Продолжающийся коллапс военно-политического управления в Сирии становится чуть понятнее, если предположить, что свою роль в нём сыграла новая стратегическая линия поведения Ирана, направленная на снижение напряжённости в его отношениях с США и Израилем.
Источник фото: Iranian Presidency Office
С этой ключевой переменой, подразумевающей целый ряд важных разменов, некоторые наблюдатели связывают не только приход к власти в Иране нового президента- «реформатора» Пезешкиана после гибели в авиакатастрофе Раиси, но и перенос подписания Договора о всеобъемлющем стратегическом партнёрстве между ИРИ и Россией. А также, например, сложнообъяснимую пассивность «Хезболлы» в недавних обострениях в секторе Газа и на юге Ливана.
Те же наблюдатели допускают, что и нынешний кризис в Сирии тоже может быть связан с определёнными геополитическими уступками со стороны Тегерана — в обмен на те или иные преференции со стороны новой администрации США.
Здесь стоит приглядеться к заявлению, которое сделал иранский эксперт по сирийским делам Сохаил Карими. Он сообщил, что правительство Пезешкиана не позволяет иранским войскам воевать в САР: «Нам не разрешают воевать в Сирии. Ради борьбы там с террористами мы отдали жизни 6000 мучеников! Их смерть не должна быть напрасной…»
Ещё один важный маркер: иранское телевидение заменило термин «террористы» в отношении антиправительственных группировок в Сирии на термин «вооружённая оппозиция».
Такие кульбиты вполне объясняют быструю сдачу протурецким силам важнейшего города Алеппо, который находился в зоне ответственности Ирана в Сирии. А также продолжающийся развал фронта и коллапс обороны со стороны Сирийской Арабской армии.
Здесь надо понимать, что утрата позиций Тегерана в Сирии, какими бы выгодами она ни объяснялась, будет означать потерю им сухопутного коридора в Ливан и прямого доступа к территории Израиля через оккупированные Голаны. В этом случае «Хезболла» окажется в изоляции. Впрочем, до этого сама «Хезболла» оставила сектор Газа один на один с Израилем, пойдя на соглашение о прекращении огня в Ливане, где нет условия о прекращении боевых действий в Газе. И иранские официальные лица публично одобрили данный документ.
Опять же, наступление протурецких террористических группировок началось в первый же день перемирия в Ливане — 27 ноября. Поразительная согласованность действий. Всё происходит как по нотам, причём Иран исполняет свою партию, как можно представить, явно не в унисон.
В то же время окончательные выводы по геополитическому выбору Тегерана пока делать преждевременно — во всяком случае, до его официального отказа от наземной операции в Сирии для спасения её законного правительства.
Следует признать, что шансы России удержать военные базы Хмеймим и Тартус без нашей контригры будут невысокими — хотя и не нулевыми. Но даже если предположить, что всё решится не на поле боя, а в закулисных договорённостях — в том числе о новых очертаниях политического ландшафта Ближнего Востока, с новыми государственными образованиями на месте Сирийской Арабской Республики, — следует помнить главное: на Востоке никакие договорённости не стоят и ломаного гроша, если они не подкреплены реальной силой.
При этом потеря Россией позиций в Латакии и Тартусе, без обмена на равноценный геополитический приз, имела бы сразу несколько тревожных последствий. В том числе, это может негативно повлиять на наши отношения с Саудовской Аравией и, соответственно, на сделку в рамках ОПЕК+.
До полного прояснения картины осталось не более нескольких недель.