страна рассматривалась как плацдарм будущей “мировой революции”. Более того. в своей нынешней реинкарнации Россия скорее тяготеет к традиционному для неё образу хранителю консервативной стабильности.
Развивая эту тему российский президент уточнил, что украинский кризис – не территориальный конфликт.
Прежде всего, “речь о принципах, на которых будет базироваться новое мироустройство”. В первую очередь, о принципе многополярности, о невозможности для какого-то из глобальных центров силы диктовать свои условия всему остальному миру. Не может быть такого, чтобы США или Европа имели право на юридические и фактические гарантии безопасности, а Россия их не имела. Украинский кризис ведь начинался именно с этого – с вопроса о гарантиях безопасности для России. И только не получив ответа на свои предложения Россия начала обеспечивать свою безопасность военно-политическими методами.
“Россия – самая большая, самая крупная по территории страна в мире. Нет у нас никаких интересов с точки зрения отвоёвывания каких-то дополнительных территорий. Нам ещё осваивать и осваивать – и Восточную Сибирь, и Дальний Восток”.
Разумеется, мы должны делать поправку на то, что государственный деятель не обязан говорить всю правду. В территориях Россия может и не заинтересована (но тут тоже не всё так однозначно), но она заинтересована в притоке людей, прежде всего – людей, близких по культуре. И если эти люди захотят “переехать” в состав России вместе с землёй, на которой они проживают, как уже случилось с новыми территориями, то Россия, разумеется, сопротивляться не будет.
Второй момент – это “установление регионального геополитического баланса”. Путин уточняет, что это не самое важное, но вообще такую необходимость не отбрасывает. Тем более, что целью внешней политики России является обеспечение безопасности.
В общем смысле речь идёт о том, что территория Украины – территория жизненных интересов Российской Федерации в смысле именно гарантий безопасности.
Россия не возражает против существования независимой Украины и даже её членства в ЕС. Более того, в определённом смысле России это выгодно: с одной стороны, европейский рынок подвигается к границам России (таким образом исчерпывается проблема транзита); с другой стороны, “если ЕС готов Украину с её нынешней экономикой принять в свой состав, “флаг в руки”. Оставшихся украинцев в количестве 19 миллионов человек надо прокормить” (из несказанного – в противном случае это придётся делать России, а у неё своих проблем полно).
При этом, однако, Россия категорическим выступает против возможного членства Украины в НАТО и “эта позиция имеет под собой определённые серьёзные основания, поскольку расширение НАТО к нашим границам угрожает нашей безопасности”. Правда, внеблоковая нацистская Украина Россию тоже не устраивает (саму Украину такая ситуация не должна устраивать тоже – поскольку такой режим означает войну до последнего украинца).
Обеспечение безопасности предполагает не только получение юридических гарантий невступления Украины в НАТО (в нынешнем “мире, основанном на правилах” они немногого стоят, что неоднократно оказано), но и фактические гарантии в форме установления “естественных границ”.
Расшифровывать представление об этих самых “естественных границах” Путин, разумеется, не стал и тут пространство для домыслов самое обширное. Взять, хотя бы, ту же саму оговорку об Одессе. Дело ведь не в том, что Одесса – русский город (то же самое можно сказать о почти любом украинском городе в границах Российской Империи на 1914 год), а в ключевом значении для России выхода к Дунаю. Напомним, что значение это было осознано ещё в X веке киевским князем Святославом Игоревичем.
Опять же, обеспечение гарантий безопасности приграничных территорий России (конкретно речь шла о Донбассе, но то же можно сказать и о Брянской, Белгородской, Курской областях) подразумевает, как минимум, демилитаризацию сопредельных территорий.
Относительно же территориальной целостности Украины Путин, фактически, другими словами пересказал заявление Сергея Лаврова в ООН: “в декларации независимости (в словах Лаврова лёгкая неточность – независимость Украины провозглашена Актом, но основывается он на Декларации о суверенитете, что, правда, в смысловом значении роли не играет – Авт.) было одним из главных для нас моментов, что Украина будет внеблоковой страной, не будет вступать ни в какие военные альянсы. Вот в той редакции, при тех условиях мы территориальную целостность Украины поддерживаем”.
Украина, как известно, от собственной Декларации о суверенитете отказалась ещё в феврале 2019 года (от суверенитета как такового она отказалась ещё раньше – на Майдане 2014 года), внеся в Конституцию норму о стремлении Украины в НАТО. На этом российские гарантии территориальной целостности Украины окончательно утратили смысл.
Ну что тут можно сказать? В истории такое уже было.
В XVIII веке Екатерина II отнюдь не стремилась к разделу Польши. Её вполне устраивало независимое польское государство и её вполне устраивал Станислав Август Понятовский как политический (на тот момент уже только политический) партнёр. Присоединение Польши было чревато для Петербурга хронической головной болью, включающей, например, регулярные восстания (последнее состоялось в 1863 году).
Однако неспособность шляхетской республики привести свой гонор в соответствие с геополитическими и военно-экономическими реалиями не оставила ей шансов. И Польша оказалась в составе Российской империи, хотя и со своей конституцией.
Историческая аналогия – не метод исследования или прогнозирования, но сейчас она уж очень бросается в глаза…
Василий Стоякин, Украина.ру