Казалось бы, итоги года уже подведены, и пора поразмыслить о будущем. Уже напрашивается тема «полноценного» прихода Трампа и значение его прихода для мира – в двух смыслах этого слова. Но убийство генерала Кириллова, а также последующие удары украинских БПЛА по Казани заставили ещё раз оглянуться на итоги 2024-го.
Источник фото: europarl.europa.eu
Пинг-понг мести?
Зайдём с необычной стороны сколь бы скользкой она не была. Дело в том, что ожесточение на поле боя до поры не угрожало глобальной катастрофой. Залогом тому служили, по меньшей мере, не известные случаи террора против VIPов. По крайней мере украинские и прочие должностные лица уровня генерала Кириллова пока живы. Но при повышении ставок дело может дойти до «поножовщины» геополитического масштаба. Кому не понятно, кто стоит за случившимся? От этого – полшага до обмена уже другими ударами. Тем более, что неистовый «пинг-понг мести» – это самый короткий путь к апокалипсису.
Во всяком случае возвращение к стамбульскому (май 2022 г.) компромиссу сегодня мало реально. Возможно, на это и сделан расчёт: ни шагу к миру. Слабым утешением для нас служит максима: побеждающей стороне терроризм не нужен. Да и месть – будь то убийства или «огульные» удары беспилотниками – вступает в противоречие с прагматикой долгосрочного целеполагания. А оно в последнюю очередь нуждается в сиюминутном пиар-сопровождении.
Понятно, что убийство генерала имело целью запугать максимальное число наших сограждан, ещё раз обострить (с учётом происхождения убийцы) межэтнические отношения, но главное – дискредитировать отечественных силовиков, тем более, накануне 20 декабря – Дня работника органов безопасности. А ещё это – предупреждение о «дополнительных новогодних хлопотах»: имейте, мол, в виду, что ждёт Россию и каждого из вас. Конечная цель – очевидна: породить хаос в российском обществе. Чтобы вернуть его в окаянные 17-й или 91-й.
Откуда всё пошло
Вместо сегодняшних детализаций обращусь к «безмятежной» середине 90-х. Натовские собеседники напрямую говорили о необходимости нашего отказа от ядерного оружия. На встречный вопрос, последует ли Запад нашему примеру, следовал ответ, что нет. Ибо натовцам необходим ядерный потенциал для контроля за действиями России. А вот почти одновременный разговор с израильским дипломатом. По его мнению, Тель-Авив имеет неоспоримое право на собственную безопасность. При уточнении, должна ли Россия обладать таким же правом, нам объясняли, что России никто не угрожает. А арбитром на этот счёт должен выступать всё тот же Запад. Публичные сетования на то, что «Москва отпустила Прибалтику, но удерживает прочие народы» сочтём за политологическое ёрничество. В никуда не девшейся логике и стилистике: то, что можно нам, запрещено вам. Лет 30 назад это казалось чем-то средним между синдромом 1991 года и когнитивным сбоем у конкретных собеседников. Сегодня – это точка отсчёта и realpolitik.
Любая нынешняя история родом из прошлого. Без него не понять, почему сегодня происходит так, а не иначе. Вот ещё пример. На севере Швеции, в Емтландии, существует музейный комплекс. Он состоит из многослойного оборонительного редута, который был сооружён перед Первой мировой. На подземных этажах этого сооружения были размещены, в том числе, многочисленные арсеналы и вместительные полевые лазареты. Последние – с весьма натуралистичными манекенами медиков-санитаров, раненых-ампутантов и, кажется, даже погибших. Все – «испачканы кровью» в подтверждение особой жестокости схватки. На вопрос, чему этот комплекс посвящён, следовал ответ: готовности шведов себя защитить. «От кого?», – спросил я. Оказывается, от русских. Откуда взялась «русская угроза», чем она тогда и там подтверждалась, ответа я не получил, удостоился назидательной улыбки: сами, мол, думайте.
Зато в сознание посетителей надёжно вбит «окровавленный» муляж ампутированной ноги «спасителя от России». Иными словами, мобилизующий образ «исторического супостата» важнее реальности. Что и подтвердило вступление Швеции в НАТО. На условиях политического «благословения» шведов теми евроигроками, которые готовы соблазнить Стокгольм подготовкой нападения на Россию. В этом смысле западным политтехнологам не откажешь в изощрённости, прежде всего, в умении присно и во веки веков развести генетически правых «защитников цивилизации» и неисправимых агрессоров и варваров.
Тем временем, мы все приближаемся к черте невозврата. Вот уже не музейный пример. Смысл военно-технических инициатив стран НАТО во многом сводится к тому, чтобы кардинально повысить значение ракет среднего и меньшего радиуса действия, размещаемых в Европе. По замыслу западных стратегов, они с учётом подлётного времени до стартовых площадок российских межконтинентальных ракет должны лишить нас возможности нанести ответный удар. При этом аналогичный ракетно-ядерный ресурс натовцев остаётся вроде как про запас.
Но на чём подобная самонадеянность основана? Кто даст гарантию, что у России – даже при худшем для неё раскладе – не останется ни одной атомной подлодки, «дежурящей» где-нибудь в Карибском море? Даже неприцельный подводный ядерный взрыв сметёт с карты мира пол-Америки. Нужно ли в этом контексте упоминать Балтику и Европу со Швецией?
Может не доводить дело до Карибского кризиса 1962 года? В те времена американцы имели заметное преимущество перед СССР в ядерном оружии. Да и в своей прибрежной зоне они чувствовали себя хозяевами положения. Но на прямой вопрос президента Кеннеди, гарантирует ли Пентагон неуязвимость Америки, глава Комитета начальников штабов Тейлор красноречиво промолчал. Это и спасло мир. А главное – оставило надежду на победу инстинкта выживания над рефлексом самоуничтожения. У последней, повторим, черты.
Что дальше – в режиме предложений
Политическая, прежде всего, дипломатическая задача состоит не в отслеживании текущей хроники с предсказаниями ожидаемых со всех сторон шагов и их публицистическом оправдании. Этого уже мало. Напрашивается коллективный (если удастся) российско-китайский «выход» на Вашингтон: давайте спасать мир – далеко зашли. А по поводу Украины, как и Тайваня, поговорим, когда остынут страсти. Чем при этом мотивировать Пекин к коллективным действиям, хорошо известно специалистам. Другое дело, что без предварительных договорённостей между всеми сторонами, заинтересованными в выживании, не обойтись. Не абстрактная «справедливизация» международных отношений, а их холодная рационализация хотя бы на перспективу года становится смыслом сосуществования всех, кто не исключает будущего. Политиков и дипломатов, в первую очередь. Сидя на сегодняшней карусели, далеко не уедешь… Как бы тривиально это не звучало. Дискурс очевиден: звонок-встреча-спор-компромисс. С Украиной, да и с Европой говорить не о чем.
Ничуть не второстепеннее внутренний ресурс. Серьёзность ситуации позволяет назвать пока три неоспоримые реперные точки внутрироссийского значения. Первая: лозунг «Всё для фронта – всё для победы!» заострён на максимальное продвижение наших войск, ибо искомого (допустимого для нас) компромисса без оглядки на линию боевого соприкосновения не достичь. А войны одной обороной не выигрывают. Но повторим: у военных своя задача, у политиков – производная, но своя.
Вторая реперная точка: «демонетизация» настроений вкупе с патриотической консолидацией общества. Требуется спрямлённая связь: политик – гражданин. Сегодня страна должна быть единой не мысленно, а практически. Это – не уличный лозунг. Таково условие нашей победы. Любые идейные и социально-политические развилки нам будут во вред. К гарантиям свободы мнений вернёмся, когда придёт время. Тем более, что евростандартная журналистика уверенно дрейфует от жеманства к клинической шизофрении. Это когда в трубке слышишь вопрос, типа: «Почему Германия согласилась с поражением, а Россия отказывается?» Или ещё «затейливей»: «Как объяснить, что в Петербурге нет украинских кладбищ?» Тем временем теряет значение само понятие «свободомыслие». Ибо деление журналистики на «свободную» и «проплаченную» отдаёт абсурдом. Судьи-то кто?
То же и с межэтнической ситуацией. Нужно ли повторять, что не только происхождение убийцы генерала Кириллова, но и целенаправленные удары по Грозному и Казани рассчитаны на кумулятивный эффект спонтанного озлобления против Москвы разных по истокам/территориям мусульман? Скажем больше: не заждались ли мы интеграционных мер в масштабах СНГ? Как эти меры будут называться и куда они приведут, разберёмся позже. Сегодня главное – предотвратить эскалацию пока пресекаемой, но подспудной напряжённости. В последние десятилетия мы вряд ли об этом столь предметно задумывались.
Третья точка: работа с пятью (как минимум) миллионами украинцев, проживающих в России. При том, что их жизненные ориентиры и политическая роль – подвешены. Это же относится к населению новых регионов России. На чьей они стороне и чем мотивированы? – уже не теоретические вопросы гуманитарного права. Тем более, что практически каждый день ФСБ сообщает о новых попытках терактов. А сама война имеет многие признаки гражданской. Тем временем от Украины нас никто не оградит.
* * *
О том, что «в-четвёртых» и дальше, как и об инструментарии решения перечисленных вопросов поговорим-поспорим со специалистами. Завтрашний день подскажет новые мысли. Тем более, что калейдоскоп событий обновляется каждый день. Но не опоздать бы с утра…
Борис Подопригора